— Я хотел бы взглянуть на него.

— ...могу кратко изложить его содержание, чтобы ваш клиент...

— Покажите его, мистер Карелла, о'кей?

— Хорошо, конечно, мистер Анджелини.

— Спасибо.

Допрос возобновлен в 6.27 вечера того же дня.

— Могу ли я получить ваше разрешение изложить краткое содержание этого заявления для вашего клиента и для протокола?

Неразборчиво.

— Сэр?

— Я сказал, можете.

— Спасибо. Мистер Проктор, Уигеры сделали заявление о том, что в половине второго ночи первого января они вошли в свою вторую спальню... которую используют как комнату отдыха... и застали там молодого человека, вылезающего через окно на пожарную лестницу. Они описали его как светловолосого... прошу прощения, какого цвета ваши волосы?

— Светлого.

— Они сказали, что молодой человек был худым. Могли бы вы назвать себя худым?

— Скорее, жилистым.

— Это означает худой?

— Это значит стройный и мускулистый.

— Но не худой.

— Мистер Карелла, он ответил на вопрос.

— Они также сказали, что у парня были усы, которые он, видно, недавно начал отпускать. Будет ли правильно сказать, что у вас именно такие усы?

— Да, я совсем недавно начал их отпускать.

— И еще они говорили, будто молодой человек направил на них пистолет и пригрозил, что вернется, если они вызовут полицию. Я предъявляю вам этот пистолет, мистер Проктор, точнее револьвер двадцать второго калибра с длинным стволом марки «Хай Стандарт Сентинел Снаб» и спрашиваю, этот ли револьвер находился в кармане вашего пальто при задержании?

— Этот.

— Оружие принадлежит вам?

— Нет. Я не знаю, как оно попало ко мне в карман.

— Мистер Проктор, при аресте были ли вы одеты в пальто из верблюжьей шерсти с ярлыком салона Ральфа Лорена?

— Да.

— Именно в это пальто?

— Да, в это.

— Где вы взяли это пальто?

— Я купил его.

— Где?

— У Ральфа Лорена.

— Мистер Анджелини, у нас есть список вещей, похищенных из квартиры Уигеров в ночь на первое января, — я предъявляю вам этот список еще до того, как вы попросили его. Один из предметов, указанных в нем, — как раз пальто верблюжьей шерсти от Ральфа Лорена ценой в тысячу сто долларов. Я хочу проинформировать вашего клиента, что Уигеры в своем заявлении сообщили: человек, вылезавший в окно, был одет в пальто верблюжьей шерсти, которое значится среди похищенных вещей. Мистер Проктор, вы все еще настаиваете, что не были в квартире Уигеров в ту ночь?

— Я был в постели.

— Мистер Проктор, Уигеры также заявили, что у человека, вылезавшего из окна их спальни, под пальто были белые кеды, черная кожаная куртка и черные брюки. Я задаю вам вопрос: эти ли предметы одежды мы обнаружили в вашем гардеробе сегодня днем во время ареста?

— Это мои вещи.

— Я также предъявляю вам кольцо с изумрудом, которое было найдено в вашей квартире, и снова обращаю ваше внимание на список похищенного из квартиры Уигеров. В этом списке — кольцо с изумрудом и видеомагнитофон «Кенвуд». Мистер Проктор, не могли бы вы еще раз сказать нам, что не были в квартире Уигеров в ночь на первое января, и, если будете настаивать на этом, тогда...

— Я хотел бы посоветоваться с моим адвокатом.

— Пожалуйста, мистер Проктор.

Допрос возобновлен в 6.47 вечера того же дня.

— Отвечаю на ваш вопрос — да, я был в ту ночь в квартире Уигеров.

— Спасибо. Совершили ли вы кражу в этой квартире в ночь, о которой мы говорим?

— Я был в квартире. Но это еще не значит, что я совершил кражу.

— Как вы добрались до квартиры?

— Спустился с крыши.

— Как?

— По пожарной лестнице.

— А как вы проникли в квартиру?

— Через окно, с пожарной лестницы.

— Вы взломали шпингалеты на оконной раме?

— Да.

— Каким путем вы ушли из квартиры?

— Тем же, по пожарной лестнице.

— Квартира Уигеров на шестом этаже, не так ли?

— Я не помню, какой это был этаж. Просто спускался с крыши и увидел квартиру, которая казалась пустой. Я проник туда.

— И это была квартира Уигеров?

— Мне неизвестно, чья это квартира.

— Хорошо. Будем называть ее той квартирой, из которой вы взяли пальто от Ральфа Лорена, видеомагнитофон «Кенвуд» и так далее.

— Правильно...

— Так это была та квартира?

— Думаю, да.

— Тогда квартира Уигеров.

— Если вы так говорите...

— Когда вы вылезли из окна квартиры на шестом этаже, вы опять по пожарной лестнице поднялись на крышу? Или спустились вниз, на улицу?

— Я спустился вниз.

— Вниз по лестнице, этаж за этажом...

— Да.

— На улицу.

— Да.

— Вы останавливались возле окна какой-нибудь другой квартиры по дороге вниз?

— Нет.

— Вы уверены?

— Абсолютно уверен. А, теперь я понял!.. — Что вы поняли, мистер Проктор?

— Кого-то убили в этом доме, правильно? И вы думаете, что я обокрал квартиру на шестом этаже, а потом завершил намеченную программу убийством, правильно?

— Это я вас об этом спрашиваю.

— Не смешите. Я за всю свою жизнь никого не убивал.

— Расскажите, что вы делали после того, как покинули квартиру Уигеров в половине второго ночи, минута за минутой?

— Послушайте, мистер Карелла, вы же не можете требовать от него, чтобы он помнил все свои действия минуту за минутой...

— Я думаю, он понимает, что мне от него нужно, мистер Анджелини.

— Конечно, если вы не имеете в виду минуту за минутой буквально.

— Насколько точно он сможет вспомнить.

— Могу ли я спросить от имени моего клиента, верен ли его вывод о том, что в этом же доме в ночь кражи было совершено убийство?

— Два убийства, мистер Анджелини.

— Чего вы добиваетесь, мистер Карелла?

— Хочу дорасти до вашего уровня, мистер Анджелини.

Мистер Проктор:

— Заткнись, Ральф.

— Хорошо, я вижу, мы немного подравнялись...

Мистер Проктор:

— Не знаю, плакать мне или смеяться.

— Я рад, что вы не утратили желания смеяться.

— Единственное, что приобретаешь в зоне, так это чувство юмора.

— Рад это слышать, но не вижу ничего смешного в смерти шестимесячного ребенка.

Мистер Анджелини:

— Так вот оно что!

— Да, именно так.

— Может быть, нам лучше собраться и пойти домой, Мартин?

— Ну, мистер Проктор никуда не пойдет, и вам это известно. Если вы советуете ему не отвечать на вопросы, то дело другое. Но я хотел сказать... — Назовите мне хоть одну подходящую причину, почему я, адвокат, должен позволить ему на них отвечать?

— Потому что, если он не убивал эту девочку и ее няню...

— Он не делал этого. Отвечаю окончательно и бесповоротно.

— Вы его об этом даже не спросили?

— Мой клиент не убийца. Точка.

— Ну что ж, я рад, что вы так в этом уверены, мистер Анджелини. Но, как я уже сказал, лучше бы вы позволили своему клиенту убедить нас в том, что он чист. Мы ищем местечко, куда бы нам повесить свои шляпы, это правда. Два человека мертвы, и тут попадается ваш клиент, совершивший кражу в этом доме. Вот пусть и докажет нам, что не совершил заодно парочку убийств. Логично? В таком случае мы со спокойной душой ограничимся кражей и нарушением правил поведения, о'кей?

— Я предпочел бы сейчас обсуждать только нарушение правил поведения — при условном освобождении.

— Забудьте об этом. Мы никак не можем скрыть эту кражу.

— Я всего лишь подумал вслух. Вы ведь понимаете, что я хочу сказать?

— Районный прокурор может слегка прикрыть глаза на обстоятельства кражи, это в его воле. Но ее нельзя просто похерить, поверьте мне. В данном случае мы имеем кражу первой степени. Двое в квартире, пока он...

— Нет, он был в квартире один. Когда они пришли, он уже вылез в окно.

— Он говорил с ними. Фактически он угрожал им, направил на них оружие и...

— Оружие — это ваше допущение.

— Мистер Анджелини, имеют место проникновение в жилище в присутствии хозяев и угроза оружием. Не знаю, что, вы считаете, нам еще нужно для кражи первой степени.