В период Хэйан (с конца VIII и до X века) в глубь страны бежало огромное количество крестьян, желая, видимо, уклониться от выплаты налогов и несения трудовой повинности. Приблизительно с середины X века хроники не упоминают больше закона о наделах.
В конце X века, согласно уже упоминавшейся жалобе крестьян провинции Овари, из этой провинции бежало несколько тысяч человек.
Бегство японских крестьян, продолжавшееся на протяжении нескольких столетий, в конце концов окончательно подорвало полурабовладельческую крепостническую систему императорского государства периода реформы Тайка и системы законов Рицурёсэй.
Крестьяне, которые покидали наделы и бежали в глубь страны, надеялись, вероятно, найти там для обработки новые земли и стать свободными земледельцами.
Новый господствующий класс, вышедший из среды прежних рабовладельцев, не мог не признать, что крепостническая экономика, признававшая за народом некоторые права, была более выгодной в экономическом отношении, чем рабовладельческая, которая не могла воспрепятствовать выступлениям народа против рабства и бегству людей и, кроме того, была отсталой и невыгодной. Унаследовав экономическую и политическую власть, сложившуюся уже ранее, этот класс стал обрабатывать новые земли, которые находились за пределами наделов (хандэн), упразднил систему наделов, основанную на господстве полурабовладельческой крепостнической системы императорского государства аристократии и бюрократии, и установил частное землевладение, основанное на чистом крепостничестве.
Таким образом, с середины VIII века стало постепенно увеличиваться поместное землевладение (сёэн). Что касается крестьянских хозяйств, создаваемых беглыми крестьянами, становившимися свободными на новых землях, то, поскольку крестьяне сами обрабатывали свои участки и могли весь урожай использовать для улучшения условий своей жизни, по сравнению с наделами, где они подвергались полурабской крепостнической эксплуатации, производительные силы должны были получить здесь значительно более высокое развитие. На этих землях производительность труда должна была быть, несомненно, более высокой, чем даже в поместьях (сёэн), где владелец поместья (рёсю) подвергал своих крестьян жестокой эксплуатации, как крепостных.
Но поскольку повсюду в стране земли были либо отведены под наделы (хандэн), либо представляли собой поместья (сёэн), то, как бы далеко в глубь страны ни бежали крестьяне, им трудно было, вероятно, найти свободные земли. И к тому же для успешной обработки земли в этих отдаленных районах крестьянам нужны были все тс же продовольствие, материалы и рабочая сила.
Таким образом, в то время в земледелии существовало три типа хозяйств, которые конкурировали между собой.
В рабовладельческом хозяйстве, основанном на применении труда рабов, среди которых отмечалась высокая смертность и которые отказывались работать и убегали от своих господ, так как их не считали за люден, производительность труда была несравненно ниже, чем в хозяйствах свободных крестьян, и значительно ниже, чем в крепостнических хозяйствах, которые хотя и не основывались на свободном производстве, но там по крайней мере запрещалась купля и продажа люден и крестьяне могли иметь семью и постоянное место жительства. Поэтому рабовладельческое хозяйство, ставшее к тому времени совершенно отсталым и экономически невыгодным, перестало быть основным видом хозяйства и постепенно совсем исчезло.
Судя по древним документам храма Тодайдзи, было немало случаев (как это видно па примере деревень провинции Ига, принадлежавших храму Тодайдзи), когда принадлежавшие храмам рабы (нухи) первыми обрабатывали новые земли, а затем оседали на них, создавая деревни. Кроме того, имеется много фактов, свидетельствующих о том, что аристократия и храмы осваивали новые земли, используя для этого труд рабов, а затем эти рабы оседали па этих землях и становились сельскими жителями. Однако это не значит, что такие храмы, как например храм Тодайдзи, и аристократия освободили своих рабов. Факты говорят о том, что рабы сами требовали своего освобождения, их возмущение находило выражение в бегстве от своих господ и в других формах протеста. Но, кроме того, стало ясно, что крепостническое хозяйство имеет более высокую производительность труда и экономически более выгодно.
В волости Окуни уезда Эйти провинции Оми крестьяне обрабатывали крошечные участки размером ог 1–2 до 8 танов, но храм Тодайдзи скупил все эти земли и превратил их в свое поместье. То же самое произошло и в провинции Этидзэн, где храм Тодайдзи также скупил обработанные крестьянами земли, расположенные вблизи храмовых владений. Кроме того, земли, распаханные трудом крестьян, скупала также бюрократия вроде вассалов императора, губернаторов провинции и начальников уездов, а также зажиточные крестьяне. В большинстве же случаев они насильно присоединяли эти земли к своим владениям. Очевидно, можно найти данные о том, что на этих новых землях, до того как они были отобраны храмами и бюрократией, крестьяне хотели трудиться в качестве свободных земледельцев и, убегая в глубь страны, рабы и крестьяне стремились, вероятно, достигнуть этого.
Но в то время еще не было условии для существования высокопроизводительного хозяйства свободных крестьян. В тот период народ вел натуральное хозяйство, сочетавшее в себе земледелие небольших масштабов и ремесло. Следовательно, народные массы были изолированы и разобщены. В то время еще не было городов, которые могли бы объединить народ в социальном отношении благодаря развитию средств сообщения, торговли и ремесленного производства. Тогда еще не было создано условии, при которых могла бы существовать сама свобода. Тогда еще сами крестьяне не могли кооперироваться для совместного проведения ирригационных работ, уборки и хранения урожая и его транспортировки.
Однако владельцы поместий (рёсю), будучи господствующим классом и сохранив элементы существовавшей ранее рабской, а также полурабской крепостной эксплуатации, создали новую систему господства — систему крепостничества. Производительность труда крепостных крестьян в поместьях была, конечно, ниже производительности свободных крестьян. Но, несмотря на то, что эти поместья принадлежали господствующему классу, все же они способствовали объединению крестьян в техническом, социальном и других отношениях. Конечно, они не представляли собой независимых социальных объединений самих крестьян. В то время наряду с изолированными и распыленными бедными хозяйствами свободных крестьян, которые не были объединены в социальном отношении, существовали также хозяйства, основанные на применении крепостного труда. Из этих двух типов хозяйств экономически победили хозяйства крепостников, то есть владельцы поместий или крупные землевладельцы. Эти хозяйства были объединены в техническом и социальном отношении под господством крепостников и представляли собой социальные объединения.
Таким образом, движение японского народа в древней Японии за свое освобождение, нашедшее выражение в выступлениях против рабства и полурабской крепостнической системы, а также в бегстве людей, в значительной мере способствовало уничтожению рабства и полурабовладельческого крепостничества. Но по мере того, как в стране устанавливалась чисто крепостническая система, средневековые феодалы стали эксплуатировать японский народ как крепостных.
Факты показывают, что в X–XII веках поместья (сёэн) стали преобладающим видом хозяйств. В дальнейшем в Японии утвердилась система феодального землевладения, при которой феодалы эксплуатировали народ как крепостных.
Императорская система, созданная рабовладельческой аристократией и ставшая в период проведения реформы Тайка основой государства аристократии и бюрократии, угнетавшего японский народ при помощи полурабской крепостнической системы, теперь стремилась поддержать эту полурабскую крепостническую эксплуатацию народа, осуществлявшуюся государством в период существования системы наделов. Однако, хотя она и пыталась ограничить поместья, на деле она могла воздействовать лишь на средние и мелкие поместья, но ничего не могла сделать с крупными поместьями, вследствие чего вынуждена была пойти на объединение средних и мелких поместий в крупные. Кроме того, сам император превратился в одного из владельцев крупных поместий.