«Когда ты была в моей мастерской», — сказал Флинт, надеясь продолжить разговор, хотя время уже близилось к полуночи, — «ты сказала мне, что принимала Беседующего».

«И его братьев», — добавила Айлия, протягивая Флинту тарелку, чтобы тот протер ее насухо полотенцем, по-видимому, раньше бывшему шерстяной тканью того же сорта, в которой она была в его мастерской. «А почему ты спрашиваешь?»

«Я хотел бы узнать о третьем брате».

«Ареласе? Почему?»

«Беседующий сказал, что Ареласа отослали от двора из-за его болезни, но он не сказал, чем болел его брат. Ты знаешь?»

Айлия ополоснула чайник в ведре с чистой водой, принесенной из колодца позади дома. «Я не уверена, что кто-либо знает. С ним было все в порядке, пока он был младенцем, но к тому времени, как он научился ходить, ну, он изменился».

Флинт взглянул из-под одной из бровей с проседью. «Изменился? Каким образом?»

Голос Эльд Айлии принял тон, которым няньки рассказывают истории своим подопечным. «Однажды», — сказала она, — «он, его брат Кетренан, его мать и я отправились на пикник в Рощу». Она назвала лесистую местность между Башней Солнца и Залом Неба. «Арелас убежал и пропал».

«Вы нашли его?»

«Не сразу. Мы прочесали весь район, но, казалось, что сама земля проглотила его. Не было никаких следов». — Она протянула гному чайник. — «Наверное, кто-то нашел его, но мы так и не узнали, кто. Спустя три дня бесплодных поисков — отец Солостарана, похоже, мобилизовал всех солдат Квалинести — маленький Арелас однажды утром был обнаружен спящим на мху внутреннего двора дворца. Должно быть, он забрел — или кто-то принес его туда мимо стражи — через проход в сады. Он был укрыт покрывалом, чтобы не замерз».

Флинт последний раз провел тряпкой по сверкающему медному чайнику и поставил тот на середину кухонного стола. «Он заболел?»

«Очень. Когда мы нашли его, у него была лихорадка. Он несколько дней парил на краю смерти. Я применила все средства, что имела. Я использовала всю магию, которой владела, но не могла излечить. Я могла только облегчить симптомы. Никто не мог помочь. В этот момент, наконец, Беседующий приказал отправить Ареласа к эльфийскому клирику за пределами Квалинести».

Флинт облокотился на столешницу, пока Эльд Айлия ополаскивала чистой водой керамическую емкость, в которой она мыла посуду. Похоже, этот разговор напомнил ей еще кое-что, так как она продолжила свой рассказ, после того как положила емкость, перевернув ее, рядом с локтем Флинта. «Солостаран и Кетренан появились на свет относительно легко — конечно же, если можно применить такой термин к рождению ребенка. Но Арелас… еще до своего рождения он был… не правильным. Он просто располагался в утробе матери неправильным образом. Его рождение длилось больше дня, и мне, наконец, пришлось воспользоваться щипцами, чтобы помочь ему, чего я старалась никогда не делать».

«Однако, в тот раз это отлично помогло», — радостно сказала она. — «Ничего, кроме небольшого пореза на его ручке, который быстро зажил, оставив только шрам. Всего лишь небольшая метка в форме звезды. Она напомнила мне метку, которую, как я слышала, некоторые из Народа Равнин ставят молодым мужчинам, достигшим зрелости».

«Теперь, мастер Огненный Горн, пойдем», — оживленно произнесла она, кладя сильные руки на плечи гнома и разворачивая его, — «посмотрим, чем там занят юный Танталас».

Они вернулись в главную комнату. Танис стоял рядом с открытым буфетом возле входной двери. «Вы нарисовали все эти портреты», — сказал он, рыжевато-коричневые волосы полуэльфа прошелестели по его кожаному камзолу, когда он обернулся.

«Да, по памяти», — сказала Айлия, расправляя косу, уложенную вокруг головы и заканчивавшуюся пучком на затылке.

«А мой здесь есть?»— хриплым голосом, как бы случайно интересуясь, спросил Танис. Флинт надеялся, что акушерка не разочарует его.

«Нет, здесь нет». Плечи Таниса поникли от такого ответа.

«Я храню твой портрет в своей комнате», — добавила она, и эффектно ступила на каменную лестницу, слева от двери на кухню, ведшую из прихожей наверх.

Флинт безмолвно обменялся взглядом с полуэльфом, услышав над собой шаги пожилой акушерки. Уже давно миновала полночь, а им нужно было рано вставать из-за охоты на тайлора, но Флинт скорее бы умер, чем поторопил бы сейчас Таниса уйти.

Внезапно Эльд Айлия появилась на нижней ступеньке, и Флинт задумался, входит ли телепортация в число ее магических умений. Она была необычайно быстроногой для того, кому несколько веков от роду.

«Вот», — сказала она, и протянула Танису портрет, заключенный в витиеватую рамку из серебряной и золотой филиграни, и стальной кулон на серебряной цепочке. «Этот кулон принадлежал Элансе. Она дала его мне перед смертью».

Танис почти благоговейно взял одной рукой рисунок, а другой — кулон, явно не зная, что рассматривать первым. Зеленовато-карие глаза полуэльфа повлажнели, но, может быть, это была игра света. «Итак, она видела это лицо», — прошептал полуэльф, и Флинт отвернулся, уставившись на огонь. Дым, несомненно, был причиной того, что его собственное зрение затуманилось.

Эльд Айлия заглянула ему через плечо. «Ты был крепким младенцем, Танталас — необыкновенно здоровым для того, чья мать была такой хрупкой ко времени его рождения».

Танис сглотнул, и Айлия продолжила, ее голос был едва слышен Флинту, стоявшему всего лишь в паре метров от них. Он подумал, не этим ли сладким голосом старая акушерка разговаривала с роженицами, успокаивала страдающих коликами младенцев. «Эланса нежно любила Кетренана, Танталас. Она решила, думаю, в начале беременности, что не хочет жить без своего мужа, но оставалась в живых, надеясь, что ребенок — его».

Лицо Таниса окаменело. «А затем, увидев меня», — сказал он, — «она узнала правду». Он попытался вернуть акушерке портрет, но та не взяла его.

«Нет, Танталас», — голос Эльд Айлии был мягким, но ее руки на его плечах были сильными. «Когда она увидела тебя, когда она увидела это лицо, на которое ты сейчас смотришь, думаю, она, по-видимому, изменила свое решение. У нее хватило сил покормить своего ребенка, но это было слишком много для нее. Просто она была слишком слаба из-за всего, через что ей пришлось пройти после смерти Кетренана». Голос акушерки запнулся. «Она держала тебя, пока не умерла».

В комнате темнотой повисла тишина, нарушаемая только чьим-то тяжелым дыханием — как понял гном, его собственным. Он прочистил горло и кашлянул.

После некоторой паузы, во время которой никто из них троих не встречался друг с другом глазами, Танис спросил: «А что насчет кулона?»

Эльд Айлия взяла его у полуэльфа. «Он стальной, очень ценный. Кетренан дал его ей, когда они поженились. Она всегда носила его. Полагаю, это благословение, что разбойники не забрали его у нее. Казалось, она черпает из него те немногие силы, что у нее были эти последние месяцы». Она подошла к Флинту и показала тому амулет. Плющ и осиновые листья окружали переплетенные инициалы «Э» и «К». Края круглого диска украшала гребенка.

Похоже, больше нечего было сказать. Флинт с Танисом от усталости склонили головы, и даже якобы неутомимая акушерка выглядела утомленной. Как бы по негласному соглашению, мужчины собрались у двери, чтобы уйти; Эльд Айлия направилась, чтобы принести меч Таниса оттуда, где он был оставлен у камина. Она подняла его вместе с ножнами, затем помедлила, со странным выражением на лице.

«Этот меч…»

Танис с гордостью произнес: «Его сделал Флинт».

«Да, я знаю», — сказала она, слегка заикаясь. — «Он прекрасен. Еще…»

Гном с полуэльфом ждали, пока акушерка соберется с мыслями. Она сделала вдох, и, казалось, внезапно решилась. «Флинт», — резким голосом произнесла Эльд Айлия. — «Подойди сюда».

Флинт подошел к ней, озабоченно вглядываясь в ее карие глаза. «Ты можешь прикрепить этот кулон к этому мечу?»— спросила она. — «Это не повредит мечу?»

«Ну, конечно, это можно сделать, и нет, это не повредит ему, но…»