Крюгер поднес к глазам бинокль, изучая лошадей, которые парадом вышагивали по треку. Мерили, инстинктивно или потому, что именно в этот момент ее щеки коснулся солнечный зайчик, повернула голову, взгляд ее упал прямо на Малони, стоявшего за решеткой, она быстро кивнула ему, отвернулась, тронула Крюгера за руку, что-то сказала ему и поднялась со своего места. Ее светлые, золотистые волосы сверкали на макушке, напомнив ему белую ермолку Соломона, которую тот надевал в синагоге. Черное платье было узким в талии, с расклешенной юбкой, которая взлетала над длинными стройными ногами, обутыми в черные туфельки на высоких каблуках, которые звонко постукивали, когда она направлялась к воротам между двумя секциями. На плече у нее болталась на ремешке маленькая черная сумочка, где, как надеялся Малони, помимо водительских прав и пистолета, находилось еще кое-что. Сторож у дверцы поставил ей на кисть маленький штампик невидимой краской, чтобы при возвращении в секцию для членов клуба она просто поднесла ее к устройству с ультрафиолетовым лучом вместо пропуска. Она прошла в воротца, подмигнула Малони и торопливо промелькнула мимо него прямо к лестнице, виляя маленьким округлым задиком и постукивая каблучками. Нет, никогда не забудет он прошлый вечер в библиотеке, хотя она и сказала, что ей не понравилось.

Он поспешил вверх за ней, предварительно оглянувшись, чтобы убедиться, что за ними не следит Крюгер, и догнал ее на четвертом этаже, как раз у ресторана «Кают-компания».

— Привет, милый, — улыбнувшись, сказала она. — Знаешь, он хочет тебя убить и послал Генри с Джорджем искать тебя.

Не нужно было вчера говорить про «Эквидакт», он это запомнил.

— Что ж, человеку приходится иногда рисковать, — сказал Малони в манере К, и вдруг сообразил, что если упоминал про этот ипподром при Крюгере, то уж при К, наверняка.

Итак, нужно поскорее поставить на Джобоун, забрать свой выигрыш и уносить отсюда ноги.

— У тебя есть при себе немного денег? — спросил он.

— Да, немного есть.

— Сколько?

— О, совсем немного. Он дает мне денег немного поиграть.

Вообще он очень добрый и даже щедрый, хотя я его терпеть не могу.

— Ты можешь дать мне немного взаймы?

— Чтобы купить билет на самолет до Бразилии?

— Нет, чтобы поставить на одну лошадку.

— О, это было бы ужасной ошибкой, — сказала Мерили, — дать кому-то взаймы на игру.

— Но эта лошадка — верное дело.

— Кроме того, — сказала она, — я никогда не одалживаю денег незнакомцам.

— Мы вовсе не незнакомцы. Мерили, — с мягким упреком сказал Малони. — Мы были с тобой близки.

— Действительно, были. — Она снова улыбнулась. — Но все же…

— Если лошадь выиграет, я поделюсь с тобой выигрышем.

— Ты же сказал, что она верное дело.

— Так оно и есть.

— Тогда при чем же здесь «если»?

— Я хотел сказать, когда она выиграет.

— Когда занимаешься любовью, — сказала Мерили, — можешь болтать, что в голову взбредет, но когда речь идет о деле, говори именно то, что имеешь в виду.

— Я и имел в виду, когда она выиграет, когда!

— И какой будет выигрыш, когда она выиграет?

— Это зависит от того, сколько мы поставим и какие будут ставки, когда мы купим свои билеты.

— Ну нет, — сказала Мерили, — для меня это слишком сложно.

— Это вовсе не сложно, — сказал Малони. — У тебя сколько денег?

— Немного, — сказала она. — А сколько мне причитается от выигрыша?

— Ну, скажем, пятьдесят процентов, — сказал Малони.

— Нет, давай лучше скажем, семьдесят пять процентов.

— Шестьдесят, и договорились.

— Только потому, что мы были любовниками, — сказала Мерили и застенчиво потупила глаза.

— Так сколько у тебя есть?

— Триста долларов.

Малони взглянул на табло. Ставки на Джобоун упали до двенадцати к одному.

— Триста долларов нам подойдет, — сказал он и снова посмотрел на табло: до старта оставалось пять минут.

— По-моему, здесь могут возникнуть некоторые осложнения, — сказала Мерили.

— Какие осложнения?

— Допустим, твоя лошадь выиграла, а они убьют тебя до того, как ты получил в кассе свой выигрыш.

— Они могут убить меня в любой момент, но я уверен, что они этого не сделают, — сказал Малони, отнюдь не так уж уверенный в этом.

— Ну, тогда может случиться так, что твоя лошадь выиграла и ты уже забрал свой выигрыш, но они убьют тебя до того, как ты отдашь мне мою долю.

— Если тебя это беспокоит, оставайся со мной, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы вместе посмотрим заезд. Если Лошадь выиграет, мы получим деньги и я сразу же отдам тебе твою долю. Ну, как ты на это смотришь?

— О Господи, по-моему, это очень рискованно, — сказала Мерили. — Я сказала ему, что иду в туалет. Он может послать кого-нибудь найти меня.

— А мы будем следить за заездом из ресторана. Он начнется через… Он снова посмотрел на табло, — через четыре минуты.

За это время он не успеет без тебя соскучиться. Мерили, пожалуйста, давай скорее деньги, нужно сделать ставку, пока еще не поздно.

— Как зовут твою лошадь? — спросила она.

— Сначала деньги.

— Нет, сначала назови ее кличку.

До старта оставалось всего три минуты.

— Мерили…

— Кличку! — сказала она.

— Мерили, давай не будем…

— Кличку.

Малони вздохнул.

— Нет, — сказал он, — я не могу рисковать.

— А я думала, ты игрок.

— Да, но…

— Сначала всегда нужно узнать, как зовут лошадь.

— Это тебе не вечеринка с коктейлем, — сказал он, — это бега! — Он кинул взгляд на табло. — Мерили, кассы закроются через две минуты, ради Бога, ты можешь дать мне деньги?

— Вообще-то ты очень ненадежный человек, — сказала она, но открыла сумочку и извлекла триста долларов в двадцатидолларовых бумажках и тут же вручила их ему. — А теперь ты мне назовешь ее кличку?

— Ее зовут Джобоун, — сказал он и бросился бежать к окошку, годе продавались билеты по сто долларов.

— Какое милое имя! — крикнула она ему вслед. — Джобоун!

Он купил три билета по сто долларов и в последний раз взглянул на табло, перед тем как они вошли в ресторан. Ставки уже были десять к одному. Если Джобоун выиграет, они получат три тысячи долларов, и его доля составит тысячу двести, что ровно на тысячу двести долларов больше того, что он имел вчера утром. Вполне достаточно, чтобы начать играть в Гарлеме, достаточно, чтобы купить сотни хороших покерных ставок, переломить эту проклятую тенденцию вечных проигрышей и начать наконец выигрывать. «Кают-компания» был роскошным рестораном с двенадцатью телеприемниками, размещенными вдоль четырех стен просторного помещения, что позволяло посетителям обедать, не упуская волнующих подробностей скачек. Малони с девушкой вошли внутрь, когда комментатор объявил: «Лошади ни старте!» Малони решил занять столик в дальнем углу, подальше от входа на случай, если Генри и Джордж еще на охоте. Они уселись и посмотрели на ближайший экран как раз в тот момент, когда всадники на лошадях вырвались из ворот и комментатор закричал: «Они на треке!»

— Господи, пошли нам удачу! — прошептал Малони.

— О да, пожалуйста, Господи! — сказала девушка, стиснув на столе кулачки.

— Старт прошел отлично, — говорил комментатор, — без каких-либо срывов. Вперед стремительно вырвалась Джобоун, вплотную за ней бежит Год Сол, Малышка идет третьей, отставая от него на корпус, на четвертом месте в ведущей группе — Фелисити. Вот они приближаются к повороту…

— Пока вроде все хорошо, — сказал Малони.

— О да, хорошо, — отвечала девушка.

Ее голубые глаза сверкали от возбуждения, она облизнула пересохшие губы и вцепилась в кулак Малони, лежащий на столе.

— Джобоун по-прежнему ведет гонку, Малышка бежит уже голова в голову с Год Солом, Фелисити замыкает четверку лидеров…

— Давай, Джобоун! — прошептал Малони.

— Наддай, Фелисити! — закричал кто-то за другим столиком.

— Вот они прошли поворот, — быстро говорил комментатор, — Джобоун на корпус впереди Год Сола, ей удается сохранять эту дистанцию… Смотрите! В борьбу вступает Фелисити!