- Девки! Тут мужчина к нам зашёл! Признавайтесь, чей?

  Затем послышался сонный голос, не знаю чей, чуть хрипловатый спросонок, на меня глянул ещё мутный глаз редкого тигрового цвета:

  - О, точно... Мужчина... Мужчина. Мужчина!!!

   И по ушам резанул дикий визг... Словом, выкатился я из дамского номера мгновенно, но главное, сообразил уйти перекатом в сторону, потому следом за моей тушкой вылетели: первое - сковородка цельнолитая, чугунная - одна штука. Миски глиняные толстостенные - пять штук. Посох деревянный, увесистый - одна штука. Ботинок местного типа, с деревянной прокладкой - семь штук. Чьё-то платье, довольно ветхое и аккуратно заштопанное, свёрнутое в ком - одно. Ну и, до кучи, верёвка с нижним бельём, скрученная в клубок - одна... В общем, останься я на линии огня, не отделался бы лёгким испугом. Зато полюбовался полуобнажёнными красивыми женщинами, да ещё сразу четырьмя. Бабушка у них нечто вроде надзирательницы, как я понял... Потом наружу выглянула укутанная в эту саму шубку Маура, очаровательно залилась румянцем, разглядев меня, пролепетала нечто вроде просьбы обождать её внизу, в зале, и юркнула обратно, не забыв прихватить с собой скрученную в клубок верёвку и набедренные повязки на ней. Решив исполнить просьбу дамы, я спустился вниз, уселся за так называемый господский стол, и когда появилась девчонка, исполняющая обязанности официантки в данном заведении, заказал себе горячего настоя натты, того самого, что так похож на кофе и по вкусу и по действию. А получив, стал вспоминать подробности увиденной картины... После того, как я опорожнил половину кружки, мне в голову пришла светлая мысль загладить вину перед столь красивыми девочками, которым не очень повезло в жизни, поэтому я опять кликнул прислугу и сделал заказ... На пять голодных ртов. И велел отправить его наверх, в комнату дам, сообразив, что наличие сковородки и присутствие в каморке нечто вроде примуса на дровяном топливе явно говорит о том, что девицы находятся на подножном корме, тем более, что один из выпущенных по мне снарядов очень сильно напоминал небольшой мешок с местным корнеплодом типа репы. И, кажется, полупустой... Служанок при дамах я не заметил, но исподнее бельё явно было ещё влажным, значит, дамы на полном самообслуживании. Плюс то самое платье было таким, что у меня сервы одеваются намного лучше. И цена каморки, которую мне любезно сообщили... Так что девочки, как бы мне не хотелось, вряд ли рискнут спуститься вниз и составить мне компанию за столом. Увы. Я оказался полностью прав. Мне передали благодарность, потом отругали, сообщив, что воспитанные люди вначале стучат, потом спрашивают позволения войти - всё это через посланную к ним служанку. Ну а потом, наконец, спустя вторую кружку натты, появилась Маура, уже причёсанная и подкрашенная, но, хвала Высочайшему, без этих дурацких, резко пахнущих, приторных духов. Покраснев, поздоровалась, мы уселись в транспортное средство системы 'И-го-го - два', поскольку сани с обязательной грудой шкур, были запряжены парой, и мы поехали на рынок... А сейчас только что вошли в лавку самого знаменитого ювелира Ганардбы и молодая женщина выбирает украшения, а я терпеливо жду, пока она выберет модное и красивое ожерелье, достойное моей матушки...

  - Сьере граф, сьере граф...

  Она шёпотом зовёт меня к себе, и когда я приближаюсь, то вижу несколько штук довольно красивых комплектов камешков. Но это всё не то. И это подтверждается ценой. Она просто смешная... Для меня, естественно. Для Мауры же, привыкшей, как я понимаю, экономить на всём, стоимость в семьдесят бари за штуку кажется заоблачной... Ну, что же - пора создавать новую легенду о себе...

  - Жарковато в лавке.

  Скучающим тоном я произношу эти слова и дёргаю завязки. Роскошный плащ распахивается, и ювелир вдруг громко икает. Ещё бы - мало ли как пускает глаза пыль в глаза женщина? Но две цепи на груди её спутника, графская, а, главное, гильдейская высшей ступени... Плюс ставший видимым подбой из чёрного волка, делающий плащу стоимость сразу в десять золотых фиори минимум...

  - Сьере мастер... Моя спутница, к сожалению, не поняла, что мне требуется... Я бы хотел приобрести ожерелье стоимостью не менее тысячи бари. Или двести фиори...

  Маура вздрагивает. Потом и она икает. Красивые большие глаза зелёного цвета, яркие, словно трава, округляются при осознании цифры. Ювелир кряхтит:

  - Сьере граф... К сожалению, у меня ничего нет подходящего в вашей ценовой нише...

  - А что есть?

  Старик опять кашляет:

  - Кхе-кхе... Есть либо дешевле... Либо... Одна диковинка у меня имеется. Но её цена триста золотых.

  Маура замирает, а я спокойно отвечаю:

  - Хотелось бы взглянуть на ваше чудо.

  Ювелир снова кряхтит, потом кивает в знак согласия и выходит из лавки в заднюю дверь. Его нет довольно долго, но когда он появляется, в его руках ларец с высокой крышкой. Он бережно ставит благоухающий тонким запахом футляр на стол, бережно открывает, и на свет появляется действительно чудо...

  - По преданию, это ожерелье принадлежало любимой супруге императора королевства Хацу, ныне исчезнувшего с лица земли. Оно сделано из твёрдых камней самой чистой воды, проставленных изумрудами и сапфирами...

  - Даже так?

  Твёрдые камни - это алмазы. Интересно, кто это здесь научился гранить их? А? Да и сапфиры какие то странные... Оглядываюсь по сторонам, а доса дель Конти не может отвести зачарованных глаз от играющего в свете факелов украшения. А, вот! Рядом полка, на которой бокал из цветного стекла. Недолго думая, беру сосуд рукой, подхожу обратно, и... пытаюсь поцарапать стекло так называемым алмазом... Как я и думал, глухой номер. Ничего не говоря, беру Мауру под руку, и силой выволакиваю на улицу. Дама возмущена:

  - Сьере граф! У вас замашки грубияна! Но какая красота! И баснословная цена...

  Она вздыхает, а я машу рукой, подзывая городского стражника, как нельзя вовремя оказавшегося неподалёку. Тот лениво подходит, но я вновь раздёргиваю плащ, и, увидев цепи на моей шее, солдат сразу же вытягивается смирно:

  - Немедля сюда патруль. Только что в этой лавке мне пытались продать ожерелье из фальшивых камней за невероятную цену.

  Солдат кивает, затем убегает со всех ног, исчезая в толпе. Маура смотрит на меня широко раскрытыми глазами, потом потрясённым голосом спрашивает:

  - Это подделка?!

  - Разумеется. Твёрдый камень всегда режет стекло. А если смочить настоящий сапфир каплей воды, то та не станет растекаться по граням, а всегда останется каплей.

  На её лице появляется восхищение:

  - Вы так много знаете, сьере Атти...

  Усмехаюсь:

  - Я же купец...

  - Тогда зачем я вам?

  ...Ответить я не успеваю - из толпы вываливается десяток вооружённых стражников во главе с самим начальником стражи. И мы возвращаемся обратно в лавку... Тот пытается откреститься, но тщетно - его помощник, которому обещано снисхождение, сдаёт своего хозяина с потрохами. Ожерелье приносят вновь, и я объясняю уважаемому начальнику стражи, как догадался, что это фальшивые камни. Тот в восхищении, а Маура вообще застыла, открыв от изумления ротик. Пишу жалобу, прямо здесь, благо пергамент и прочее нашлось на месте. Ювелира утаскивают - его ждёт котёл с маслом, как фальшивомонетчика. Законы насчёт этого строгие. Тем более - три сотни золотых фиори!!! Могут заменить и колесованием. Не знаю, и не хочу знать, что хуже... Наконец нас отпускают, и я усаживаю Мауру в сани. Женщина зарывается в меха так, что блестят лишь одни глаза, поскольку мороз на улице значительно покрепчал, а её шуба... Ну, в общем, так лишь называется... И мы едем в другие лавки... Наконец мой выбор сделан - я покупаю красивое ожерелье за уже реальную цену в восемьдесят фиори. Расплачиваюсь, и, облегчённо вздохнув, доса дель Конти хочет распрощаться, но я не отпускаю её - ещё рано... Женщина уже начинает злиться, но я затаскиваю её в лавку меховщика:

  - Мастер!