Двадцать пять лет спустя создатели «чистой» бомбы и хитроумные дипломаты ядерного нейтралитета сочтут этот рефрен Лабарта за лирический всхлип старомодного пацифиста. Тем не менее его слова в точности передают панический страх перед дыханием Бикини — кстати, страх, вполне оправданный в те времена, когда еще не существовало средств защиты от радиации.

Все это неизбежные издержки освоения нового, решили в Вашингтоне.

Это был риск испытателей.

6

Пока шла подготовка к операции «Перекресток», гидросамолеты, регулярно выполняющие рейсы между Кваджалейном и Бикини, иногда делали посадку в лагуне Ронгерика: военные тоже не лишены были свойственной туристам любознательности.

Летчики раздавали приплывшим на пирогах эмигрантам пачки сигарет и жевательную резинку в обмен на плетеные «сувениры». Подавленное настроение островитян не могло не броситься в глаза визитерам. Они доложили об этом коммодору Бену Уайетту. Жалобы бикинийцев были все на один манер:

— Кокосовые орехи сгнили…

— Рыба в лагуне отравлена…

— Вода в колодцах имеет ужасный привкус…

— Нечем чинить прохудившуюся кровлю. Ветер срывает крыши…

Свидетели подтверждали сказанное. Селение напоминало богадельню. Собиратели валились с ног от усталости. Рыбаки, забравшись под пироги, подолгу лежали там.

Куда подевались былое кипение жизни, рабочая сноровка и заразительное веселье, свойственные любой маршалльской общине?

Военные власти не могли полностью содержать горстку непокорных бикинийцев. На флоте проходила массовая демобилизация: как-никак, война кончилась. У губернатора нет таких средств, как у руководителей операции «Перекресток». Интендантство — не бездонная бочка.

Губернатор был крайне раздосадован, узнав, что подданные «царя Джуды» сетуют на свою судьбу.

— Какая муха их укусила? Что им надо? Казалось бы, живи и радуйся — ни забот, ни хлопот: захотел Рыбки — нагнись и возьми, захотел фруктов — подпрыгни и сорви.

— Похоже, что ресурсы Ронгерика совсем истощились…

— Чепуха! Просто они не приспособлены к жизни.

— Переселенцы деморализованы…

— Это рекламная шумиха вокруг Бикини вскружила им головы. Упрямые тунеядцы возомнили себя наследными принцами! Мы не можем их содержать.

— Они не смогли прижиться на острове…

— Они получили в точности то, что имели. Здесь все лагуны и пальмы одинаковы. Поменяйте названия — и вы ни за что не отличите их. Какая ранзица? Два атолла отличаются друг от друга не больше, чем две картофелины в Айдахо.

Побывавшие на Ронгерике обратили внимание на то, что «депрессия» усилилась после визита Джуды на Бикини. Иройдж сообщил алабам, что родной остров целехонек и они смогут вернуться туда, как только закончатся маневры американского флота. Они не подозревали, какую опасность таит в себе радиоактивное заражение.

С этого дня жизнь в изгнании стала для них невыносимой.

Зачем сопротивляться козням Либокры? К чему делать запасы, если не сегодня-завтра придет корабль и увезет их отсюда?

Ведь он придет, правда? Он не может не зайти в родимую лагуну. Предки уже заждались их. Плоды совсем поспели. Алабы раздадут детишкам надрезанные кокосовые орехи, те поднесут их к губам, и молоко растечется по жилам, наполняя их свежестью и силой. Под навесом, где заготовляют копру, вновь зазвучат песни. Между деревьями протянутся длинные гирлянды сохнущих на солнце раковин и орехов. На заповедных островках атолла морские черепахи, должно быть, уже зарыли в песок яйца, воронки от бомб не помешали им.

На Ронгерике бикинийцы бродили, как призрачные тени в чужом краю. Сердца их сжимались от тоски при мысли о дальней дороге. Они закрывали глаза, мечтая о предстоящей работе и жизни на атолле, где все будет, как прежде.

Пальмы и юркие рыбы в лагуне служили дьявольским козням Либокры, пытавшейся околдовать их в своем чертоге обманчивым сходством с неповторимым Бикини. Но бикинийцев не так просто обвести вокруг пальца, их не обманет внешний вид лжеплодов и лжерыб, они не станут растрачивать свои силы попусту.

Странное выражение употребляли «бамбуки-американы», браня островитян за нежелание работать. «Итальянская забастовка»? Никогда они не слышали ни о чем подобном. Американцам было невдомек, что бикинийцев способна отвратить от работы одна-единственная вещь на белом свете — тоска по родине…

— Задание выполнено!

В сентябре вице-адмирал Блэнди вылетел в Вашингтон с докладом об итогах операции «Перекресток». Не имея возможности представить ее как победу флота, руководитель квалифицировал исход операции как «технический успех». Друзья профессора Оппенгеймера с усмешкой говорили, что адмирал ошибся рейсом: ему следовало бы приземлиться в Голливуде для получения «Оскара»[6] за лучшую постановку года.

Джуда и алабы восприняли эту весть однозначно: эксперимент завершен, поле боя очистилось, бикинийцы могут возвращаться на свою землю под сень духов предков. Остаточная радиоактивность? Дезактивация? Подобные понятия не умещались у них в сознании. Они не подозревали, что этими двумя магическими заклинаниями Блэнди побудил Пентагон задержать переселенцев на Ронгерике:

«Понадобится еще несколько месяцев, прежде чем опасность остаточного воздействия будет полностью устранена и постоянные обитатели атолла смогут вернуться на прежнее место жительства».

Любой военный специалист подтвердил бы, что загорать на том или другом атолле — абсолютно то же самое, что проводить отпуск во Флориде или Калифорнии.

На Бикини был объявлен карантин. Никому в голову не приходило поинтересоваться, как живут ссыльные — «постоянные обитатели». А они каждодневно вели бой с Либокрой. Бой за выживание. Ерунда! Губернатор на Кваджалейне убежден, что все дело во врожденной лени островитян.

В июле 1947 г. на Ронгерике побывал курсант военно-морской медицинской академии, проводивший санитарное обследование Маршалловых островов. Он доложил начальству, что жизнь бикинйцев находится под серьезной угрозой. Основной причиной, считал он, было недоедание: пищевых ресурсов на атолле явно не хватало.

Отчет курсанта вызвал недовольство гражданской админстрации Маршалловых островов, только что сменившей военное губернаторство. Организация Объединенных Наций поручила заботу о Микронезии американцам: отныне свободный мир обязан думать о благополучии населения опекаемых территорий. Хороший вид будут иметь Соединенные Штаты, если выяснится, что Ронгерик стал островом нищих, лазаретом для анемичных и рахитичных жителей тихоокеанского рая. Жалобы привередливых островитян можно было бы, пожав плечами, как и прежде, положить под сукно. Но обстоятельно написанный доклад врача требовал официального ответа.

В канцелярии комиссариата по опеке Тихоокеанских территорий создали комиссию и отправили ее обследовать состояние дел на месте.

В задачу экспертов входила тщательная опись природных ресурсов Ронгерика. Поскольку ни у кого из членов комиссии не было опыта по оценке урожайности хлебных деревьев, это поручили специалисту по сельскому хозяйству в тропических зонах доктору Говарду Дж. Макмиллану. Новые опекуны действовали с размахом — почему не привлечь к делу (ради общего блага) своих протеже, экономических советников?

Прибыв на Ронгерик, Макмиллан увидел зачахшие, сморщенные, больные деревья. Люди лежали на циновках, не в силах подняться. Дети смотрели блестящими от голода глазами. Свой отчет доктор составил в самых решительных выражениях:

«Урожай не может обеспечить пропитание жителей. Кокосовые пальмы старые, половина не плодоносит… Орехи полностью идут в пищу, для изготовления копры ничего не остается».

Ко всем бедам внезапная катастрофа постигла тропический рай и уничтожила и без того немногочисленные деревья. Адский пожар охватил в мае 1947 г. главный остров. Чудовищное пламя загнало женщин и детей по пояс в лагуну. Мужчины, стоя спиной к ветру, ритмично плескали в огонь воду из калебасов[7] — жалкой пародии на пожарный инвентарь. Напрасно островитяне молились о ниспослании им дождя: небеса оставались безжалостно прозрачны. Когда бикинийцы, ступая по дымящемуся пеплу, двинулись в глубь острова между обугленных стволов, алабы подсчитали, что треть плодоносящих деревьев безвозвратно погибла.