В своей персональной телефонной книге она отыскала нужный номер, набрала его, представилась от имени детектива Уиллиса — почему бы не заказать маленький студень из свиной головы и говяжьих ножек на вечер в субботу? — и спросила, можно ли зарезервировать два места на восемь часов вечера. Машинально она снова взглянула на часы. Ровно три. Через полтора часа он будет дома. Она подождала, пока администратор сверялся с журналом регистрации заказов, при этом все время кудахтая. Наконец он сказал: «Хорошо, синьора Уиллис, два места на восемь, ждем вас к этому часу».

Снова «Уиллис».

Она положила трубку, раздумывая, позвонить ли Эйлин прямо сейчас, чтоб покончить с этим делом; решила вначале принять ванну. Повесив через плечо сумку, стала подниматься по ступенькам на третий этаж.

Они ждали ее в спальне.

Глава 5

Она полезла за пистолетом.

Она сделала это сразу же, ни секунды не колеблясь: правая рука к левому боку и внутрь сумочки, пальцы вцепились в рукоятку, пистолет выскочил из сумочки, указательный палец на курке, большой палец снимает предохранитель, пистолет нацеливается на...

В одно мгновение он оказался возле нее.

Тот, большой.

Быстро метнувшись по персидскому ковру на паркетном полу, мимо кровати под балдахином и любовного гнездышка, обитого голубым королевским жатым вельветом. Это был закаленный уличный боец, он не схватился за оружие — там, где оружие, таится опасность. Вместо этого он бросился на нее слева, уклонившись от руки с пистолетом и ударив ее плечом, опередил выстрел. Она споткнулась. С размаху он ударил ее в лицо своим огромным кулаком. Мгновенно ее пронзила боль, и она вскинула левую руку, позабыв о пистолете, боль невыносимая, сковавшая нос, разрывавшая залитую кровью руку. Он отобрал у нее пистолет, как игрушку у шаловливого ребенка. Она поняла, что он сломал ей нос. Боль была мучительной. Кровь лилась на руку, капала сквозь пальцы, заливала блузку и куртку, кровь забрызгала персидский ковер, и совсем некстати она подумала, удастся ли смыть пятна, о, эта боль, где пистолет?

Он ухмылялся.

Большая трахнутая горилла стояла перед ней и ухмылялась, пока она сдерживала рвущиеся наружу вопли, раздиравшие ее горло. Маленький пистолет в огромной лапе, Кинг-Конг на Эмпайр-Стэйт-Билдинг, прихлопывающий самолеты.

— Чтоб больше этого не было! — сказал он по-испански, ухмыляясь.

Другой, красавчик, пошел в ванную. Но она видела только урода, того, кто ее ударил. Он не знал, что у нее в сумочке был еще кнопочный нож. Когда появится шанс, она перережет ему глотку.

— На, — сказал красавчик по-испански и подал ей одно из ее прелестных банных полотенец. Белое. С инициалами «М. X.», вышитыми причудливой вязью, — такие сделали бы честь королевской семье. Золотое на белом. Ей очень не хотелось пачкать свое миленькое полотенце. Но весь пол уже был в крови. И она приложила полотенце к носу.

— Носы обычно здорово кровоточат, — заметил урод на испанском, как будто рассказывал о погоде.

Второй просто кивнул.

— У тебя есть разрешение на ношение оружия? — спросил безобразный и рассмеялся.

Мэрилин ничего не ответила.

Держала полотенце у носа, пытаясь остановить кровь. Боль ничем нельзя было унять. Она по-прежнему пронизывала всю ее. Сцепила зубы, чтобы удержаться от стонов. Она не будет вопить. И не покажет им своего ужаса. Она дождется подходящего момента и попробует добраться до ножа. Зарежет его. Причинит ему такую же боль, как и он ей. А потом примется за второго, красивого.

— Ответь ему, — приказал красавчик.

По-испански. Оба говорили на испанском, полагая, что она понимает, ведь ежели это и вправду Мэри Энн Холлис, она должна говорить по-испански, она выучила этот язык в проклятой чертовой дыре в Мексике, а потом шлифовала его на коленях в Буэнос-Айресе. Она делала вид, что не понимает языка. Чувствовала, как это глупо. Ведь инициалы «М. X.» стояли на всех полотенцах в ванной.

— Ты меня слышала? — спросил красавчик. — Ответь ему!

— Я вас не понимаю, — сказала Мэрилин на английском.

— Она нас не понимает! — воскликнул он на испанском. — Врежь-ка ей в ее трахнутые зубы.

Большой двинулся к ней, повернул пистолет, подкинул его, чтоб кулак оказался в удобной для удара позиции. И снова ухмыльнулся.

— Нет! — вскрикнула она.

— Что «нет»? — спросил красивый.

На испанском.

— Нет, не бей меня! — сказала она.

На английском.

— Я тебя не понимаю, — ответил он по-испански.

— No me pegues, por favor[17], — повторила она.

— Muy bien[18]! — сказал красивый. — А теперь говорим только по-испански, comprendes[19]?

— Si, — сказала она, — solo espanol[20].

Пока я не доберусь до ножа.

— Ты догадываешься, почему мы здесь? — спросил он.

— Нет.

— Ты знаешь, кто мы такие?

— Откуда?

— Меня зовут Рамон Кастаньеда, а моего коллегу — Карлос Ортега.

Она кивнула.

— Ты думаешь, что это безрассудно с нашей стороны? Назвать тебе наши имена?

Она не ответила.

— Мы верим, ты никому ничего не скажешь после нашего ухода, — заметил Рамон.

— Или мы просто вернемся и убьем тебя, — добавил Карлос, скаля зубы.

Пистолета в руке у него уже не было. Положил в карман? Надо было быть повнимательнее, но она была слишком поглощена этим уроком испанского, слишком боялась, что огромный Карлос ударит ее пистолетом по зубам. Она позволила им напугать себя. Первое маленькое сражение они выиграли; даже не сражение, а небольшую стычку, запугав ее и заставив раскрыть знание испанского. Но они это и без того знали. Так же, как и то, что она была Мэрилин Холлис. Или, точнее, Мэри Энн Холлис. Вчера на улице они сперва назвали ее Марианна, а потом Мариуча. Им она была известна как Мэри Энн Холлис. В таком случае она могла потребовать...

— Что вы?.. — начала она на английском и тут же перешла на испанский. — Что вам здесь надо?

— Деньги, — сказал Рамон.

«Сразу к делу», — подумала она.

— Какие деньги?

— Которые ты украла у Альберто Идальго, — сказал Карлос.

Еще ближе к делу.

— Четыреста миллионов аргентинских аустралей, — добавил Рамон.

— Два миллиона американских долларов, — поддакнул Карлос.

— Мы требуем вернуть их.

Ни дать, ни взять парочка банкиров международного калибра, обсуждающих высокие финансовые материи на испанском.

— Не знаю, о чем это вы?

Она по-прежнему говорила по-испански. Так сказать, теплая встреча высокородных испано-говорящих людей. Вечерний чай на лужайке у герцогини. Герцогиня пригласила двух банкиров на встречу с ослепительной кругосветной путешественницей Мэри Энн Холлис, чей нос все еще кровоточил в белоснежное полотенце.

— Вы по ошибке принимаете меня за кого-то другого, — сказала она по-испански.

Все говорят по-испански. Как хорошо знать два языка!

— Нет, здесь нет ошибки, — возразил Рамон.

— Мы знаем, кто ты такая, и мы знаем, что ты украла деньги! — закричал Карлос.

— И мы убьем тебя, если не вернешь деньги, — просто сказал Рамон, слегка пожав своими узкими плечами; это всего лишь одно из правил ведения дел в международных финансах.

— Мэрилин Холлис? — спросила она. — Так значит, вы ищете кого-то по имени Мэрилин Холлис?

— Да нет, мы...

— Дело в том, что и меня так зовут и...

— Заткнись, — оборвал ее безобразный.

Очень мягко.

По-испански это прозвучало совсем не угрожающе, «callate», слово, сладкозвучно соскользнувшее с языка, «callate» — «заткнись».

— Тебя звать Мэри Энн Холлис, — выпалил он.

По-прежнему мягко. Как будто что-то объясняя очень маленькому и, возможно, очень глупому ребенку.