Меня бросает в жар: до чего же я несчастна. Осталось всего лишь несколько недель свободы. Я получила записку. Сначала подумала, что это очередное послание от синьора Казановы, но письмо, проскользнувшее под дверь моей комнаты, оказалось от Френсиса.

Дорогая Желанная!

Пожалуйста, прости меня за то, что я натворил. Признаю, что я вел себя неподобающим образом. Как Христос для церкви, так и муж должен быть для своей жены. Но меня сбило с толку то, как неблагоприятно складывались обстоятельства. Сады Адамсов приносят убытки, и поэтому президент Адамс выдумал предлог для торговой миссии твоего отца, который, как выяснилось, был тяжело болен. Пока ты путешествовала по Венеции, я был вынужден провести много часов вдали от тебя, изъясняясь бессмысленными записками. Но все это в прошлом. Клянусь, что не коснусь тебя и пальцем до тех пор, пока мы не станем едины, перед Господом.

С искренним уважением и любовью,

Я содрогнулась, прочитав «не коснусь тебя и пальцем». Сейчас Френсис извиняется, но как долго страх перед Богом будет сдерживать его от желания продемонстрировать мне свою силу, как он уже продемонстрировал ее своим сестрам? Он – мой единственный спутник в этом чужом месте, и если бы я не знала, что синьор Казанова где-то рядом, то по-настоящему бы испугалась. Просто удивительно, что я уже считаю этого пожилого джентльмена своим другом.

Осталось всего несколько дней до наполеоновского праздника Свободы – с кострами, военными парадами, фейерверками и символическими Деревьями Свободы, установленными на площади. До того как будет зажжен костер, мы с Френсисом и другие помолвленные пары должны будем танцевать форлану, танец крестьян из Фриули. Вчера мы ходили на первую репетицию, и учитель был очень сердит на Френсиса, так как тот постоянно наступал дамам на ноги, в то время как я постоянно подпрыгивала среди топочущих ног и скрещивающихся икр – ну и зрелище! Я еще ни разу не танцевала с тех пор, как мы прибыли в Венецию.

Через два дня после похорон моего отца Исаак Бей пришел в гостиницу с отпечатанным некрологом. Он попросил одного из слуг прикрепить его на фасаде здания. В некрологе было просто написано: «Томас Адамс, родился в 1747 году в городе Квинси, штат Массачусетс, умер в 1797 году. Соборовался и исповедался перед смертью, как подобает всякому христианину. Все, кто прочитает это, помолитесь за упокой его души».

– Таков обычай вашего народа здесь, в Венеции, – мягко пояснил Исаак. Этот жест тронул меня, хотя мой отец был бы шокирован, увидев, что его записали в католики. Но в смерти отец стал воплощением всех религий – он умер как атеист похоронен как иудей, помянут, как папист, а в глубине своего сердца так и остался суровым конгрегационалистом.

– Где сейчас синьор Казанова? – прошептала я. – Он в безопасности?

– Да, и он хотел, чтобы я передал вам это. – Исаак дал мне записку. Она была адресована шевалье де Сейнгальту.

Любимый!

Сердце мое переполнилось счастьем, когда я узнала, что ты уже на пути в Константинополь. Теперь, когда мой муж, султан, умер, ничто не сможет разлучить нас. Новый султан, Селим, и его мать, моя седовласая подруга, обещали мне помочь начать нам новую жизнь, которая столько лет оставалась только мечтой.

Поторопись ко мне, любимый. Мы возьмем у судьбы все, что она украла у нас. Ты – мужчина, самый важный из всех моих мужчин.

Удивленная, я перечитала последнюю строку. В ней не было смысла. Эме имела в виду, что синьор Казанова – самый важный из ее любовников? Довольно странно услышать нечто подобное из уст женщины, живущей в гареме, но, возможно, эта фраза имела смысл только для влюбленных.

– Это от Эме Дюбек де Ривери?

– Он получил записку вчера, – сказал Исаак. – И он хотел бы, чтобы вы сопровождали его в путешествии. Казанова покидает Венецию в день празднования Свободы.

– Он поплывет на корабле?

Исаак Бей мягко улыбнулся.

– Он отправится на той же самой гондоле, что отвезла вашего отца в Лидо. С пристани Святого Марка в полночь. Ему ждать вас?

Я вспомнила Френсиса и прошептала:

– Да.

Исаак велел мне надеть траурные одежды. Не было времени спрашивать объяснений. Я дала ему два флорина за похороны отца и настояла на том, что бы он раздал его одежду бедным еврейским семьям. Чтобы защитить себя от праздничных толп, я взяла кремневый пистолет, который отец как-то купил моей матери, когда ему пришлось уехать с фермы по делам: это была довольно симпатичная карманная модель с миниатюрным штыком и медной табличкой с выгравированным на ней американским флагом.

Сегодня я смогла взять деньги со счета отца, открытого им в маленьком венецианском банке. Несмотря на различные социальные свободы, венецианским женщинам не разрешается заходить в банки, и сначала клерк был немало озадачен, увидев меня там, но в конце концов мой статус американской подданной победил предрассудки.

Благодаря синьору Поццо и его этюдам эта сумма значительно сократилась. Однако накоплений было вполне достаточно, чтобы позволить мне прожить на эти деньги здесь, в Венеции, несколько лет. Дома эта сумма обеспечила бы нам с Френсисом безбедную жизнь на продолжение втрое большего срока – если я, конечно, когда-нибудь вернусь в Массачусетс.

Главный Вопрос Дня: Что является истинной свободой? Свобода отпили свобода для?

Выученный Урок: Если правда то, что я одна в этом мире, истинно также и то, что я свободна в нем.

Второй Вопрос Дня: Достаточно ли во мне храбрости, чтобы уехать из Венеции с Джакомо Казановой и начать новую, полную приключений жизнь?

Второй Выученный Урок: Джакомо Казанова знает, что я – хозяйка своего слова, и мне не следует его разочаровывать».

Любой, знающий хоть что-то о местонахождении мисс Адамс из бостона, пожалуйста, свяжитесь с Френсисом Гучем в гостинице «Фенис». Она исчезла из этой могилы добродетели 4 июня. Ее жених не знает где найти ее. Также она богатая наследница и добрая девушка, любящая ухаживать за своим бальным отцом. Мистер Гуч уезжает в Америку через три дня.