Ай, ребята, пойте - только гусли стройте!
Ай, ребята, пейте - дело разумейте!
Уж потешьте вы боярина Ефимыча
И боярыню его свет Фаинушку!
Не можете привести? Тогда слушайте... Скорее всего, Вам померещилось, что я представил Вас читателю гусляром Ефимыча там, где привел Ваш текст с тщательным перечислением всех его заслуг. Так вот, открываю великую тайну: не было у меня тут ни малейшего намерения изобразить Вас гусляром, просто я хотел намекнуть, что все эти регалии, дотошно перечисленные Вами, совершенно здесь неуместны, ибо не имеют никакого отношения к делу. Ну, примерно, как если бы я подписал эту статью так: "Владимир Бушин, лауреат премии "Правды". Или Вы подписали бы своё "Письмо в редакцию" - "Виктор Кожемяко, обладатель юбилейной Пушкинской медали." Между прочим, именно Пушкин говорил так убедительно о "чувстве соразмерности и сообразности"...Впрочем, Виктор Стефанович, если уж сказать всю правду, не сходятся у Вас концы с концами в данном обвинении по статье 222КН. Вы пишете: "Бушин называет Льва Ефимовича восхищенно - "сообразительный и расторопный". Истинно так: называю. Но если это не простая констатация, а именно восхищение, то выходит, что я и сам вместе с Вами придворный гусляр Колодного! А какие ж могут быть счёты между тружениками одного жанра, служащих одному делу? Так что, не будем ссориться и попрекать друг друга, а давайте-ка лучше сыграем на два голоса величальную песню :
Гей вы, ребята удалые, гусляры молодые!
Красно начинали - красно и кончайте,
Каждому правдою и честью воздайте!
Тароватому Ефимычу слава!
И красавице Фаинушке слова!
И благодетелю Ресину слава!
И всему народу иудейскому слава!
Ну, за что слава, это известно. Ефимычу - за то, что не ленился, звонил по телефону, узнавал адреса, ездил на метро, писал; Фаинушке - за то, что, пользуясь служебным положением сотрудницы Дома журналистов, тайно сделала ксерокопию "Тихого Дона"; Ресину - за моральную поддержку энтузиастов совместно с Мосстройэкономбанком. Словом, за то, что подарили они нам великую книгу "Как я нашел "Тихий Дон" под кроватью у соседки".
А уж если хотите знать, Виктор Стефанович, что такое литературное шулерство посредством вырыва слов и обруба фраз, то, не выходя за пределы нашей темы, приведу пока лишь несколько, но зато уж классических образчиков. Как известно, еще в 1929 году Сталин в письме Ф.Кону писал: "Знаменитый писатель нашего времени тов. Шолохов допустил в своем "Тихом Доне" ряд грубейших ошибок и прямо неверных сведений насчет Сырцова, Подтёлкова, Кривошлыкова и др., но разве из этого следует, что "Тихий Дон" - никуда негодная вещь, заслуживающая изъятия из продажи?" И вот один из тех, кого Вы милосердно именуете авторами "серьёзных исследований" о Шолохове, обрубил в письме все ненужное ему и придал высказыванию такой вид : "И.Сталин. Тов. Шолохов допустил в своем "Тихом Доне" ряд грубейших ошибок..." И шлепнул этот обрубок на самое видное место - на глянцевую обложку своего "серьёзного исследования". И получилось, как лейбл на колготках или надпись на вратах ада : "Оставь надежду всяк, сюда входящий." Надежду на добросовестность исследователя. Это тем более ясно, что ведь ошибки-то, упомянутые Сталиным, касались лишь трех второстепенных эпизодических персонажей, а их в романе - сотни. Да ведь к тому же до сих пор - прошло и пятьдесят лет и семьдесят! - никто так и не знает, что это за отмеченные тогда таинстсвенные ошибки. Когда в 1949 году в 12
томе собрания сочинений Сталина письмо Кону было опубликовано, Шолохов послал письмецо с просьбой разъяснить, какие именно ошибки имелись в виду. Сталин не ответил. Это дает основание думать, что написал он двадцать лет тому назад об ошибках, под впечатлением какого-то момента или каких-то случайных неверных сведений, может быть, даже протеста, жалобы ему от С.И. Сырцова, тогда председателя Совнаркома РСФСР и кандидата в члены Политбюро...И этот сочащийся ложью обрубок на обложке -ключ ко всему "исследованию". В ненависти к Сталину автор порой просто теряет разум. Пишет, например, что вождь так ненавидел писателя, что за прекрасную "Поднятую целину" тот не получил Сталинскую премию. Ну, не может же исследователь не знать, что в 1932 году, когда вышла книга, никаких Сталинских премий не было! Или вот уверяет, что Шолохов в 1933 году просил Сталина прислать для голодающих земляков 160 тысяч пудов хлеба, а тот какое коварство и бессердечие! -лишь "обещал" 160. а прислал только 40 тысяч, в четыре раза меньше. На самом же деле просьба Шолохова была удовлетворена полностью... Вот что такое шулерство-то, Виктор Стефанович. Не там Вы его ищите.
И вместо того, чтобы успокоиться, собраться с мыслями. Вы однако же еще обвиняете меня и в том, что я пишу о себе "с царским самоуважением преимущественно во множественном числе: "мы обороняли Горького"... "мы дрались за Маяковского "...Тут я буквально офонарели...Дорогой друг, неужели Вы, зубы съевший на газетно-литературном поприще, до сих пор не знаете, что местоимение "мы" имеет много весьма различных употреблений. Одно дело, когда наши с Вами единомышленники поют "Мы наш, мы новый мир построим..." Здесь "мы" - множество людей, миллионы. Это, так сказать, простейший случай прямого употребления слова. Но если "Мы, Николай Второй...", то это, конечно, желание подчеркнуть значительность своей личности, придать ей больше веса, в чем Вы меня и обвиняете(ст. 375КН). Однако же это словцо может, выражать, наоборот, желание и умалить своё значение. Вспомните, например, как говорит угодливый Молчалин в разговоре с Чацким: "В чинах мы небольших... "Что ж, выходит, презренный Молчалин лучше знал русский язык, чем иные правдисты да еще и пропагандисты серьёзных исследований по литературе XX века? Не хотелось бы мне так думать. А загляните-ка в "Произведение искусства" Чехова. Там доктор встречает молодого человека восклицанием: "А, милый юноша! Ну, как мы себя чувствуем?" Еще одно значение маленького словца, позволяющее выйти из стеснительного положения: видимо, доктор считал чрезмерным говорить с юношей на "вы", но и опасался обидеть его словом "ты", вот и нашел очень удачный выход с помощью дружеского здесь "мы". Как знаток Пушкина, Вы помните, конечно, в "Капитанской дочке": "В эпоху нами описываемую, ей было семнадцать лет..." Или вот еще:
Её сестра звалась Татьяна.
Впервые именем таким
Страницы нежные романа
Мы своевольно освятим... Опять неисчерпаемое "мы"!.. Неужто Вы и о Пушкине скажете на основании этих его "мы", что поэт писал о себе с царским самоуважением? Право, за это могут и медаль Пушкинскую отнять...Тем более, что ведь Вы говорите неправду, будто я "преимущественно" пишу о себе "мы". Я мог бы и всю статью написать так, то есть как Пушкин в приведенных примерах, это обычная литературная форма. Да, именно "мы боролись за Маяковского" - автор и "Советская Россия", именно "мы обороняли Горького" автор и "Правда". Неужели хоть это-то неясно!.. Между прочим, за Маяковского пришлось бороться даже против "Правды", где была в 1993 напечатана юбилейная статья А.Михайлова, который объявил великого советского поэта провозвестником нынешней "революции духа", то бишь ельцинско-черномырдинской вакханалии. Так что подумайте, чего стоит Ваше хихиканье : "Да, совсем худо пришлось бы и Шолохову, и Маяковскому, и Горькому, не будь Бушина! Ну кто тогда бы их оборонил?" Так назовите, кто именно дрался тогда именно, в Девяносто третьем, оказавшемся пострашней, чем у Гюго, в пору самого бешеного разгула кремлевской гориллы, в дни, когда "Правда" спрятала свои ордена, как в Сорок первом при отступлении срывали свои "кубики", "шпалы" и "ромбы" иные из горьких моих односумов...