Сотрудничество этих людей было необыкновенно плодотворным. Говард Картер великолепно дополнял лорда Карнарвона: он был всесторонне образованным исследователем и еще до того, как лорд Карнарвон пригласил его наблюдать за всеми проводимыми им раскопками, успел приобрести немало практических знаний у Питри и Дэвиса. Но при всем этом он вовсе не был лишенным фантазии регистратором фактов, хотя некоторые критики и упрекали его в чрезмерном педантизме. Он был человеком с практическим складом ума и одновременно редким храбрецом, настоящим сорвиголовой. Эти его качества в полной мере проявились во время одного памятного события 1916 года.
Он находился в кратком отпуске в Луксоре, когда однажды к нему в сильном смятении пришли старейшины деревни с просьбой оказать им поддержку и помощь. Дело в том, что из-за войны, которая стала чувствоваться даже здесь, в Луксоре сильно уменьшилось число чиновников, контроль и полицейский надзор ослабли; этим не преминули воспользоваться бравые потомки Абд аль-Расула, принявшиеся за свое традиционное ремесло. Одна из банд этих грабителей нашла на западном склоне холма, расположенного в самом конце Долины царей, какой-то клад. Едва об этом узнала банда их соперников, как они предприняли все возможное, чтобы завладеть предполагаемыми сокровищами. То, что разыгралось вслед за этим, напоминало плохой гангстерский фильм.
Дело дошло до вооруженной схватки между обеими бандами. "Первооткрыватели" были разбиты и изгнаны, предполагалось, что кровавая распря на этом не закончится. Картер находился в отпуске, он не нес никакой ответственности за все эти безобразия, и все-таки он решил вмешаться. Впрочем, приведем его собственный рассказ.
"Был уже поздний послеобеденный час. Я поспешно собрал тех немногих моих рабочих, которые еще не были мобилизованы, и, соответственным образом их вооружив, отправился к месту происшествия. Нам пришлось совершить при свете луны более чем шестисотметровое восхождение по склону горы, нависшему над Курной. Была уже полночь, когда мы прибыли на место; наш проводник показал мне веревку, свисавшую с отвесной скалы. Прислушавшись, мы услышали, как внизу трудились грабители. Прежде всего я перерезал веревку, лишив тем самым грабителей возможности ускользнуть, а затем, надежно укрепив свой канат, спустился по нему вниз. Спускаться в полночь на веревке в логово занятых своим делом грабителей — времяпрепровождение, не лишенное, во всяком случае, своеобразной занятности. Я застал там восемь человек, и, когда я приземлился, мне пришлось пережить несколько не слишком приятных мгновений. Я предложил им выбор: либо убраться, воспользовавшись моим канатом, либо остаться на месте, но уже без веревки, и, следовательно, не имея возможности выбраться на волю. В конце концов благоразумие одержало верх, и они убрались. Остаток ночи я провел там же".
Чтобы составить себе полное представление об этом воинственном археологе, необходимо его скромный и даже несколько сухой рассказ, в котором об опасностях говорится лишь мимоходом и с юмором висельника, расцветить собственной фантазией. Впрочем, если бы Картер и предоставил грабителей самим себе, их все равно ждало разочарование. Дело в том, что найденный ими клад оказался гробницей, первоначально, вероятно, предназначенной для царицы Хатшепсут; никаких сокровищ там не было — стоял лишь незаконченный саркофаг из кристаллического песчаника.
Карнарвон и Говард Картер начали работать вдвоем. Только осенью 1917 года им удалось настолько увеличить масштаб работ, что появилась надежда на успех. Тогда же и произошло то, с чем мы уже неоднократно встречались в истории науки: с самого начала им удалось напасть на то место, где, собственно, и было впоследствии сделано открытие. Однако ряд внешних обстоятельств — критические размышления, оттяжки, сомнения и, прежде всего, "указания специалистов" затормозили все дело и привели к тому, что оно чуть было вообще не лопнуло.
Разве не произошло в свое время нечто похожее с одним из самых первых археологов, неким неаполитанским кавалером Алькубиерре, которому посчастливилось б апреля 1748 года, в самом начале своих раскопок, наткнуться на центр Помпеи? Не поняв этого, он вновь засыпал раскопки, полный нетерпения, принялся копать в других местах. Прошли годы, прежде чем он понял, что первый удар заступа и был-то как раз верным.
Перед Карнарвоном и Картером лежала Долина царей. Десятки людей копали здесь до них, и ни один не оставил каких-либо мало-мальски точных записей или планов этих раскопок. Горы мусора и щебня громоздились здесь одна возле другой; между ними были видны проходы в уже обнаруженные гробницы. Существовал только один путь — приступить к планомерным раскопкам и вести их до тех пор, пока не докопаешься до скального грунта. Поэтому Картер предложил начать раскопки в треугольнике, образованном гробницами Рамсеса II, Меренпта и Рамсеса VI. "Рискуя, — писал он впоследствии, — быть обвиненным в том, что я проявляю прозорливость задним числом, я тем не менее считаю себя обязанным заявить, что мы твердо надеялись найти совершенно определенную гробницу, а именно гробницу фараона Тутанхамона".
Это звучит неправдоподобно, если представить себе разрытую вдоль и поперек Долину царей, более того, неправдоподобно смело, особенно если учесть, что у обоих исследователей было очень мало оснований для подобных надежд, а весь ученый мир решительно склонялся к мысли, что время великих открытий в Долине царей миновало. За сто лет до этого Бельцони, раскопав могилы Рамсеса I и Сети I, Эйе и Ментухотепа, писал: "Я твердо убежден, что в долине Бибан аль-Мулук нет никаких других гробниц, кроме тех, которые стали известны благодаря моим недавним открытиям, ибо, прежде чем покинуть это место, я сделал все, что было в моих скромных силах, чтобы обнаружить хотя бы еще одну гробницу, но все было безуспешно; эта моя точка зрения находит свое подтверждение и в том, что независимо от моих исследований, после того как я покинул это место, британский консул господин Солт провел там четыре месяца, пытаясь найти еще какую-нибудь гробницу, но все его старания оказались тщетными".
Через двадцать семь лет после Бельцони Долину царей тщательно исследовала большая немецкая экспедиция. Когда она отправилась назад, ее руководитель Рихард Лепсиус был убежден, что экспедиция исчерпала все возможности и все, что можно было здесь найти, найдено. Это, однако, не помешало Лорэ на рубеже прошлого и нынешнего столетий найти несколько новых, ранее неизвестных гробниц, а Дэвису сделать то же самое после него. Однако в описываемое время в Долине царей не оставалось, наверное, ни одной песчинки, которую бы по меньшей мере трижды не переместили с одного места на другое, и, когда Мосперо в качестве начальника Управления раскопками и древностями подписывал концессию на раскопки лорда Карнарвона, он не преминул выразить твердую уверенность, в данном случае уже как ученый, что концессия эта, собственно, является излишней: в Долине невозможны никакие новые находки.
Но почему же Картер все-таки, несмотря на все эти обстоятельства, надеялся обнаружить здесь гробницу, и притом не вообще какую-либо гробницу, а совершенно определенную — царя Тутанхамона? Начнем с того, что ему были хорошо известны находки Дэвиса, которые он видел собственными глазами; среди этих предметов был найден под одной скалой фаянсовый кубок с именем Тутанхамона, а неподалеку от скалы, почти совсем рядом с ней, в одной шахте-могиле Дэвис нашел деревянную шкатулку. На обломках золотой пластинки, лежавшей в шкатулке, тоже было имя Тутанхамона. Дэвис сделал несколько поспешный вывод, заключив, что данная шахта-могила и является местом погребения этого царя. Картер пришел к другому заключению, которое подтвердилось тоща, когда выяснилось, что при первом исследовании была допущена ошибка в определении третьей находки Дэвиса. Речь шла о нескольких сосудах, найденных в одном углублении скалы и наполненных не представлявшими на первый взгляд большого интереса глиняными черепками и свертками полотна. При повторном исследовании (оно было произведено в Музее Метрополитен в Нью-Йорке) внезапно выяснилось, что это, несомненно, остатки материалов, которые были использованы во время погребения Тутанхамона. Но и это еще не все: когда Дэвису удалось обнаружить убежище царя-еретика Эхнатона, он нашел там несколько глиняных печатей Тутанхамона.