В его лихорадочно горевшем мозгу мелькнула слабая мысль, уж не дьявол ли это, что пришел за его грешной душой? Перед глазами вновь встало очаровательное личико Летти. Господи, ведь она была так молода! Девочке не было и пятнадцати, когда чья-то злая воля отняла у неё жизнь.

Но Данте Лейтон был жив до сих пор. Он ходил по земле, смеялся и жил в свое удовольствие. Данте Лейтон дышал полной грудь, а его Летти, его девочка вот уж который год лежала в сырой земле.

Данте Лейтон вернулся богатым человеком, больше того, этот негодяй вернул себе все земли, где раньше только его, Джека, слово было законом. Те, кто раньше были ему преданы, бросили оружие и предпочли пасть на колени, моля о милосердии. А эти мерзавцы из Мерлея и Вестли Эббот! Джек в бессильной злобе заскрежетал зубами. Кое-кто из проклятых трусов предпочел попросту держаться в стороне, издали наблюдая за сражением, остальные же смешались с солдатами короля и обнажили клинки против лучших его людей. Ну, он не забудет этого, в бессильной ярости поклялся Джек Шелби. Пусть дьявол заберет его душу, но он отомстит им и отомстит ненавистному Лейтону.

Кривая ухмылка перекосила его лицо. Осторожно сдвинув панель в сторону, Джек Шелби бесшумно скользнул в темный коридор.

Глава 35

Усевшись за туалетным столиком, Бесс Сикоум пристально вглядывалась в свое отражение в зеркале. В сумерках тускло блестела его позолоченная оправа. Лицо, что смотрело на неё из зеркала, приводило в отчаяние Бесс и это было довольно странно. Обычно на неё действовала умиротворяюще неувядаемая красота этого лица, но сейчас чем больше она вглядывалась в себя, тем больше себя ненавидела.

— Будь я проклята, если буду и дальше корчить из себя шлюху, — прошипела она, с яростью дергая запутавшийся в густых волосах гребень. Эти черные, как вороново крыло блестящие пряди всегда льстили её самолюбию. Но так было только до тех пор, пока Бесс не увидела, как солнце играет в пышных волосах цвета жидкого золота.

Повертев головой из стороны в сторону, она придирчиво осмотрела твердую линию упрямого подбородка, по привычке отметив свежесть и упругость кожи. Сколько ни вглядывалась Бесс, но так и не смогла обнаружить ни единой морщинки на гладком, словно атлас, прекрасном лице. Не было даже веселых лучиков в уголках глаз, которые обычно бывают у женщин, любящих посмеяться. Впрочем, со вздохом призналась она, в последние годы у неё не было особых причин для веселья.

Только в бархатные темные глаза Бесс так и не решилась заглянуть. Она все ещё не могла забыть горестного выражения на нежном личике Реи, и до сих пор сердце Бесс ныло, когда она вспоминала, как та, другая, вздрогнула и отшатнулась, словно от удара, услышав её слова. Проклятье, подумала она! В конце концов, эта женщина — моя соперница, так что мне за дело до её страданий?

Бесс решительно повернулась спиной к зеркалу и бросила взгляд на огромную, пустую постель, в которой вот уже больше двух лет проводила одинокие ночи. Из груди её вырвался тяжелый вздох. Как это было просто — посеять разлад между Данте и его прелестной, молодой женой. Но в памяти опять встало лицо потемневшее лицо Данте, когда тот увидел горе и изумление в глазах Реи. С безошибочным инстинктом любящей женщины Бесс поняла, что потеряла его навсегда. Никогда раньше она не видела такой нежности на этом суровом, мужественном лице. Да и ни на чьем другом, если вспомнить, устало подумала она.

И при всем своем желании Бесс не смогла найти в своей душе хоть каплю ненависти к этой девочке-невесте, что Данте привез с собой в Мердрако. По ней было видно, что и сама она без памяти влюблена в Данте. Страсть кипела в них обоих и это чувство было ей неподвластно, была вынуждена признаться Бесс.

Сжав ладонями гудящую голову, она запустила пальцы в густую копну блестящих волос, откинула их назад и решительно встала на ноги. Бесс бросила в зеркало последний взгляд. На этот раз она отважилась заглянуть в глаза своему отражению. Теперь она знала, что собирается сделать. Может быть кто-то и решился бы назвать её дурой, но в душе Бесс Сикоум наконец воцарился покой. Она решилась довести дело до конца и убедить леди Рею Клер в том, что между её мужем и его бывшей возлюбленной ничего не произошло минувшей ночью. Бесс взглянула на часы. Было уже довольно поздно, но, будь все проклято, если она позволит сомнениям терзать её душу ещё и следующую ночь. Глубокой ночью, без приглашения, она отправится в Мердрако.

Джек Шелби затаился во тьме коридора. Он разглядывал компанию, коротавшую время у камина и в глазах его ясно читалось сомнение. По губам вдруг скользнула зловещая улыбка — они явно не подозревали об опасности, которая таилась во тьме. Он вдруг поймал себя на том, что с невольной жалостью разглядывает прелестную светловолосую леди Рею. Но Джек давно уже понял, что нет лучшего средства сокрушить врага, чем завладеть тем, чем тот дорожит больше всего на свете. А для Данте не было ничего дороже его молодой жены.

Она сидела перед ним такая невинная, глядя в огонь, жарко пылавший перед ней, и, наверное, ждала возвращения горячо любимого мужа. Да и Данте, скорее всего, тоже был уверен, что дома она в безопасности.

Джек Шелби бросил взгляд на камин, где весело гудел огонь. Даже в своем темном углу, он чувствовал на лице его ласкающее тепло. Затем лицо его исказила злорадная ухмылка. Джек перевел взгляд на тяжелые стропила потолка, на роскошные резные панели на стенах, взглянул на паркет — истинное произведение искусства, и злорадно подумал, что все это будет гореть так же ярко, как сейчас пылает в камине огромное полено.

С усмешкой, от которой содрогнулся бы сам дьявол, Джек Шелби скользнул назад в темноту коридора.

— Знаешь, Рея, порой я просто тебя не понимаю, — мягко сказал Френсис Доминик, стараясь, чтобы Алистер Марлоу не услышал его слова. Тот сидел неподалеку, погрузившись в какую-то книгу.

— Почему же? — спросила Рея вполголоса, поднимая глаза от вышивания, которым старалась занять свои мысли.

— Почему?! — не веря своим ушам повторил Френсис, даже не заметив, что невольно повысил голос. — Да потому, что ты так чертовски доверчива! Вот почему! — совершенно расстроившись, юноша рассеянно запустил пальцы в локоны такого же светло-золотистого цвета, что и у сестры.

— Ты говоришь о Данте? — невозмутимо спросила она.

— Еще бы, конечно, о нем! Ведь он опять исчез куда-то, а ты ждешь его, как если бы ничего не случилось. Ну, а что если вскоре явится эта ужасная Бесс Сикоум, чтобы опять объявить, что он все время был с ней? — пылко воскликнул Френсис и с сожалением покачал головой. — Прости, сестричка. Я совсем не хотел снова возвращаться к этому.

— Я знаю. Но мне кажется, Френсис, ты не совсем понимаешь, — спокойно сказала Рея. — Ты ведь ещё никогда не любил. Однажды это случится, Френсис, и когда ты полюбишь, то поймешь, что невозможно любить человека, если не веришь ему безраздельно. Доверие без любви возможно, а любовь без доверия — нет, — терпеливо объяснила Рея, словно разговаривая с ребенком. — Данте просил, чтобы я верила ему и я ему верю. Да и как же иначе?! Если я верю себе, как могу я не доверять ему?

Френсис сидел с растерянным видом. Он был ошеломлен.

— Когда-нибудь, Френсис, ты поймешь, — сказала Рея. — И хотя Данте не сказал мне ни слова, я сердцем чувствую, что он опять пытается выследить тех самых Детей Велиала. И вот это-то тревожит меня куда больше, чем его предполагаемое свидание с Бесс Сикоум. Во всяком случае, Данте уверил меня, что между ним и Бесс ничего не было, и я верю ему, — твердо заявила она. Рея и залилась краской, вспомнив, как они с мужем прошлой ночью любили друг друга. Нет, невозможно, чтобы он после этого пошел к другой женщине, решила она.

— Я не знаю, что привело его к Бесс прошлой ночью. Но как только это будет возможно, Данте мне сам все расскажет, — спокойно добавила Рея. Френсис вздохнул и нежно поцеловал сестру в щеку.