Она провела его по галерее. Стены были выкрашены в белый цвет, в нишах висели светильники, освещавшие картины и скульптуры. Ее вкусы в области живописи несколько отличались от вкусов Брауна — дикие цветовые сочетания, нереальные геометрические фигуры подавляли и не поддавались описанию. Материал для создания скульптур собирали, наверное, на свалке — автомобильные фары, приваренные к гаечным ключам; выкрашенная в красный цвет прокачка водопроводчика, прикрученная проволокой к вытертой щетке от швабры, и так далее в том же духе...

— Я полагаю, что вы вряд ли придете в дикий восторг, — улыбнулась Джерри. — Какой вид искусства вы предпочитаете?

— Э... я имел в виду совершенно особенную картину.

— Кто-нибудь видел ее здесь? — спросила она. — А это не могло быть на выставке Гонзаго?

— Не думаю.

— А что это за картина?

— Это не картина. Это фотография.

Джерри покачала головой.

— Здесь этого не могло быть. Мы никогда не устраивали фотовыставок с тех самых пор, как я владею галереей, то есть около пяти лет.

— Это даже не целая фотография, — сказал Браун, пристально глядя на нее.

— Ого! — на этот раз Джерри не улыбнулась. — А что случилось с тем парнем?

— С каким?

— С тем, что побывал здесь три или четыре тысячи раз за последние два месяца. Довольно высокий, с длинными светлыми волосами. В первый раз он сказал, что его зовут Эл Рейнольд, а потом забыл и во второй раз представился Элом Рэндольфом. Он тоже из полиции?

— Никто из нас не работает в полиции.

— Мистер Старк...

— Стокс, — поправил Браун.

— Маленькая проверка, — улыбнулась Джерри. — Мистер Стокс...

— Артур.

— Артур, у меня нет того, что вы ищите. Поверьте. Если бы было, то я бы продала это вам. За хорошую цену, конечно.

— Цену можно назначить хорошую.

— Что значит “хорошую”?

— Назовите сами, — предложил Браун.

— Ну хорошо, вы видите ту картину Олбрайта, вон на той стене? Размером она приблизительно в четыре квадратных фута, и галерея получит за нее 10 тысяч долларов. Рядом с ней картина поменьше, это Сандрович, стоит пять тысяч. А вон та крошечная гуашь на дальней стене стоит три тысячи. Какого размера ваша фотография, Артур?

— Понятия не имею. Мы говорим о целой фотографии или о той части, которая есть у вас?

— Обо всей фотографии.

— Пять на семь? Шесть на восемь? Я только прикидываю.

— Значит, вы никогда не видели фотографию целиком?

— А вы?

— Я никогда не видела даже того крошечного кусочка, который вы ищите.

— Тогда откуда вы знаете, что он крошечный? — спросил Браун.

— Во сколько вы с вашим приятелем его цените, Артур? Крошечный или какой-нибудь еще?

— А он у вас есть?

— Если я сказала “нет” ему, то почему я должна сказать “да” вам?

— Может быть, я внушаю больше доверия?

— Конечно, вы только посмотрите на него — вот он, черный супермен. — Джерри улыбнулась. — Быстрый, как катящийся арбуз, и способный одним махом перепрыгнуть самого здоровенного громилу...

— ...который в обычной жизни, — продолжил Браун, — скромный Артур Стокс из журнала “Эбони”.

— Кто вы на самом деле, Артур, в обычной жизни?

— Страховой инспектор, я ведь уже сказал вам.

— Ваш приятель Рейнольдс или Рэндольф, или как его там, совсем не похож на страхового инспектора.

— На свете нет двух одинаковых страховых инспекторов.

— Верно. Только полицейские и воры выглядят и разговаривают одинаково. Вы и ваш дружок — полицейские, Артур? Или воры? Кто?

— Может быть, один из нас полицейский, а другой — вор.

— Кем бы вы ни были, но у меня нет того, что вам нужно.

— Думаю, что есть.

— Вы правы, — произнес чей-то голос сзади. — Есть.

Браун обернулся. Дверь в противоположной стене была распахнута, а на пороге стоял блондин в коричневом костюме, положив руку на дверную ручку. Рост — около пяти футов десяти дюймов, жилет под пиджаком, очки в золотой оправе, галстук в коричневую и золотую полоску. Он быстро подошел к ним, протянул Брауну руку и представился:

— Брэмли Кан. Как поживаете?

— Брэм, какого черта ты во все суешь нос? — сказала Джерри.

— Артур Стокс, — сказал Браун. — Рад с вами познакомиться.

— Если мы собираемся поговорить о деле...

— Мы не собираемся ни о чем говорить, — перебила его Джерри.

— ...то мне кажется, — продолжил Кан своим мягким голосом, что нам лучше перейти в офис. — Он сделал паузу, посмотрел на Джерри, потом снова на Брауна. — Ну, так что скажете?

— Почему бы и нет? — сказал Браун.

Они направились в дальний конец галереи. Офис оказался маленьким и просто обставленным — модернистский стол датского дизайна, на противоположной стене — единственная в комнате картина (обнаженная женщина, написанная в натуралистической манере), толстый серый ковер, белые стены, белый светильник в виде шара и нескольких легких стульев. Джерри Фергюсон с недовольной гримаской уселась неподалеку от Кана, подобрав ноги и подперев подбородок ладонью. Кан расположился за столом в старомодном вращающемся кресле, которое казалось совершенно неуместным в такой стильной обстановке.

— Я партнер Джерри, — объяснил Кан.

— Только в галерее, — огрызнулась Джерри.

— А также ее деловой советник.

— Это у меня есть для тебя один совет, — запальчиво сказала Джерри. — Держи свой нос...

— У Джерри характер, — сказал Кан.

— У Джерри партнер — ничтожество, — сказала Джерри.

— О, боже! — мотнул головой Кан.

Браун наблюдал за ними, пытаясь определить — “голубой” он или нет. Его манеры были жеманными, но в то же время и не женственными, у него был мягкий голос, но в нем отсутствовали женские интонации, столь характерные для гомосексуалистов, его движения были легкими и экономными, но не напоминали движений танцора. Браун так ничего и не решил. Самый отъявленный гомосексуалист, какой только попадался Брауну, имел борцовское сложение и двигался непринужденно с грацией грузчика.

— Та что там насчет фотографии? — спросил Браун.

— Она у нее есть, — сказал Кан.

— У меня ее нет, — сказала Джерри.

— Может быть, мне оставить вас вдвоем ненадолго? — предложил Браун.

— Сколько вы собираетесь заплатить за нее, мистер Стокс? — спросил Кан.

— Это зависит...

— От чего?

Браун промолчал.

— От того, есть ли у вас другой фрагмент — таков ответ!

Браун опять промолчал.

— У вас ведь уже есть какая-то часть, не так ли? Или несколько?

— Так она продается или нет? — спросил Браун.

— Нет! — сказала Джерри.

— Да, — сказал Кан. — Но вы еще не сделали никаких предложений, мистер Стокс.

— Сначала я хотел бы взглянуть на нее.

— Нет! — сказал Кан.

— Нет! — сказала Джерри на секунду раньше Кана.

— Сколько частей у вас уже есть, мистер Стокс?

Нет ответа.

— Является ли второй джентльмен вашим партнером? Имеется ли у вас больше, чем один фрагмент?

Нет ответа.

— Вы знаете, что должно быть изображено на целой фотографии?

— Теперь позвольте мне, — здесь Браун сделал ударение, — немного поспрашивать.

— Пожалуйста, — Кан сделал приглашающий жест.

— Мисс Фергюсон...

— Я думала — Джерри.

— Джерри, откуда у вас эта картинка?

— Да все это вам обоим приснилось. Я не знаю, о чем вы говорите.

— Мой клиент...

— Ваш клиент, господи боже мой! Вы полицейский. Кого вы хотите провести, Артур?

— Вы полицейский, мистер Стокс? — спросил Кан.

— Нет.

— Да от него на милю несет легавым, — сказала Джерри.

— Откуда вам так хорошо знаком этот запах? — спросил Браун.

— Можно я отвечу на этот вопрос? — спросил Кан.

— Заткни пасть, Брэм! — предупредила Джерри.

— У мисс Фергюсон есть сестра, которую зовут Пэтти Д'Амур. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Абсолютно ни о чем.

— Она была замужем за дешевым гангстером по имени Лу Д'Амур. Его убили шесть лет назад вскоре после ограбления банка.