Чаще всего мы говорили людям: "Слушайте, действуйте по своему усмотрению, просто спуститесь на пляж…" Айвор Катлер играл Бастера Бладвессела. Он заигрывал с Джесси (толстухой), мы сняли его на песке, где он рисовал вокруг нее огромное сердце. Мы сказали: "Это здорово", — и вставили этот эпизод в фильм. Пару раз мы сталкивались с проблемами. Нам было жаль таких людей, как Нат Джекли, которым мы восхищались. Это был старый комик из мюзик-холла, прославившийся эксцентрическими танцами и своей неповторимой походкой. Это он делал прекрасно, мы с Джоном обожали его. Джону хотелось снять его в эпизоде, но Джекли не нравилось, что у нас нет сценария. Некоторые пожилые актеры, привыкшие работать строго по сценарию, что, в конце концов, было разумно, были разочарованы фильмом".

Ринго: «Это было здорово. Мы выходили из автобуса: „Остановимся здесь“, — и снимали то, что хотели, шли на пляж, рисовали сердца, танцевали. Потом мы накладывали на эти кадры музыку. Нам понадобилось две недели, чтобы снять фильм, и долгое время, чтобы смонтировать его. С первым режиссером нам не повезло. У нас были ходячие операторы — они носили камеру на плече. Когда мы стали отсматривать материал первых трех или четырех дней, мы обнаружили, что режиссер забывал дать команду выключить камеры, и нам пришлось часами смотреть кадры, в которых был только пустой тротуар. Вот спасибо-то!»

Джон: «У нас не было режиссеров, были операторы с переносными камерами. Мы спрашивали их: „Вы режиссер?“ Они кивали и на наши расспросы отвечали, что они хорошие режиссеры. Мы говорили: „Тогда вы приняты на работу“. Неплохая зарисовка на тему о большом бизнесе» (72).

Ринго: «Я пользовался тремя ударными установками. Одну сделали для великана, ее невозможно себе представить — громадный барабан, тамтамы и тарелки. Я не мог дотянуться до них, и мы так и не стали использовать эту установку. Но для общих планов она годилась. Еще у меня была мини-установка, чтобы повалять дурака. И наконец, обычная».

Джордж: «Я помню большой ангар в Кенте, куда мы подъехали по аэродрому на мини-»купере", и съемки песни «Your Mother Should Know» («Твоя мама должна знать»). Это было довольно интересно. Мне понравился этот эпизод".

Нил Аспиналл: "Чего только не случалось во время съемок! Наш большой автобус с декорациями подъехал к узенькому мостику. Он был слишком широким, чтобы проехать, и застрял. Водитель попытался дать задний ход, но к тому времени по обе стороны моста скопились вереницы машин, и получилась настоящая пробка. Боже, как все злились!

Когда Джон с Полом стали монтировать фильм, то выяснилось, что никто не снял общие связующие кадры. Никто не снял автобус снаружи. Я вызвался сделать это. Я позвал оператора Ника Ноуленда и Мэла, снова арендовал автобус, развесил все плакаты по бокам, и мы отправились в путь.

Мы остановились возле цыганского табора. Я попросил двоих детей помахать проезжающему автобусу, и, поскольку внутри никого не было, я попросил водителя ехать как можно быстрее. Мы сняли приближающийся автобус, сделали крупные планы, потом сняли его удаляющимся. Теперь у нас появились связующие кадры. Такие накладки возникали постоянно, и я думал: "Когда же они займутся музыкой?"

Джон: «Magical Mystery Tour» — один из моих любимых альбомов, потому что он ни на что не похож. «I Am The Walrus» одна из моих любимых песен — ну, во-первых, потому, что ее написал я, а еще потому, что в ней полным-полно фрагментиков, которые будут интересны слушателям даже через сто лет (74).

Это образ из "Моржа и плотника", из "Алисы в Стране Чудес". По-моему, это отличная книга. До меня никогда не доходило, что Льюис Кэрролл отобразил в ней капиталистическую систему. Я так и не понял, что он на самом деле имел в виду, как люди не понимали истинный смысл песен "Битлз". Позднее я вернулся к ней и сообразил, что в этой истории Морж — плохой парень, а Плотник — хороший. Я подумал: "О, черт… я выбрал плохого парня!" Но, выбери я другого, разве все звучало бы? Представьте себе: "Я — Плотник…" (80)

Мы смотрели этот фильм в Лос-Анджелесе, Морж был похож на буржуя и сожрал всех устриц. Мне всегда представлялся Морж в саду, мне нравился этот образ, я даже не задумывался над тем, кто он такой. А выяснилось, что он ублюдок. Но все это написано так, что каждый понимает: этот образ что-то означает. Даже мне так казалось. Все мы считали, что, даже если я говорю: "Я — Морж", — это должно означать: "Я — Бог" или что-то еще. Это просто поэзия, но для меня она стала символической (70).

"Морж" — все равно что рассказ о сновидении, слова здесь не играют большой роли. Люди вывели из этой песни самые невероятные умозаключения, и это занятно (69). Я просто шутил, все мы шутили. Просто потому, что другие видели в этом глубокий смысл… А что на самом деле означают слова: "Я — человек-яйцо"? Речь может идти о чем угодно, хоть о форме для пудинга. Все не настолько серьезно (80).

Я видел людей, которым нравились Дилан и Христос и которые распевали "Харе Кришна". Я имел в виду конкретно Гинзберга. Слова "элементарный пингвин" означают, что наивно просто распевать "Харе Кришна" или поклоняться какому-то идолу.

В те дни я писал туманные тексты, подражал Дилану, никогда не объяснял, что я имею в виду, но создавал образы, которые в большей или меньшей степени можно было уловить. Это похоже на игру. Я думал: "Им понравится вся эта художественная чушь". О чудесных стихах Дилана написано больше, чем сказано в самих его стихах. И в моих тоже. Это интеллектуалы находили смысл в том, что писал Дилан, да и "Битлз" тоже. Думаю, Дилана спасло то, что он умер. И я подумал: "Я тоже могу писать такую чепуху".

Можно составить ряд из нескольких образов, связать их воедино и назвать все это поэзией. Но чтобы написать эту песню, я прибег к помощи все того же разума, который ранее создал "In His Own Write".

В работе мне помогали даже передачи радио ВВС. По нему передавали Шекспира или что-нибудь еще, а я просто вставлял услышанные строчки в песню (80). Знаете, что звучит в самом конце? "Everybody's got one, everybody's got one". Мы сделали из этого с полдюжины миксов — я использовал все, что попадалось под руку в то время. Но я не знал, что это строки из "Короля Лира", пока кто-то не объяснил мне несколько лет спустя, — потому что я едва мог разобрать, что там говорят. Было интересно накладывать на фонограмму песни радиопередачу. Вот секрет этой песни" (74).

Пол: "Фильм показали по ВВС-1 в День подарков, когда по телевидению идут программы мюзик-холлов, а также выступают Брюс Форсит и Джимм Тарбук. А на этот раз все увидели ни на что не похожий концерт, да еще на Рождество. Думаю, многие был удивлены. Критики мгновенно подняли шум: «Катастрофа, провал!»

Джордж Мартин: "Фильм «Magical Mystery Tour» не имел успеха, и это еще мягко сказано. Впервые его показали по британскому телевидению в черно-белом варианте, хотя он был снят на цветной пленке: в то время ВВС-1 не был цветным. Он выглядел ужасно, это была настоящая катастрофа. Все назвали его претенциозным и напыщенным, но это было видео, и притом, если угодно, авангардное.

"Битлз" первыми стали снимать клипы, которые теперь считаются неотъемлемой частью шоу-бизнеса, и "Magical Mystery Tour" — наглядный пример тому.

Он был и вправду немного претенциозным, зато забавным. Возможно, смотреть его было скучновато, и не все песни в нем были столь уж хороши, но его можно считать удачной попыткой".

Ринго: "Поскольку мы англичане, мы решили отдать его на ВВС, самый крупный канал тех времен, который показал его в черно-белом виде. Мы опростоволосились, и они тоже. Фильм никому не понравился. Никто не упустил случая сказать: «Ну, это уж слишком. Что они о себе возомнили? Что все это значит?» Это напоминало ситуацию с рок-операми, когда кто-нибудь заявлял: «Нет, это все-таки не Бетховен». Все по-прежнему во всем искали смысл, а фильм был абстрактным.