До полутора лет Коля жил в Доме малютки, потом его перевели в специнтэрнат, где воспитателями и врачами тоже в основном были военные.
Хирург-офтальмолог, работавший здесь с самого основания, то есть около трех лет, решил, что пора попробовать несколько исправить внешность ребенка. Он оперировал ему веки, причем оказалось, что глаз видит нормально, но верхнее веко все равно было полуприкрыто, что придавало глазу вид неживого. «Он на меня смотрит, как мертвец», — однажды сказала девочка из соседней группы, и он возненавидел ее, а заодно и других девчонок, которые рассмеялись, услышав слова подруги, и стали дразнить его «мертвяком».
Волосы у мальчика росли плохо, он всегда был практически лысым.
На педагогическом совете интерната долго не могли решить, в какую группу зачислить Колю Степанова. Дело в том, что в интернате было две группы детей: умственно отсталых и с физическими недостатками. Большинство воспитателей склонялись к тому, что умственное развитие Коли нормальное. Поэтому он жил в группе детей с физическими недостатками. Коля видел вокруг себя до четырех лет детей одноруких, безглазых, безногих, таких, у которых все тело заросло волосами, как шерстью… Жили они недолго. Через четыре года в его группе осталось всего пятеро. Дети из группы умственно отсталых, но с нормальным физическим развитием чувствовали свое превосходство над «ублюдками», дразнили их и зачастую жестоко избивали.
Вскоре после того, как Коле Степанову исполнилось четыре годика, в интернат явилась высокая, прямая старуха с редкими седыми волосами и заявила, что она бабушка Степанова и хочет забрать его к себе в деревню.
Увидев его, старуха приветливо улыбнулась. Это поразило мальчика. За его короткую жизнь никто ему не улыбался. Тем более никто не радовался, увидев его… И не обрадуется.
— Это твоя бабушка, — сказал капитан, зам. начальника по воспитательной работе, которого воспитанники за глаза звали дядя Кнут.
— Здравствуй, — еще раз улыбнулась старуха. — Как тебя матка твоя беспутная назвала-то?
Коля молчал.
— Имя свое скажи, — пришел на помощь капитан.
Он очень редко слышал, чтобы к нему обращались по имени, поэтому сказал то, что слышал чаще всего:
— Ублюдок.
Бабушка нахмурилась, но ругать его не стала.
В деревне, где жила бабушка, людей было совсем немного. В пяти домах жили одни старухи. В шестом доживал век местный пастух, работы у которого не было лет двадцать.
Время Коля проводил с бабушкой и другими старухами, которые первое время после его появления часто дивились тому, как Бог наказывает людей за грехи, создавая таких, как Коля, но жалели его, потчевали конфетками после очередной вылазки в сельмаг за хлебом.
Как-то в ноябре со стариком случился удар. Односельчане сообщили в район, приехала фельдшерица, сказала, что в больнице мест нет и старику придется доживать век в деревне.
Бабушка решила взять его к себе в избу:
«Не помирать же одному!» У старика были парализованы правая рука и нога. Он лежал целыми днями молча, глядя выцветшими глазами в потолок и иногда плакал. Бабушка ухаживала за ним, меняла белье, кормила с ложки. Коля на всю жизнь запомнил тяжелый запах мочи, старческого умирающего тела.
Однажды в соседнюю избу ночью залезли беглые воры из колонии, убили топором бабку, перед этим изнасиловав ее, и унесли то, что по их мнению можно было продать.
Коля тогда впервые увидел человека с разрубленной головой. Он не испугался, вместе со взрослыми долго топтался в избе убитой, а потом, когда часть бабок вышла, а двое стали выносить какие-то вещи, подошел к трупу и стал с любопытством копаться в разбитой голове, загребая ладошкой кусочки мозга. Поскольку ему в ту пору еще разрешалось ходить без штанов, то весь он до пояса вымазался кровью.
За этим занятием его застала бабушка, которая сначала замерла в ужасе, а потом рассвирепела и СТРАШНО закричала:
— ВОН ОТСЮДА, УБЛЮДОК! ПОГАНЫЙ МАЛЬЧИШКА!
ВОН! ПОКА НЕ ВЫМОЕШЬСЯ В РЕЧКЕ, НЕ ПОКАЗЫВАЙСЯ МНЕ!
Коля долго стирал в речке рубашонку, потом стал мыть живот и ноги. И вдруг, когда он старательно отмывал от крови письку, она напряглась, и оттуда брызнула струйка. Коле было очень приятно, и он почувствовал облегчение. К бабушке было возвращаться уже не страшно.
Коля очень боялся, что беглые вернутся, и убьют их с бабушкой тоже. Однажды он тайком спрятал у себя под кроватью топор. Ночью он проснулся от страшного грохота. Ему показалось, что в дом ворвались воры. Он схватил топор и стал им размахивать, чуть не попав по голове бабушке, которая помогала подняться с пола старику, упавшему с печи.
Бабушка опять начала его ругать ТЕМИ словами, а он рассвирепел, убежал во двор и спрятался в хлеву. Здесь ему на глаза попался поросенок, и он ударил его топором так, как беглые ударили бабку.
Поросенок страшно закричал, Коля оказался с ног до головы забрызганным его кровью.
Бабушка долго ругала его, даже высекла хворостиной и грозилась отправить обратно в интернат, но в итоге опять приказала хорошенько вымыться.
На этот раз он смывал кровь долго, испытывая умиротворение, и в конце снова почувствовал то же наслаждение, что и в первый раз.
Бабушка скоро успокоилась, а поросенка они съели.
Осенью бабушка умерла. Соседи сообщили о ее смерти в интернат. За Колей приехали и увезли в райцентр.
Теперь он уже был в другой группе. Воспитатели заметили, что мальчик не только равен по умственному и физическому развитию своим сверстникам, но и во многом превосходит их. Но различий между ними по-прежнему никто не делал.
Правда, теперь уже сам Коля редко давал себя в обиду.
Почувствовав, что может постоять за себя, он скоро стал вожаком и заводилой в группе.
После смерти бабушки и переселения в специнтернат произошло много событий, но ОН не любил вспоминать о них.
За время от семи до четырнадцати он помнил только, что его наказывали в игровой комнате. Здесь ОН впервые столкнулся с механическими игрушками и никак не мог понять, живые они или нет. ОН упорно ломал паровозы и машины, которыми играли другие дети, разбирал их на части и успокаивался только тогда, когда разбрасывал детали игрушек по комнате. Его жестоко наказывали за это, ставили в угол, лупили, но это не помогало.
— Если они не живые, то должны быть мертвыми, — упорно говорил он.
V него постоянно болели зубы, и молочные, и основные. Они портились, их лечили, а потом удаляли. В конце концов к двенадцати годам у него осталось четыре клыка: два слева и два справа. Эти не болели, но смотреть на Колю, когда он ел или говорил, было не очень приятно. ОН знал об этом. Знал и о других недостатках своей внешности, но старался никогда не вспоминать о них.
Запомнился ему еще один эпизод, когда он попал в больницу и военные врачи сначала лечили его, сказав, что у него корь, а потом, когда главврач уже пообещал его выписать, вдруг пришли двое незнакомых докторов и, немного поспорив о чем-то с главным, сделали ему укол, от которого стало так больно, что он потерял сознание. После этого его еще долго не выписывали, а потом отправили обратно в группу. Перед выпиской оба врача, делавшие укол, и главный долго осматривали его и сказали фразу, которую ОН запомнил на всю жизнь: «Отрицательный результат — тоже результат».
Больше из того времени ОН не помнил НИЧЕГО.
Вспоминать он любил события, которыми была заполнена его жизнь от четырнадцати до семнадцати лет.
В седьмом классе их собрал старший воспитатель и сказал, что они достаточно взрослые и должны привыкать к трудовой деятельности.
Ребят разделили на группы и направили кого куда: в столярные мастерские, учениками слесарей на местный завод.
Коле страшно повезло. В больнице не хватало санитаров, и главный врач попросил самых крепких физически парней направить в его распоряжение. Ему в больнице сначала не понравилось, но однажды он попал в морг, куда надо было отвезти покойника. Здесь шло вскрытие. Коля привез покойника, а потом простоял все время у стола рядом с патологоанатомом, как завороженный наблюдая за тем, как врач вскрывал грудную клетку, вынимал отдельные органы, рассматривал их, что-то говорил, а ассистент его слова записывал в специальную тетрадь. После этого случая ОН все свободное время пропадал в морге и всем говорил, что непременно станет врачом-патологоанатомом. Он подолгу рассматривал трупы, ничуть не смущаясь запахами тления, любил вертеть в руках отдельные кости скелета и даже пытался коллекционировать их у себя в общежитии, пока коллекцию не обнаружил старший воспитатель и не пригрозил отлучить его от работы в больнице.