— Я... я не люблю просить об услугах, — с запинкой выговорил Кейтс, — но...

— А что такое?

— У меня болит зуб, — сообщил Кейтс. — Сил моих нету...

— Да, ну а мы-то тут при чем? — поинтересовался Джейсон.

— У нас на борту есть врач. Я думал...

— О, разве он у нас есть?..

— Да, — ответил Кейтс и стал ждать.

— У нас есть на борту врач? — обратился Джейсон к Алексу.

Алекс повернул голову от штурвала:

— Думаю, да.

— Ты уверен, что его не высадили на берег?

— Нет, по-моему, он в машинном отделении вместе с остальными.

— Сообщи ему, что я жду ребенка, — вмешалась Аннабел и захихикала. — Хочу увидеть, как этот Док снова побледнеет.

Джейсон засмеялся и нажал кнопку на ручке телефонной трубки.

— Капитан, — заговорил он. — У нас на борту действительно есть врач. И что же вы хотите?

— Я думал, что он мог бы вырвать проклятый зуб, — объяснил Кейтс. — Чертовски болит!

— Ну, честно говоря, я не люблю видеть, как мучается человек, — признался Джейсон. — Ладно, пошлю кого-нибудь за врачом. Он вскоре будет у вас. Почему бы вам пока не глотнуть бренди? У вас же в сейфе есть запасы, не так ли?

— Я уже прикладывался.

— Не перегружайтесь спиртным, капитан. Вы, возможно, нам понадобитесь на тот случай, если кто-то окажется слишком дотошным. — Джейсон опять засмеялся. — Я прикажу доставить вам врача. Пока же расслабьтесь!

— Благодарю вас, — буркнул Кейтс.

— Не стоит, — ответил Джейсон и положил трубку. Он повернулся к Родису и Толстяку, сидящим за штурманским столом: — Кто-нибудь испытывает желание размять ноги?

— А в чем дело? — спросил Родис.

— Капитан нуждается в том, чтобы ему вытащили зуб. Я бы хотел, чтобы кто-нибудь отправился за судовым врачом и доставил его в каюту капитана.

— Я могу пойти, — вызвался Толстяк. — Где лекарь?

— В машинном отделении.

Толстяк встал и потянулся.

— Тебе понадобится ключ, — заметил от штурвала Алекс. — Каюта заперта. — Он полез в карман и затем протянул ключ Джейсону, который взял его у Алекса и передал Толстяку.

— Как зовут врача? — спросил Толстяк.

— Не знаю. Просто спустись вниз и спроси судового врача. Кстати, кто там есть из наших?

— Думаю, Джонни и Сай.

— Да, ну тогда скажи им, что тебе нужен фельдшер, и все тут!

— О'кей! Увижусь с вами позже, — сообщил Толстяк, вышел через дверь рулевой рубки на мостик и направился в сторону кормы к лестнице, ведущей вниз; спустился по ней на главную палубу, затем миновал вентиляционную трубу, прошел по проходу и спустился по лестнице в машинное отделение.

Там, возможно, находилось около дюжины людей, включая Джонни и Сая. Последний стоял возле рабочей скамьи, опустив приклад ружья к ногам и держась рукой за ствол возле мушки. Оба взглянули на Толстяка, когда тот начал спускаться по лестнице.

— Эй, как тут у вас? — поинтересовался Толстяк.

— Тишь да гладь, — отозвался Сай.

— Вы тут держите госпитального фельдшера?

— Можешь меня обыскать, если думаешь, что фельдшер в моем кармане, — ответил Сай. Он повернулся к людям, жавшимся к переборке, за которой по правому борту находился первый двигатель.

— Кто из вас, ребята, врач? — осведомился он.

Никто из людей не отозвался. Но некоторые машинально повернулись, чтобы взглянуть на тощего молодого человека, нервно поднявшего в ответ глаза и тут же попытавшегося спрятаться за спину стоящего рядом мужчины.

— Ты врач? — обратился к нему Толстяк.

Молодой человек кивнул.

— Как тебя зовут?

— Эмил Бандер.

— Пошли, Бандер!

— Ку-ку-куда? Куда? — насилу выговорил Бандер.

— Пошли, — повторил Толстяк и вытащил свою пушку 45-го калибра. Бандер покосился на пушку и кивнул, затем сглотнул и с мольбой взглянул на своих товарищей по несчастью. — Вверх по лестнице! — приказал Толстяк.

Бандер побрел к лестнице и начал подниматься по ней.

— Поживее! — через плечо бросил ему Толстяк, успевший его опередить.

Они выбрались на главную палубу. Небо сверкало звездами, корабль, с шумом рассекая волны, стремился на юго-запад.

— Тебе, очевидно, понадобятся инструменты и прочие причиндалы? — спросил Толстяк. — Где тут лазарет?

— В офицерском отсеке.

— Где это?

— На нижней палубе, посреди корабля.

— Это там, откуда мы пришли?

— Ну, чуть дальше к носу, за машинным отделением.

— Как же туда попасть?

— Можно по проходу мимо капитанской каюты.

— Хорошо, это нам по пути.

— Что вы имеете в виду?

— Каюту капитана.

— Ну, лазарет на палубе ниже.

— Годится!

Они двигались вдоль правого борта. Бандер открыл люк, ведущий в проход. Когда проходили мимо капитанской каюты, то увидели два куска цепи, прикрепленные к двери и переборке, а в свободные концы был продет висячий замок. Лестница на расстоянии двух футов по другую сторону двери пересекала проход и вела вниз, к ружейному складу, каютам офицеров и лазарету. Люк был закрыт.

— Сюда, вниз, — подсказал Бандер. — Послушайте, не можете ли вы объяснить мне, куда мы идем и что мне придется делать? Я хоть буду знать, что мне...

— Тебе придется тащить зуб, — перебил его Толстяк.

— Что?!

— Ага. Зуб капитана.

— О Боже!

— Поэтому тебе лучше запастись щипцами или чем-то в этом роде.

Бандер в отчаянии кивнул. Из хирургических инструментов в медицинском кабинете он взял самые здоровые щипцы, ножницы и бинты — все это, как он надеялся, окажется достаточным, чтобы справиться с капитанским зубом.

Этот день, можно сказать, был худшим в его жизни. Сначала беременная женщина — ну, это они так подумали, что она беременная, затем вся эта стрельба, и вот сейчас он должен тащить зуб у капитана, зуб командира катера береговой охраны, лейтенанта морского флота Соединенных Штатов. Когда же его мукам наступит конец?!

— Послушайте, — сказал он, — может, будет лучше, если вы сделаете это сами?

— О чем ты толкуешь?

— Ну, вытащите зуб у капитана.

— Он просил сделать это именно тебя.

— Капитан просил?!

— Угу!

— О Боже! — произнес Бандер, беря свою сумку. Он взглянул на Толстяка, а затем спросил его, пытаясь хоть что-нибудь выяснить: — Что это такое вы, ребята, затеяли, между прочим?

— Не твоего ума дело, — не замедлил с ответом Толстяк.

— О! — только и смог произнести Бандер. У него из памяти все еще не изгладились роды Аннабел Тренч.

Они опять поднялись по ступенькам. Бандер прошел прямо к двери капитанской каюты, снова посмотрел на цепь с висячим замком и констатировал:

— Заперто.

— У меня есть ключ, — сообщил Толстяк. — Встань-ка в сторонку!

Он повел пушкой в сторону Бандера и полез за ним в карман. Бандер попятился к переборке, Толстяк вставил ключ в замок и открыл его. Потом спрятал ключ обратно в карман, когда засек удивление во взгляде Бандера, и сразу же повернулся. Люк Костигэн спрыгнул к ним через люк, находящийся в четырех футах от того места, где они стояли: обе его руки были сжаты в кулаки, и он поднял их над головой на манер кувалды. Эффект удивления, рассчитанный на двоих, целиком пришелся на долю одного Бандера, который так и остался стоять, прижавшись к переборке, вытаращив глаза и широко открыв рот, тогда как Толстяк ринулся вперед, как боксер, чтобы встретить рывок Люка. Внезапность и изумление должны были уравновесить шансы сторон, не дав Толстяку возможности пустить в ход свою пушку, но из-за неосторожности Бандера преимущество Люка — неожиданность нападения — оказалось упущенным, и теперь Люк, ринувшись вперед с сжатыми в кулаки руками, вдруг застыл как вкопанный и с силой обрушил их, отведя чуть вбок, на голову Толстяка. Как раз в тот момент, когда Толстяк взводил курок. Впервые за эти сутки Бандер повел себя как герой. Он выставил вперед ногу, ровно настолько, чтобы Толстяк зацепился за нее носком ботинка и потерял равновесие. Тот неуклюже подался вперед, тогда как соединенные вместе кулаки Люка, вновь описав дугу, подобно булаве на цепи, заехали Толстяку в скулу и с силой вышибли пушку из его рук, заставив ее волчком скользить по палубе до самого конца прохода. Толстяк врезался в переборку, затем повернулся, чтобы увидеть ошалелыми глазами, как Люк вновь набрасывается на него. Руки Люка, точнее, кулаки уже действовали поврозь: одним он с силой заехал Толстяку под дых, тогда как другим, правым, попытался провести апперкот, который прошел на несколько дюймов мимо челюсти Толстяка. Тот, однако, все еще никак не мог разогнуться: схватившись обеими руками за солнечное сплетение, он хрипел, издавая нечленораздельные звуки и пытаясь восстановить дыхание. Люк сжал левый кулак и обрушил его на загривок Толстяка — так рассерженный кролик лупит передними лапами по барабану, — затем еще и еще, заставив Толстяка опуститься, наконец, на четвереньки. Люк склонился над ним, перевернул на спину, ухватил обеими руками за воротник и разок хорошенько ударил головой о палубу, уже, правда, почти без гнева. Толстяк неподвижно застыл, и Бандер, прислонившись к переборке, тоже. Лицо его было бледным, глаза округлились, ладони плотно прижались к металлу переборки, и он смотрел на Люка так, словно не мог решить, какой из этих двух дьяволов наиболее коварный.