Операция помогла, Людмила Леонидовна поправилась. Но время, проведенное ею вне этого мира, наложило на женщину неизгладимый отпечаток. Не сразу, но она все-таки рассказала мужу, что видела там. По ее рассказу выходило, что тот свет все же существует в действительности. Профессор не смог в это безоговорочно поверить, предполагая, что увиденное женой было вызвано всего лишь причудами агонизирующего сознания, но разубеждать супругу он не решился.

Та же, уверовав в существование потустороннего мира, забросила начатые ранее работы и переключилась полностью на новую тему – поиски выхода туда отсюда, минуя единственно доступный покуда способ – собственно саму смерть. Людмила Леонидовна ушла с работы – финансировать нелепую тему никто не собирался. Впрочем, денег, зарабатываемых Валерием Анатольевичем, вполне хватало и на достойную жизнь, и на изыскания супруги.

Людмиле Леонидовне удалось создать устройство, способное, как она уверяла, открыть двери в загробное измерение. Но для того, чтобы сделать это когда и откуда угодно, нужно было столько энергии, сколько получить в единовременное пользование было попросту невозможно. Но, как утверждала супруга, если бы эту дверь кто-то помог хотя бы приоткрыть – распахнуть ее полностью и удерживать какое-то время открытой ее прибор смог бы. И таким помощником могла бы, по ее словам, стать… чья-нибудь смерть. В непосредственной близости от устройства.

Валерий Анатольевич взял отпуск, и они отправились с супругой в деревню – на родину профессора, где от родителей достался ему небольшой домик. Главным плюсом было то, что деревня была совсем небольшой, глухой, уединенной. Никто не совал любопытных носов в то, что делали супруги. Потому что, узнав правду, большинство свидетелей тут же причислили бы супружескую чету к отряду сатанистов в лучшем случае. Сколько одних лишь кошек лишили они жизни! Никак не менее дюжины.

Но смерть животных не приоткрыла дверь на тот свет даже на миллиметр. Валерий Анатольевич был уже окончательно уверен, что супруга на ложном пути, но по-прежнему продолжал ей помогать. Людмила Леонидовна же пришла к решительному выводу, что для открытия «двери» необходима лишь человеческая смерть, когда в иной мир проникает людская душа. У кошек и крыс, говорила она, нет души, поэтому дверь остается закрытой.

Нужно сказать, что профессор, бывая в родной деревне, пользовался у ее жителей большим авторитетом по части врачевания. Он не отказывал никому, и помощь приносил очень значительную – гораздо действеннее той, что могли предложить в здравпункте, находившемся к тому же километров за десять. А до больницы, которая была в городе, можно было вообще не успеть вовремя доехать.

Помощь всегда давала быстрый и эффективный результат не только из-за высочайшего опыта профессора, но и благодаря некоторым его личным открытиям. Так, он изготовил в свое время быстрозаживляющее средство, которое постоянно носил с собой (им, как уже видел Олег после пожара в поезде, он пользовался и сам), были в его арсенале и еще кое-какие изобретения, не предъявленные покуда «широкой общественности».

В этот приезд Валерий Анатольевич тоже принимал больных. Вправил челюсть трактористу Сереге, вывихнутую в пьяной драке, наложил швы пастуху Никитке на раны, полученные там же. Помог старухе Макарихе избавиться от болей в пояснице, смазал чудо-средством шишку соседскому пацану, после чего тот почти сразу забыл о ней и через пять минут прибежал, громко воя, с новой на том же самом месте…

Но однажды он помочь не смог. Обратилась испуганная телятница Верка: муж Сашка лежит, белый, говорить не может, только блюет… Перед этим пил какую-то вонючую гадость.

Валерий Анатольевич отправился к больному. Налицо было сильное отравление. К сожалению, бутылку с остатками жидкости Верка в сердцах разбила, а осколки выбросила.

Профессор велел срочно доставить Сашку к себе домой – там у него было кое-какое оборудование и даже устроено нечто вроде небольшой операционной в бывшей горенке.

Два полупьяных мужика приволокли Сашку на одеяле, используемом вместо носилок, в сопровождении воющей Верки. Всех троих Валерий Анатольевич немедленно выгнал и занялся больным. К сожалению, обратились к нему слишком поздно – Сашка, не приходя в сознание, умер. Видя, что у несчастного началась агония, профессор вспомнил об опытах супруги и срочно позвал ее в «операционную». Та успела включить свое устройство как раз в тот момент, когда Сашка испустил дух.

И… «дверь» открылась! Валерий Анатольевич не поверил своим глазам, когда на фоне стены с выцветшими желтыми обоями в цветочек заколебался вдруг воздух, будто над горячим асфальтом в жаркий день. Потом воздушная рябь успокоилась, а стены дома словно раздвинулись, открыв удивительную картину: пурпурные облака, пронизанные ярчайшим – но не слепящим, а словно обволакивающим душу неописуемым восторгом – светом, исходящим неведомого откуда. У этого волшебного света не было источника – он словно бы шел сразу отовсюду, словно бы то, что открылось перед глазами супругов и был сам Свет!.. А навстречу этому свету, этим сказочным облакам медленно шел только что умерший Сашка. На нем была не заблеванная рубаха и грязные подштанники, а ослепительно белая, словно сама сотканная из света, накидка, наподобие туники. Лица Сашки супруги не успели разглядеть, но оба были почему-то уверены, что Сашка радостно улыбался. Он шел к пурпурным облакам с небывалым достоинством, гордо подняв голову и ни разу не оглянулся на свое бренное тело, оставленное в том мире, где главной и единственной радостью для него был алкогольный дурман.

А потом вдруг… Ни профессор, ни его жена не успели заметить, откуда вынырнула она… Может, из-за ближайшего облака. Выпорхнула, как белоснежный мотылек, и залетела прямо в комнату. Сначала они не поняли, кто это. То ли большая птица, то ли правда – гигантская бабочка. Очень уж она была… бестелесной. И тут неожиданно заискрило устройство Людмилы Леонидовны. Послышался треск, запахло паленой изоляцией, повалил едкий дым, мигнул и погас свет.

Опасаясь возможного пожара, супруги бросились к прибору. Валерий Анатольевич сорвал с окна тяжелую штору, набросил на устройство, чтобы перекрыть доступ кислороду. Пожар, к счастью, удалось предотвратить.

Распахнули окна, чтобы выветрился едкий дым. Потом искали свечи – стояла безлунная ночь и не видно было ни зги.

После этого, пока супруга со свечкой в руках стояла рядом, Валерий Анатольевич менял перегоревшие пробки, благо их запас всегда в доме имелся.

Наконец зажгли свет. А вернувшись в «операционную», вместо одного – нашли там два тела. Одно было Сашкино, абсолютно безжизненное, а второе принадлежало молоденькой девушке. И оно подавало явные признаки жизни – медленно вздымалась грудь под белым платьем необычного фасона, чуть подрагивали полупрозрачные веки. Да и вся эта девушка, лежавшая на некрашеном деревянном полу бывшей горницы, казалась полупрозрачной – настолько она была бледна и худа.

Валерию Анатольевичу удалось привести ее в чувство. Но ничего толкового добиться от гостьи с того света так и не удалось.

7

Скрипнула дверь. Наташа, поглощенная рассказом Валерия Анатольевича, вздрогнула и испуганно оглянулась. Олег же сидел лицом к двери, поэтому сразу увидел, что вернулась супруга профессора. Она все еще хмурилась, но в голосе больше не было откровенного раздражения, в нем слышались лишь обеспокоенность и тревога:

– Мне кажется, вам следует поторопиться, – сказала она. – Дело к вечеру…

– Да-да! – подскочил Валерий Анатольевич. – Давайте собираться!..

– Ты все рассказал им? – пристально посмотрела на супруга Людмила Леонидовна.

– Ну-у… – отвел взгляд профессор. – Да…

– Погодите! – вскочил Олег, умоляюще вытянув руки. – Я все-таки не понял… Если оттуда залетела… душа, то почему она такая… реальная? Ее ведь можно коснуться…

– Да и сама она очень чувствительно… касается, – хмуро поддакнула Наташа. – Даже кусается… Извините за каламбур.