Я подумал тогда (и думаю сейчас), что ход с Гораном был одним из самых блестящих трюков Вулфа. Ни за какие деньги на свете я ни согласился бы упустить возможность увидеть выражение на лицах моих собеседников после этого предложения. Иген повернул голову к Горану, явно пытаясь получить от него намек на то, что ему следует ответить мне. Но Горан сам не знал. Мое предложение застигло его врасплох. Принять его было рискованно, так как это могло как–то связать его с Игеном, а он не знал, что Иген уже успел рассказать нам. Но и отклонять было еще более рискованно: Иген мог подумать, что из него хотят сделать козла отпущения. Короче говоря, положение было чертовски сложным, а правильный ответ требовалось дать немедленно, и я с огромным удовольствием наблюдал, как Горан ломал голову над этой дилеммой, усиленно мигая длинными ресницами и пытаясь сохранить на лице невозмутимое выражение.

— Насколько я понимаю, мистер Горан, — нарушил паузу Иген, — одна из обязанностей адвоката как раз и состоит в том, чтобы в случае необходимости давать юридические советы. У меня есть при себе деньги, мистер Горан, и я мог бы сейчас же выдать вам аванс.

— Вообще–то это так, мистер Иген, — пронзительным тенором согласился Горан, — но я очень загружен.

— Да? Я тоже очень занят.

— Не сомневаюсь. Конечно, конечно, — Горан повел плечами. — Ну, хорошо. Я подумаю, что могу сделать для вас, однако мы предварительно должны поговорить.

— Но при любом разговоре у вас обязательно будут слушатели, — ухмыляясь, заметил я. — Ребята, пошли. Фред, развяжи их. А в качестве сувенира захвати с собой клещи.

Глава 13

Для того чтобы нормально выспаться, мне нужно восемь с половиной часов, а еще лучше — все девять. Обычно я просыпаюсь в половине восьмого утра и несколько минут пытаюсь убедить себя, что начавшийся день не воскресенье и пора вставать. Тем более что Фриц подает мне завтрак ровно в десять минут девятого.

В этот вторник все было иначе. Будильник у меня был поставлен на половине седьмого, и, когда он прозвенел, лишь напрягши всю силу воли, я заставил себя выползти из постели. Как–никак в горизонтальном положении и провел лишь два жалких часа. Я принял душ, побрился, оделся и спустился в гостиную, где застал отнюдь не жизнеутверждающую картину. Мортимер Эрвин спал на ковре, подложив под голову подушку с дивана, на котором лежал Липс Иген. Взъерошенный Деннис Горан нервничал в мягком кресле. Спиной к окну сидел Сол Пензер, расположившийся так, чтобы, не напрягая зрения, наблюдать за всей троицей.

— С добрым утром, — сурово поздоровался я. — Завтрак скоро подадут.

— Нет, но это же совершенно невыносимо! — пропищал Горан.

— Ну и не выносите, — посоветовал я. — В течение ночи по меньшей мере раз пять я повторял, что вы можете покинуть нас в любое время, а Эрвин и Иген расположились прямо–таки как в номере–люкс. Наш доктор Волмер, которого мы вытащили из постели в два часа ночи, перевязал руку Эрвину, как в лучшей больнице. Мы из кожи вон лезли, чтобы услужить вам. Ниро Вулф даже не воспользовался своим правом и не переговорил ни с Эрвином, ни с Игеном по отдельности, чтобы вы не заподозрили, что он хочет обойти закон. Вместо этого он, должно быть, всю ночь мерил шагами комнату, а может, и спал, не знают точно. В вашем присутствии ровно в час сорок семь я позвонил в отдел по расследованию убийств и сообщил, что мистер Вулф желает лично передать инспектору Кремеру крайне важную информацию и будет признателен, если инспектор нанесет ему визит возможно раньше. Нам понятно ваше желание побыть наедине с вашим клиентом, но мы никак не можем и на секунду оставить без присмотра такого головореза, как Иген, иначе инспектор Кремер устроит нам грандиозный скандал… Сол, как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно. Перед тем как сменить Фреда в половине шестого, я поспал часа три.

— Что–то не очень похоже… Пойду узнаю, как там с завтраком.

В кухне, когда я разговаривал с Фрицем, появился уже одетый Фред с потрясающими новостями. Их мирный сон был прерван стуком в пол из комнаты под ними, то есть из спальни Вулфа. Когда Фриц пошел выяснить, в чем дело, Вулф распорядился тотчас же прислать к нему Орри. Меня это по меньшей мере удивило: я не помню прецедента, чтобы Вулф занимался какими–либо делами до завтрака.

Фриц суетился, готовя сразу восемь завтраков, не считая своего, а мы с Фредом были на подхвате, помогая устанавливать стол и разносить закуски. Мы уже сидели втроем на кухне и уплетали изумительные булочки с медом, когда ворвался Орри и приказал Фрицу:

— Хватит топтаться около этих обжор, и займись мной. Меня посылают с важным поручением, а я голоден как волк. Арчи, принеси мне пятьсот долларов. Пока ты ходишь, я займу твой стул… Да, назови мне организацию, сотрудники которой ухитряются вести тысячи телефонных разговоров по льготной цене…

Ясное дело, я не уступил Орри своего стула, пока не покончил с завтраком, так что этому троглодиту пришлось присваиваться на табуретке. Лишь после этого я выполнил приказ Орри. Гадать, как он намеревался потратить пятьсот долларов, было бесполезно, если какая–то значительная часть подобной суммы предназначалась дли оптовой покупки телефонных разговоров. Конечно, чтобы попрактиковаться, я мог бы попытаться высказать несколько предположений, у кого он будет покупать их. Кто с наибольшей вероятностью мог быть продавцом тысячи телефонных разговоров? Лица, перечисленные в записной книжке Игена, отпадали. Орри ничего о ней не спрашивал, и она по–прежнему лежала в сейфе, в чем я только что убедился, когда отсчитывал для него деньги. К этому вопросу я решил вернуться позже, в свободное время, если оно у меня окажется. Вулф уже не впервые посылал кого–либо из своих помощников с поручением, не посоветовавшись со мной.

Часов в восемь, когда Орри ушел, а мы с Фредом на кухне помогали Фрицу мыть посуду, в дверь позвонили. Я открыл. На крыльце стояли инспектор Кремер и сержант Пэрли Стеббинс. Я пригласил их войти, однако они не двинулись с места.

— Мы заглянули сюда лишь потому, что нам было по дороге, — проворчал Кремер. — Что вы хотите сообщить мне?

— Я? Ничего. Рассказчиком будет Ниро Вулф. Заходите.

— У меня нет времени ждать его.

— Вам и не придется. Он с нетерпением дожидается вас уже целых шесть часов.

Кремер и Стеббинс направились в кабинет, а я за ними. Едва переступив порог, Кремер буркнул:

— Но его же нет.

Я сделал вид, что ничего не слыхал, а, пригласив их сесть, позвонил Вулфу по внутреннему телефону и доложил, кто пришел. Кремер достал из кармана сигару, покатал между пальцами, тщательно осмотрел кончик, словно желая удостовериться, не намазал ли кто–нибудь сигару каким–то экзотическим ядом, сунул в рот и крепко закусил. Я никогда не видел, чтобы он закуривал сигару. Стеббинс, прищурившись, рассматривал меня. Я понимал, как он сожалеет, что его шеф торчит здесь, когда у него дел по горло, — ведь надо расследовать не что–нибудь, а настоящее убийство. Впрочем, я не поручился бы, что он не сожалел бы, даже зная, что мы уже нашли убийцу и готовы предъявить его тепленького вместе с товарным ярлыком.

Послышался шум опускающегося внутреннего лифта, и почти сразу же в кабинет вошел Ниро Вулф. Поздоровавшись без особого энтузиазма с присутствующими, он прошагал к письменному столу и, прежде чем сесть, спросил:

— Почему вы так задержались? Мистер Гудвин звонил более шести часов назад. Мой дом кишит всякими сомнительными типами, и я хочу поскорее отделаться от них.

— Не морочьте мне голову! — рявкнул Кремер. — Мы спешим. О каких еще типах вы говорите?

— Во–первых, — медленно продолжал Вулф, — что вы можете сказать по поводу выдвинутого мисс Эстей обвинения мистеру Гудвину в том, что он якобы предложил продать ей запись моей беседы с миссис Фромм?

— Ничего. Это дело прокурора. Не тяните время.

Вулф пожал плечами.

— Во–вторых. О сережках в форме пауков. Миссис Фромм купила их во второй половине дня в понедельник одиннадцатого мая в одном магазине, в центре. Как вы, несомненно, выяснили, в Нью–Йорке нет больше второй такой пары сережек и никогда не было.