Эту идею развил Лев Мечников. Распределив историческое развитие человечества по периодам и эпохам он, вслед за периодом древних речных цивилизаций, выделил «средиземноморский период», состоящий из 25 веков. За начало этого периода он принял основание африканского города Карфаген.

Этот период он разделил на две эпохи. Первая — это «эпоха Средиземного моря, во времена которой главные очаги культуры одновременно или поочередно представлены крупными олигархическими государствами — Финишей, Карфагеном, Грецией и, наконец, Римом при цезарях, вплоть до Константина Великого». Не ограничиваясь повторением идеи Бетгингера, Мечников предложил вторую эпоху, связанную с выходом цивилизации за пределы Средиземного моря. Эта «эпоха морская, начинающаяся со времени основания Византии (Константинополя), когда в орбиту цивилизации втягиваются Черное, а затем Балтийское моря. Эта эпоха охватывает весь период средних веков».

Эти версии выгодно отличались от предыдущих. Во-первых, они основывались на реальных событиях, не пытаясь доказать, что целью исторического развития человечества было его прибытие на европейскую почву. Во-вторых, Беттингер и Мечников пытались увидеть в средиземноморском периоде необходимое звено в закономерном процессе освоения людьми планеты. Л. Мечников так объяснял последовательность в сменах периодов развития: «Капризное на первый взгляд и случайное передвижение центра цивилизации из одной страны в другую в разные эпохи, изменение в течение истории, культурные ценности различных географических областей в действительности представляются явлениями строго закономерными и подчиненными порядку. Географическая среда эволюционирует во времени, она расширяется вместе с прогрессом цивилизации. Ограниченная в начале исторического периода не особенно обширными бассейнами больших рек…. эта среда в известный момент охватывает побережья внутренних морей, а затем распространяется на океаны, охватывая мало-помалу все обитаемые области земного шара».

Б то же время гипотеза Беттингера-Мечникова оставляла некоторые вопросы открытыми. Во-первых, она не помогала увидеть принципиальное отличие между освоением рек и покорением морей. Использование рек людьми было связано в первую очередь с новым способом получения продуктов питания. Освоение же морей лишь отчасти было связано с расширением рыболовства, которое возникло задолго до создания морских государств. Эта гипотеза не объясняла, какие качественные преимущества получали люди, поставившие под свой контроль морские пути, а, стало быть, позволяла усомниться, действительно ли центры мирового развития сместились в Карфаген, Финикию, Грецию, Рим.

Во-вторых, ограничивая регион действия Средиземным морем, эта гипотеза не объясняла, почему это море сыграло главную роль в человеческой истории.

Все вышеприведенные версии справедливо обращали внимание на смешение центров мирового развития в Западную Европу и Средиземноморье, но они противоречили друг другу. Кроме того, в них было немало уязвимых мест и они не позволяли получить убедительные объяснения, почему так произошло. Да и так ли это было на самом деле?

Постепенно расширяя свои пределы, цивилизация, сложившаяся на центральной магистрали, приблизилась к морским побережьям, к пульсирующей границе «вода-суша», сыгравшей особую роль в развитии жизни на планете и появлении «разумного человека». Население приморий жило в постоянном контакте с морем, подчинялось его «пульсирующим» ритмам, стремилось воспользоваться его дарами и понемногу выходило на морской простор.

Покорение моря началось еще во времена каменного века, когда люди приступили к завоеванию природной среды, покинутой миллионы лет назад водоплавающими предками сухопутных животных. Задолго до создания первых цивилизаций люди заселили малые и большие острова, а также Австралию. Мореплавание служило естественным продолжением речного судоходства, поскольку реки, по течению которых сложились крупные державы, впадали в моря.

Уже в III тысячелетии до н. э. Шумер вел морскую торговлю с Бахрейнскими островами, Египтом, странами Африки. По Средиземному и Красному морям в Египет доставляли множество товаров из далеких стран. Сами египетские суда сооружались из ливанского кедра и африканского черного дерева, доставлявшихся по морю. Египтяне совершали далекие путешествия вдоль берегов Африки.

Однако для первых цивилизованных держав мореходство не стало главным средством сообщения. Их географическими осями развития и основными транспортными артериями были древние сухопутные магистрали, дополненные реками. Морские маршруты стали лишь удобными, но вспомогательными дорогами. Древние египтяне и шумеры совершали длительные морские переходы, но это не было регулярно и не привело к созданию заморских поселений. Крупные морские порты на побережье Египта (в частности, в Александрии) возникли уже во времена упадка этой страны и после ее оккупации Александром Македонским.

Освоение морских просторов стало делом народов, живших на островах и континентальных побережьях Средиземного моря. Покорение морей требовало особых человеческих качеств. Путешествия по морю были, по крайней мере, настолько же опаснее, чем переезды по реке, насколько самое узкое море шире самой широкой реки. Гроза на реке, от которой можно было укрыться на берегу, становилась в бескрайнем море смертельной опасностью. Спокойная морская гладь могла в считанные минуты превратиться в цепи водяных валов, каждый из которых мог сокрушить судно. Попутный легкий ветерок мог внезапно стихнуть и обернуться яростным штормом. Морские течения были загадочнее и непредсказуемее, чем течения рек. Переменчивая стихия делала жизнь мореплавателей и жителей приморского побережья гораздо менее устойчивой по сравнению с жизнью сухопутных людей. Они прекрасно знали то, что было известно одному из героев «Одиссеи», который говорил: «Нет ничего, утверждаю, сильней и губительней моря; крепость и самого бодрого мужа оно сокрушает».

Сознание постоянной опасности требовало от тружеников моря пребывания в состоянии повышенной мобилизованности. Море развивало наблюдательность, смекалку, сноровку, умение быстро принимать правильные решения и четко выполнять их. Победа над морем давалась лишь сильным духом. Первыми мореходами становились более смелые, мыслящие остро и реалистично, предприимчивые, изобретательные, инициативные, свободолюбивые. От наличия таких качеств зависела выживаемость мореходных народов.

Жизнь на пульсирующей границе «вода-суша» требовала от людей «земноводности», то есть умения перемещаться по воде с такой же легкостью, как по суше. Чтобы стать «земноводным», вовсе не обязательно обрести жабры, подобно Ихтиандру из романа А. Беляева. Людям достаточно научиться управлять центром тяжести своего тела и учитывать его измененный в воде вес, чтобы удерживать равновесие. Мореплавание же требовало создания таких судов, которые могли бы удерживать равновесие в воде в течение продолжительного времени и перемещаться в желаемом направлении на большие расстояния.

Благодаря кораблестроению и мореходству люди обрели возможность регулярно курсировать по морям, перевозя все более крупные грузы. Миф о создании ковчега, на котором люди смогли сохранить элементарную основу ноосферы и биосферы во время всемирного потопа, отразил их способность воссоздавать на морском судне микромир земной суши и перемещать его по поверхности моря. По своему научно-техническому и хозяйственному значению это было равносильно открытию земледелия и скотоводства.

Осознание своей победы над природной стихией отразилось и в мифах мореходных народов. Герои греческих мифов побеждали зверолюдей, олицетворявших силы необузданной природы: Персей убивал Медузу, Тесей побеждал Минотавра, Геракл одолевал кентавров, Одиссей побеждал циклопа Полифема, любимого сына морского бога Посейдона. Герои бросали вызов силам природы и стоявшим за ними божествам, но нередко сами боги морских народов обретали человеческие черты и приходили на помощь людям.