После того, как миссис Райс опознала останки по одежде и по шраму на животе – одежда, искромсанная винтом и пробывшая две недели в воде, была в жалком состоянии, но шрам был хорошо различим – после того как она опознала останки, она также сообщила, что мистер Райс работал в соседнем штате, поэтому ему приходилось ездить на работу и возвращаться домой пароходом. Такая информация наводила на мысль, что скорее всего мистер Райс или сам спрыгнул, или был сброшен, или упал с парома и попал под его крутящийся винт. В результате тщательного обыска в квартире Раиса была найдена записка, подтвердившая версию самоубийства.

На долю Блейни выпала неприятная обязанность еще раз позвонить в 87-й участок и доложить Клингу, изнемогавшему от усталости после двухдневного отдыха, что руки, которые он исследовал за последние несколько дней, не принадлежали человеку, тело которого было выброшено этим утром на берег.

Так обстояли дела, и проблема идентификации все еще ждала своего решения, а сын Марты Ливингстон и молодой матрос Карл Андрович продолжали оставаться единственными возможными кандидатами на владельцев найденных отрубленных рук.

Был понедельник, и очень мрачный понедельник, потому что шел дождь, и происшествия сыпались одно за другим.

В 14.00 произошло третье событие.

В соседнем штате были задержаны два хулигана, оба дали полиции адреса города Айсолы. На телетайп с запросом, отправленным в центральное Бюро идентификации преступников, пришла информация только на одного из них, другой в полиции зарегистрирован не был. Парни ограбили заправочную станцию и пытались скрыться в угнанном автомобиле. Они так торопились, что не заметили полицейскую машину, патрулировавшую автомагистраль, в результате чего врезались в крыло идущего навстречу черно-белого полицейского седана, чем и закончилась эта невинная шалость. Парня, который был вооружен и числился в полицейской картотеке, звали Роберт Джерман.

Другого молодчика, неумелого шофера, врезавшегося в патрульную машину, звали Ричард Ливингстон.

Как бы неумело ни вести машину, ясно, что при этом надо действовать двумя руками. У Ричарда Ливингстона обе руки были в полном порядке.

Клинг получил эту информацию в 15.00. Он записал ее трясущимися от слабости пальцами, пометив себе напомнить Карелле вычеркнуть из списка одного из возможных кандидатов.

В 16.10 снова зазвонил телефон. Клинг снял трубку.

– Кто это? – спросил женский голос.

– Детектив Клинг, 87-й участок. С кем я говорю?

– С миссис Андрович. Миссис Маргарет Андрович.

– Добрый день, миссис Андрович. Что-нибудь случилось?

– Ничего не случилось.

– Я хочу сказать, чем...

– Мой муж вернулся, – сообщила Маргарет Андрович.

– Карл?

– Да.

– Вернулся?

– Да.

– Когда он вернулся?

– Несколько минут назад. – Она долго молчала. Затем добавила: – Он принес мне цветы.

– Я рад, что он вернулся. Я сообщу об этом в Бюро пропавших без вести. Спасибо, что позвонили.

– Пожалуйста. Вы сделаете мне одолжение?

– Какое, миссис Андрович?

– Передайте, пожалуйста, другому детективу. Карелле. Кажется, так его зовут?

– Да, мэм.

– Вы ему передадите?

– Что ваш муж вернулся? Да, мэм. Я ему скажу.

– Нет, я имею в виду не это.

– Что же вы хотите, чтобы я ему передал, миссис Андрович?

– Что Карл принес мне цветы. Передайте ему это, ладно? Что Карл принес мне цветы. – И она повесила трубку.

Вот и все события понедельника.

У ребят из Отдела розыска оставалась все еще не решенной загадка двух рук, и, похоже, не осталось кандидатов на их возможного владельца.

Во вторник пришлось заниматься уличной дракой, пожаром, случившимся в их округе, женщиной, запустившей в мужа раскаленной сковородкой, и прочим. У каждого из детективов дел было невпроворот.

В среду Стив вышел на работу. Дождь все еще лил. Казалось, он никогда не прекратится. Прошла неделя с того дня, как патрульный полицейский Дженеро нашел первую отрубленную руку. Целая неделя! А ребятам из уголовного розыска приходится начинать все с начала.

Глава 10

Пожилую даму, которая обнаружила вторую руку в мусорном контейнере, звали Коллин[4]Брейди. Ей было шестьдесят четыре года, но во всей ее наружности было что-то юное, что вполне соответствовало данному ей имени, она действительно походила на девушку. Всякий раз, когда упоминается ирландская девушка, в сознании мгновенно возникает образ, созданный частично под влиянием Дня святого Патрика, частично под влиянием «Тихой» Джона Хастона. Рыжеволосая, зеленоглазая девушка, бегущая через вересковое поле, над которым распростерлось пронзительно голубое небо, вздыбленное белоснежными облаками, на губах девушки играет возбужденная улыбка, и вы чувствуете, что девушка даст вам пощечину, если вы осмелитесь к ней прикоснуться. Ирландская девушка – это дитя природы, непокорное, чистое, вечно юное создание, всегда излучающее жизнерадостность.

Именно такой и была Коллин Брейди.

Она принимала Кареллу и Хейза, как будто это были зашедшие к ней с цветами кавалеры. Угостила их чаем и провинциальными, крепкими, как хороший ирландский кофе, шутками. Ее зеленые глаза искрились, а кожа была гладкая и свежая, как у семнадцатилетней девушки. Ее волосы поседели, но не возникало сомнения, что раньше они были рыжие. Она все еще обладала тонкой талией, которую крупный мужчина мог бы обхватить двумя ладонями.

– Я не видела никого, ни души, – говорила она детективам, – это был такой день, когда не очень-то хочется выходить. Ни в холле, ни на лестнице, ни во дворе никого не было. Дождь был такой сильный, что я еще пожалела, что не взяла зонтик. Я поражаюсь, как я не грохнулась без чувств, когда увидела то, что лежало в мусорном контейнере. Еще чаю?

– Нет, спасибо, миссис Брейди. Значит, вы никого не видели?

– Ни души. Жаль, что не могу вам помочь, ведь это же чудовищно, разрезать человека на части. Чудовищно. Вандализм какой-то. – Она помолчала, потягивая чай, глаза на ее узком лице возбужденно сверкали. – А у соседей были? Разговаривали с соседями? Может быть, кто из них видел?

– Мы хотели сперва поговорить с вами, – сказал Хейз.

Она кивнула.

– Вы ирландец, молодой человек?

– Частично.

В ее глазах мелькнула радость. Она едва заметно кивнула, ничего не сказав, но бросила на Хейза оценивающий взгляд молодой девушки, которая знает толк в молодых людях.

– Ну, миссис Брейди, нам надо идти, – сказал Карелла. – Большое спасибо.

– Поговорите все-таки с соседями. Возможно, они видели. Может быть, хоть кто-нибудь видел.

Но никто из них ничего не видел.

Они заходили в каждую квартиру дома, где жила миссис Брейди, а также соседнего дома. Усталые, они поплелись снова, под дождем, в участок. Как только Карелла вошел, Хернандес встретил его известием:

– Стив, полчаса назад звонил какой-то парень из Бюро пропавших без вести. Он спросил Клинга, но когда я сказал, что Клинга нет, он спросил, кто еще занят делом, связанным с рукой, найденной в авиасумке. Ну, я ему сказал, что ты. Он просил, чтобы кто-нибудь из вас, ты или Клинг, позвонили ему.

– Как его звать?

– В блокноте записано. Бартоломео или что-то в этом роде.

Карелла сел за стол и придвинул к себе блокнот. – Ромео Бартольди, – прочел он вслух и набрал телефон Бюро пропавших без вести.

– Здравствуйте. Это Карелла из 87-го участка. Несколько минут назад нам звонил некто Бартольди, сказал, что...

– Бартольди у телефона.

– Привет. В чем дело?

– Как ты сказал, тебя звать?

– Карелла.

– Привет, земляк.

– Обоюдно, – ответил Карелла, улыбаясь. – Так в чем дело?

– Послушай, я знаю, это не мое дело, но мне кое-что пришло в голову.

– Выкладывай.

– Один из ваших парней, Клинг, кажется, был здесь неделю назад и просматривал картотеку. Позже я с ним разговорился, и он рассказал мне, что вы нашли руку в авиасумке. Мужскую руку.