– А для тебя, приятель, я не Энди, а детектив Паркер. И заруби это себе на носу.

– Извините, детектив Паркер. А это ничего, что я живу? Вы не против?

– Ничего, – ответил Паркер. – Спасибо, – поблагодарил он Чипа, который принес ему кофе и булочку. Вначале Паркер откусил булочку, после чего от неё почти ничего не осталось, потом отпил кофе, торопливо и шумно, поставил чашку на блюдце и часть кофе при этом расплескал, икнул, бегло взглянул на Ральфа и потом обратился к Роджеру: – А он что, ваш друг?

– Да мы только что познакомились, – ответил вместо Роджера Ральф.

– А тебя кто спрашивает? – осадил его Паркер.

– Да, мы с ним друзья, – с вызовом ответил Роджер.

– Как вас зовут? – спросил Роджера Паркер. Тем временем он взял чашечку и, не глядя на Роджера, сделал глоток. Не услышав ответа, он уже обернулся к нему и произнес свой вопрос: – Как вас зовут?

– А для чего вам это?

– А для того, что вы водите дружбу с известным уголовником. И я имею право задавать вам вопросы.

– Вы полисмен?

– Я детектив и работаю в восемьдесят седьмом участке, могу вам подтвердить, – строго произнес Паркер и в доказательство своих слов достал личный знак и положил её на стойку перед Роджером. – Так как вас звать, скажите теперь?

Роджер взглянул на знак и ответил:

– Роджер Брум.

– Где вы живете, Роджер?

– У границы штата, в Кэри.

– А где это?

– Под Хадлстоном.

– Черт, а где этот Хадлстон? Никогда не слышал.

Роджер развел руками.

– Это около ста восьмидесяти миль отсюда.

– А вы можете назвать адрес, по которому остановились в этом городе?

– Да тут, кварталах в четырех-пяти...

– Я говорю: адрес.

– Адрес с хода не назову. Хозяйку зовут...

– Улица какая?

– Двенадцатая.

– Место?

– Рядом с Калвер.

– Вы остановились у миссис Дауэрти?

– Да, правильно, – обрадовался Роджер. – Агнес Дауэрти.

– Чем занимаетесь в городе?

– Приехал продать поделки из дерева. Мы их с братом делаем в своей мастерской.

– И как, продали?

– Да.

– Когда?

– Вчера.

– И когда уезжаете отсюда?

– Точно не знаю.

– А что вы тут делаете с этим наркоманом?

– Бросьте, Паркер, – встрял в разговор Ральф. – Я же сказал, что мы только что...

– Детектив Паркер, – поправил того полицейский.

– Ну хорошо – детектив Паркер. Мы только что познакомились. Чего бы вам не оставить этого парня в покое?

– А что я такого, по-вашему, сделал? – с возмущением вдруг спросил Роджер.

– Сделал? – произнес Паркер последнее слово, сказанное Роджером. Он убрал со стойки личную бляху, повернулся на стуле и взглянул на Роджера таким взглядом, словно заметил его только сейчас. – А кто вам сказал, что вы что-то сделали?

– А зачем же тогда все эти вопросы?

– Вот этот ваш дружок провел в тюрьме... Ральфи, сколько раз ты там был? Три, четыре? За хранение – раз, это я помню, за грабеж сидел, потом...

– Только два, – прервал его Ральф.

– И двух достаточно, – сказал Паркер. – Вот поэтому я и задаю эти вопросы, Роджер. – Паркер улыбнулся. – А что, вы что-нибудь успели натворить?

– Я? Нет, – торопливо ответил Роджер.

– Это точно?

– Абсолютно.

– А вы тут никого не убивали, а? Тесаком. – Паркер засмеялся. – У нас тут одного действительно в прошлом месяце зарубили тесаком.

– Топором, поправил Чип.

– Какая разница? – сказал Паркер.

– Есть разница, – не согласился с Паркером Чип, пожав плечами.

– Кому разница? Тому, кого зарубили? Ему-то что до этого? Он там с ангелами поет. – Паркер снова засмеялся, встал и пошел надевать пальто. Одевшись, он обратился к Чипу: – Сколько я тебе должен, Чип.

– Забудь. Или запиши на воде.

– Ага, как же, – сказал Паркер, потом покачал головой. – Хочешь купить меня кофе с булочкой? Хочешь купить меня – придумай что-нибудь похлеще. Так сколько я должен?

Чип пожал плечами.

– Двадцать пять центов.

– А сколько нужно, Паркер? – снова вступил в разговор Ральф. – А то у меня есть ребята на примете.

– Ха-ха, ты меня насмешил, – весело сказал Паркер. Положив на стойку двадцать пять центов, он повернулся к Ральфу. – А чего бы тебе самому иногда не подкупить меня, а, парень? Когда я в следующий раз поймаю тебя с полными карманами всякого дерьма, ты и попытайся сунуть мне, ладно?

– Нет, Паркер, с наркотиками вам меня не поймать, сами знаете.

– Ну, смотри, тебе же хуже, друг. – Паркер махнул на прощанье рукой Чипу. – Пока, Чип, до встречи.

– Будь здоров, Энди.

В дверях Паркер обернулся. Без тени улыбки посмотрев на Роджера, он отчеканил:

– Если я увижу, что вы слишком долго болтаетесь тут с нашим общим другом, то, возможно, задам вам ещё кое-какие вопросы, Роджер.

– Понятно, – ответил Роджер.

– Я вам сообщил это на всякий случай, пригодится.

– Спасибо за сообщение.

– Не за что, – ответил Паркер и улыбнулся. – Это часть моей работы, исключительно часть работы.

Он открыл дверь, вышел на улицу и с шумом закрыл за собой дверь.

– Вот, сукин сын, – прошептал Ральф.

Глава 4

Роджера совсем не тянуло туда. Он стоял на другой стороне улицы напротив здания полицейского участка, смотрел на холодный серый фасад учреждения и думал о том, что он не прочь рассказать им всё, но при условии, что не надо заходить внутрь здания. Он подумал и о том, что мог бы всё рассказал детективу из забегаловки, но тот ему не понравился, а ему казалось немаловажным найти для разговора собеседника, который ему понравился бы. Ему казалось, что тот же Ральф, у которого и отсидка за грабеж за спиной, и наркотиками балуется (опять же по словам того детектива), человек куда более симпатичный, чем этот Паркер. Будь Роджер уверен, что встретит в этом здании такого же симпатичного человека, как Ральф, он не колеблясь пересек бы улицу, смело вошел бы в здание, сказал бы, что он Роджер Брум и потом рассказал бы всё о своем деле.

Он прикинул, что начал бы рассказ с той женщины и закончил бы ею, хотя это было бы и непросто – рассказать им, как он познакомился с ней. Он не мог представить себе, что будет сидеть за служебным столом против незнакомого человека и рассказывать ему, как он познакомился с этой женщиной по имени Молли. А вдруг ему дадут такого детектива, как Паркер из забегаловки? Как можно такому человеку рассказывать про эту женщину, про знакомство с ней или что они с ней делали? И чем больше он думал об этом, тем труднее казалось ему всё это дело. Непреодолимо трудным казалось пересечь улицу, настолько же трудным – подняться по ступенькам, а рассказать какому-то детективу об этой женщине – ещё труднее, хотя рассказать о самой сути , о самом важном, не представлялось ему чрезмерно трудным – только бы преодолеть прочие сложности.

Ему следует поведать им, размышлял Роджер, что вчера вечером он и не искал никакой встречи, хотя сам не понимал, какое это для них может иметь значение. И в то же время это казалось ему важным, что следовало бы, думал он, объяснить им в первую очередь. Он, значит, поужинал – это было часов в семь – и вернулся в свою комнату. Там он сел у окна, стал смотреть на улицу и думать, как же ему повезло, что он так здорово продал салатницы и что наладил новый контакт здесь, в том магазине центральной части города.

Да, подумал он, надо рассказать им. Вот сейчас пойдет, войдет в это здание и всё-всё расскажет.

Тем вечером он уже подумал было, что надо позвонить матери и сообщить ей о приятной новости – хорошей выручке, но потом ему показалось, что его радость – это нечто интимное и делиться этим ни с кем не стоит, даже с таким близким человеком, как родная мать. О, в Кэри всегда были с этим проблемы. У них ведь такой маленький дом. Рядом комната матери, братишка спит с ним в одной комнате, такая теснотища, что почти невозможно побыть наедине со своими мыслями, подумать о чем-то личном. И комната в доме миссис Дауэрти крепко напоминала дом. Туалет в коридоре, пока идешь, обязательно кто-нибудь попадется по дороге. Комнатушка крохотная, вечно шум с улицы доносится, то и дело вой в трубах – водопроводных, канализационных. Чего не хватало их домику в Кэри и его комнатенке здесь, так это тихого местечка, где можно было бы насладиться одиночеством, даже поплакать или просто побыть с самим собой.