Съемочный период проходил успешно. Особенно был доволен оператор Юра Уланов, оба режиссера работали в тесном контакте и это, по-видимому, его устраивало. Хотя расхождения в понимании той или иной сцены давали о себе знать. Иногда на репетициях возникали разночтения, но, в конечном итоге, мы находили компромисс, и съемка не останавливалась. Радовал Толя Котинёв, который работал с большой отдачей, и предлагал немало своих вариантов, большинство из которых принималось. Глядя на него, я радовался, что не ошибся в нем, он действительно творческий человек.

Глава 40

Давид Эппель со своим знаменитым портфелем прилетал к нам из Москвы все реже и реже.

— Господа режиссеры, вы обратили внимание, что с каждым прилетом наш продюсер Додик привозит свой знаменитый портфель все тоньше и тоньше? Это видно даже невооруженным глазом! Вас это не настораживает? — проводя пальцами по своим серебристым усам, говорил Юра Уланов.

— Не удивлюсь, если в следующий раз он появится без портфеля, или вообще исчезнет навсегда, — грустно сказалМузыка.

— С Додиком я знаком еще с «Утоления жажды», мы снимали его в шестьдесят пятом году, почти тридцать лет назад, — сказал я. — Тогда он не довел картину до конца съемочного периода и режиссер Булат Мансуров поручил директорство оператору Ходжакули Нарлиеву. Такое с Додиком происходило не раз, поэтому на студии им. Горького его называют директором незавершенных фильмов.

— Редкий случай, — вставил Уланов, — оператор и одновременно администратор! В истории кино такого случая не припоминаю. Профессии уж больно не совместимые.

— Да, — сказал я, — уместно вспомнить пушкинского Сальери: «Поверил я алгеброй гармонию».

— Вот так, так! — Музыка посмотрел на Уланова и добавил, — ты же, Юра, москвич, так неужели ничего такого не слышал о нашем продюсере?

— Извините, — усмехнулся Уланов, — я оператор с «Мосфильма», а Додик — директор с киностудии им. Горького. Это совершенно разные конторы, которые далеко не всегда пересекаются, так что, будьте любезны, не путайте божий дар с яичницей.

— Вот такой шлейф и тянется за Додиком. Конечно, он человек трудоспособный и опытный, а в финансовых делах вообще дока. У него этого не отнимешь. Да и работает как вол, поэтому здоровье и подорвал. Вы же заметили, он без конца глотает таблетки нитроглицерина. Додик уже давно жалуется на сердце, и не дай Бог, если он действительно больше не появится у нас. Давайте лучше пожелаем ему здоровья, он мужик неплохой. К тому же не надо забывать, что Толю Котинёва и Светлану пригласил на фильм он, для нас это большая удача, — сказал я.

Действительно, перебои с финансированием стали ощутимы. Бывали случаи задержки выплаты не только зарплат, но и командировочных или суточных, как принято их называть. Это очень усложняло работу над фильмом. Последний декорационный объект «поселение горных афганцев» мне пришлось строить, мягко говоря, из того, что осталось после предыдущей декорации. Разобрав ее, мы свезли весь этот хлам в новое ущелье, докупили бортовую машину плетеных циновок, и я нафантазировал жилища аборигенов отдаленно напоминающих индейские вигвамы.

В сцене боя «нападение на кишлак духов» бандиты на конях влетали в селение, держа в руках горящие факелы, и поджигая хижины. Массовка из женщин, детей и стариков выбегала из своих горящих жилищ, изображая погорельцев. Сцена пожара получилась очень убедительной. Пиротехники поработали на славу, они запалили всю экзотическую декорацию, добавили черные и красные дымы, и циновки сыграли свою роль, вспыхивая как порох. Эту сцену снимали одновременно с двух камер, потому что второго дубля общего плана быть не могло, с первого же дубля вся декорация сгорела дотла. Уланов, снимая главную точку, показал мне большой палец руки, давая оценку получившемуся кадру. Потом сняли укрупнение актеров: впереди «отряда душманов» на вороном коне, угрожающе подняв руку с револьвером, буквально влетел в кадр «главарь банды „духов“» актер Борис Быстров. В облике свирепого «душмана» невозможно было узнать героя фильма «Волшебная лампа Аладдина» стройного красавца юношу, которого Борис сыграл три десятилетия назад. В том популярном фильме киностудии им. Горького режиссера Бориса Рыцарева принимали участие известные артисты кино: Георгий Милляр, Сарры Каррыев, Отар Коберидзе, Андрей Файт.

Сцены боя «нападение на кишлак» мы снимали в Чулинском и Фирюзинском ущельях, а точнее, в месте их соединения в районе Вановского поселка. В середине XIX века это были недоступные, заболоченные места, по которым проходил древний караванный тракт, ведущий из далекого Самарканда и Бухары в Персию, как тогда называли Иран. Еще в царский период здесь был разбит огромный фруктовый сад из яблонь и урюковых деревьев, устроена оросительная сеть арыков. В 1912 году здесь была проложена узколинейная железная дорога, соединившая ущелье с Ашхабадом. Узкоколейка просуществовала до Великой Отечественной войны, когда ее разобрали, стране был нужен металл. Гравийный тракт был расширен и превращен в шоссе с асфальтовым покрытием.

Это уникальное по своей красоте ущелье некогда принадлежало Ирану. Царское правительство выкупило эти места для возведения дач высшим российским офицерам и чиновникам, создав там великолепную зону отдыха, куда легко можно было добраться из Ашхабада на фаэтонах по дороге, петляющей по дну тенистого ущелья вдоль реки Фирюзинка и впадающей в нее речки Чулинку. Эти места отличаются сказочной красотой. Река Чулинка изобилует небольшими водопадами, образующими каскад небольших чистейших хаузов, укрытых могучими кронами платанов, акаций, ореха и тополей. На берегах этой чудесной горной реки еще недавно располагались пионерские лагеря, дома отдыха, теперь здесь царило запустение. Туда, где недавно купалась детвора, сегодня приезжали на иномарках сомнительные типы и устраивали пикники с кострами, шашлыками, оставляя после себя груды пустых бутылок и мусора. Советский период закончился, а независимый Туркменистан только начинал наводить порядок.