- Ира, а ты когда уезжаешь?
Ира чуть притормозилась с ответом, и Радный пришел ей на выручку:
- Геннадий просил Ирину дождаться его возвращения.
- А-а… – задумчиво протянул Рауль, сверкая своей ослепительной улыбкой.
Машина подъехала к парадному входу гостиницы. Радный вышел вместе с Ирой и Раулем – он по дороге договорился на какую-то встречу в отеле. Они с ним еще немного посидели в баре и лишь после этого направились к лифтам.
В лифте ехали молча, и только когда он остановился на этаже Рауля, тепло попрощались, после чего Рауль вышел и, не оборачиваясь, пошел к себе. Ира какое-то время смотрела ему вслед, а затем нажала кнопку своего этажа. Дверцы уже почти закрылись, когда она услышала его истошный крик:
- Ира!!!
Рауль буквально одним прыжком оказался у лифта, и его стремительно влетевшая между створок ладонь заставила их открыться.
- Ира… – с трудом переводя дыхание, повторил он почти шепотом.
Он смотрел на нее неистовым печальным взглядом целую вечность, а потом вдруг очень твердо сказал:
- Идем, – и, взяв ее за руку, увлек за собой.
Ира не сопротивлялась и ни о чем не спрашивала. Она впала в некий вакуум, который потихонечку сказал ей, что она ничего не делая, тем не менее, сделала все и победила, а потому имеет полное право победителя на все, чем обладает побежденный.
Лишь после того, как Ира оказалась в его номере, и дверь закрылась, Рауль отпустил ее руку. Ира спокойно прошла вглубь комнаты и села в кресло. Щелкнуть выключателем, чтобы зажечь лампочку, никому в голову не пришло, и комната освещалась лишь отблесками уличных фонарей, пробивающимися сквозь полуприкрытые шторы. Рауль опустился на пол рядом с креслом, на котором сидела Ира. Он оперся руками о подлокотник и положил на них голову.
- Ира, – бархатистое звучание его тихого говора разлилось по комнате, заполнив собой все ее пространство, – в моей жизни всегда все происходило правильно. Я старался во всем и всегда. И всегда, затратив положенное количество усилий, получал то, к чему стремился.
Я рос в благополучной семье и прилежно учился в элитной школе. Мое упорство всегда вознаграждалось, и я не без труда, но и без лишних усилий спокойно окончил свое образование в Сорбонне.
Моя дипломная работа получила высокую оценку и вместе с ней лестное предложение от одной из ведущих фирм, которое я с благоговением принял. Мне в жизни ничего не падало с неба, но при этом требовало лишь положенного количества усилий. Через пять лет успешной работы с достаточно ощутимым, но без головокружительных скачков, продвижением по карьерной лестнице, я благополучно женился.
Это был брак по расчету, когда в расчет, помимо прочего, принимаются и взаимные горячие чувства, которые принято называть настоящей любовью. Через год у нас родился сын, а еще через три – дочь. У меня чудеснейшие дети! Послушные, спокойные, прилежные. Жена успешно сочетает свою врачебную практику – она дантист – с заботой о семье. Мы никогда не испытывали ни разногласий, ни равнодушия друг к другу.
Я всегда считал себя очень счастливым человеком. И у меня имелись на то основания. С субъективной точки зрения, я чувствовал себя полностью удовлетворенным во всех отношениях. А с объективной – мог сравнить свое более чем благополучное существование с проблемами, постоянно присутствующими в жизни моих ближних.
Рауль сделал небольшую паузу и продолжал:
- Ира, когда я встретил тебя – мой мир перевернулся. Оказывается, я даже не догадывался о том, что мне в жизни чего-то не хватает. Не догадывался только потому, что и не подозревал о существовании этого. Я до сих пор не знаю, что это… Но я ясно почувствовал это нечто, нечто вокруг тебя, точнее – это нечто между нами. Я не знал и не знаю что это, но я чувствовал, что могу стать его обладателем. Ира, ты, наверное, думаешь, что я несу чушь? Но я правда не знаю, как это передать... объяснить… выразить...
Рауль замолчал, подбирая слова.
- Вообще-то можно объяснить очень даже просто… Я до безумия, немыслимо хочу тебя…
Рауль снова замолчал, пытаясь совладать с возбужденным дыханием.
- Ира, ты, наверное, думаешь, что я стремлюсь прикрыть банальную похоть витиеватыми речами, но это не так. Это не есть обычное, пусть даже и очень сильное, человеческое вожделение. Страстно желая тебя, я отчетливо чувствовал, что если произойдет так, что мы станем близки, мне станет доступным то невыразимое нечто. Я понимаю, что все это звучит напыщенно и глупо, но это так… по крайней мере, иначе я не могу выразить.
Рауль тяжело вздохнул.
- Я каждый вечер ждал, что что-то произойдет, и мы окажемся вместе. Но ничего не происходило.
Я никогда не испытывал сложностей в отношениях с женщинами, но на этот раз понятия не имел, что нужно сделать и просто с замиранием сердца ждал…
На праздники я уехал домой, в свой мир. Нет, он ничуть не изменился. Не произошло переоценки ценностей. Точнее, не произошло переоценки ценностей именно по отношению к моему миру. Может быть, это и произошло бы, стань ты его частью. Тогда я, наверное, начал бы сравнивать… Но ты, то что связано с тобой, это настолько иное, никак не пересекающееся, не находящее никаких параллелей…
Понимаешь, ты не разрушила и даже не потревожила мой мир… Он остался прежним, и мое к нему отношение – тоже…
Понимаешь, я вдруг осознал, что во мне присутствует какая-то новая часть, совершенно иная, тоже находящаяся вне моего мира, но при этом нечуждая мне. И еще я ощутил, что потерял нечто. Нечто никогда мне не принадлежавшее, но то, что могло бы стать моим и вывести новую часть меня из состояния куколки.
Извини… я не могу выражаться точнее, потому что это ощущения… ощущения очень ясные и яркие, но не подвластные словам.
Рауль на минуту задумался.
- Наверное, я очень глубоко полюбил тебя, но утратил нечто, позволяющее этой любви наполнить мою жизнь. Видимо, слишком уж привычен и приятен мне мой мир, и у меня не хватило смелости расстаться с ним. Так что у меня осталось все, что мне дорого, но я утратил нечто неизмеримо большее…
Пока я находился дома, переоценка ценностей произошла, но в отношении тебя, Ира. Я понял, что не сумел полететь, будучи рожденным ползать. Ира, на самом деле, я сам плохо понимаю, что со мной произошло и происходит до сих пор. Я повторяю, что это всего лишь ощущения, но настолько яркие и ясные, что я знаю нечто, не понимая, что это.
А знаю я то, что хоть я и рожден ползать, и мне не дано взлететь, но нечто – эдакие символические крылья у меня остались, и я хочу отдать их тебе. С одной стороны, из чисто эгоистических побуждений, чтобы освободиться и войти в свой мир тем, кем я оттуда вышел, а с другой – я хочу сделать тебе своеобразный подарок, потому что ты знаешь, что с этим делать, и это необходимо тебе… Я безмерно благодарен тебе за то, к чему ты заставила меня прикоснуться, хоть я и не смог хоть как-то воспользоваться этим…
Рауль опустил глаза.
- Боже! Какую чушь я несу! Ира, извини… я на самом деле не знаю, как объяснить тебе. Надеюсь, ты не думаешь, что все это всего лишь эксцентричный способ соблазнения?
- Да уж… – задумчиво произнесла Ира. – Для соблазнения действительно вполне подошло бы нечто менее мудреное, а заодно и более эффективное.
Рауль как-то обреченно рассмеялся.
- Ира, я сказал тебе все что хотел, все, что, как мне кажется, я обязательно должен был тебе сказать. Ира, если ты действительно хочешь уйти – я тебя не держу более, но очень… очень тебя прошу…
Рауль запнулся и некоторое время молчал, а затем, едва не задыхаясь, прошептал:
- …останься…
Казалось, что время остановилось, и только тиканье часов на руке Рауля свидетельствовало о продолжении его неумолимого движения. Ира не ушла и не сделала ни единого движения, чтобы подняться с кресла. Рауль медленно провел рукой по ее лицу, а потом приподнялся и едва коснулся своими губами ее губ, обдавая напряженным дыханием. Ира перестала контролировать раздирающую ее на части страсть и та, обретя, наконец, свободу, вырвалась наружу. Губы в ответ на легкое прикосновение Рауля слегка вздрогнули. Рауль, почувствовав этот ответ, подхватил Иру на руки и бережно уложил в постель.