— Ты ее хорошо знаешь?

— Видел пару раз. Ты, наверно, знаешь миссис Риган гораздо лучше, чем я, раз уж рискнул ее шантажировать.

— Она вроде сестры — погулять любит. Поэтому я и решил, что ей тоже есть что от папаши скрывать. И потом, она из тех, для кого пять тысяч — не деньги.

— Звучит не очень убедительно, — сказал я. — Впрочем, неважно. Так ты, говоришь, на нуле?

— Не то слово, шеф. Уже целый месяц еле концы с концами свожу.

— Кем работаешь?

— Страховым агентом. Снимаю под контору две комнаты в офисе Малыша Уолгрина: Фулуайдер-билдинг, Вестерн, Санта-Моника.

— Если уж раскололся, рассказывай все. Книжки здесь, в квартире?

Броди щелкнул зубами и махнул своей смуглой рукой. К нему возвращалась уверенность:

— Ты что, смеешься? Я их на хранение сдал.

— Выходит, сначала ты нанял грузчика, который привез сюда книги из магазина, а потом вызвал людей из книгохранилища и они опять их увезли?

— Конечно. Какой же мне резон, сам посуди, перевозить товар Гейгера прямо сюда?

— Хитрó, — с восхищением признал я. — А сейчас у тебя на квартире что-нибудь криминальное есть?

Броди опять встревожился и решительно замотал головой.

— Вот и хорошо, — сказал я и посмотрел на Агнес. Она привела в порядок волосы и теперь тупо пялилась в стену, не прислушиваясь к тому, о чем шел разговор. У нее был какой-то сонный вид, что, впрочем, после перенапряжения и шока бывает довольно часто.

— Ну? — Броди угрюмо покосился на меня. — Что еще?

— Как к тебе попали фотографии?

Он разозлился:

— Слушай, ты ведь получил то, за чем пришел, да еще бесплатно, а? Дело ты провернул отлично, твой клиент будет тобой доволен. А я — чист. И никаких фотографий в глаза не видел, правильно я говорю, Агнес?

Блондинка приоткрыла глаза и пытливо, с некоторой даже брезгливостью посмотрела на него.

— Правильно, да не очень, — процедила она, презрительно фыркнув. — Такая уж у меня планида. Ни разу не было, чтоб мужчина все, с начала до конца, предусмотрел. Ни разу.

Я улыбнулся:

— Я не очень больно вас ударил?

— Жизнь бьет больнее, — буркнула она.

Я снова посмотрел на Броди. Он нервно теребил сигарету. Пальцы слегка дрожат, но длинное, точно кочерга, загорелое лицо по-прежнему абсолютно непроницаемо.

— Нам надо выработать общую версию, — сказал я. — Давай договоримся, что Кармен здесь не было. Это очень важно. Ее здесь не было. Она тебе привиделась.

— Привиделась, говоришь? — Броди хмыкнул. — Ну, что ж, если так надо и если ты… — Он сложил пальцы в пригоршню и потер большим пальцем об указательный и средний.

Я кивнул:

— Посмотрим. Возможно, ты и получишь небольшую компенсацию. Но на тысячи, сразу предупреждаю, не рассчитывай. Откуда у тебя фотографии?

— Дал один парень.

— Ну да, слышали: прохожий на улице. И ты его первый раз видел. Первый и последний.

Броди зевнул.

— Фотографии выпали у него из кармана, — сказал он.

— Не может быть! Скажи лучше, у тебя алиби есть, бровастый?

— А то нет. Вчера вечером я был здесь вместе с Агнес. Правда, Агнес?

— Опять ты за свое, — разочарованно произнес я.

Броди не двигался: глаза выпучил, челюсть отвисла, сигарета прилипла к нижней губе.

— Ты считаешь, что умней всех, а на самом деле — дурак дураком, — сказал я. — Даже если тебя почему-либо не отправят на тот свет в Квентине, тебе предстоит много лет промаяться за решеткой…

Сигарета дернулась в его пальцах, пепел упал на жилет.

— …наедине с мыслями о том, какой ты умный, — закончил я.

— Пойди проветрись! — неожиданно взревел Броди. — Проваливай. Надоело тебя слушать. Катись.

— Слушаюсь. — Я встал, подошел к большому дубовому письменному столу, вынул из кармана два пистолета, аккуратно выложил их рядом на блокноте, так, чтобы стволы были параллельны друг другу, поднял упавшую с дивана шляпу и направился к двери.

— Эй! — крикнул мне вслед Броди.

Я повернулся. Сигарета прыгала у него во рту, точно заводная кукла.

— Все в порядке, шеф? — спросил он.

— Конечно, в порядке. Я же тебя не неволю: хочешь сидеть в тюрьме — сиди себе на здоровье. Мы ведь, слава богу, живем в свободной стране.

Броди продолжал пялиться на меня, с остервенением жуя сигарету. Блондинка медленно повернула голову и тоже впилась в меня глазами. Оба смотрели с какой-то звериной настороженностью, недоверием, скрытой злобой. Внезапно Агнес вскинула руку с длинными серебряными ногтями, выдернула из головы волос и, накрутив его на пальцы, с ожесточением разорвала.

— К легавым ты же все равно не пойдешь, шеф, — дрожащим от напряжения голосом сказал Броди. — Даже если на Стернвудов работаешь. У меня на эту семейку кое-какой материал имеется, будь спокоен. Фотографии ты получил, обещание держать язык за зубами — тоже. А теперь убирайся и не суй нос в чужие дела.

— Ты, я вижу, сам толком не знаешь, что тебе надо, — сказал я. — То ты говоришь, чтобы я ушел, то опять окликаешь. Чего же ты в конце концов хочешь?

— Тебе меня заподозрить не в чем, — сказал Броди.

— Если не считать парочки убийств, но ведь это в твоем кругу считается мелочью.

При этих словах Броди подпрыгнул — как говорится, до потолка. Глаза его налились кровью, а смуглое лицо при свете торшера приобрело какой-то зеленоватый оттенок.

Блондинка же издала низкий, животный вопль и, рухнув на диван, зарылась головой в подушку. От ее покатых бедер невозможно было оторвать глаз.

Броди медленно облизнул губы и сказал:

— Садись, шеф. Еще не вечер. Как надо понимать твою шуточку насчет двух убийств?

Я облокотился на дверь:

— Где ты был вчера вечером, примерно в половине восьмого, Джо?

Броди насупился и уставился в пол:

— Где был? Пас одного типа. У него неплохой бизнес, вот я и подумал, не нужен ли ему партнер. Гейгеру то есть. Хотел выяснить, есть ли у него покровители. По идее ведь должны быть, иначе бы он такими делишками открыто промышлять не стал, верно? Я за его домом не первый день слежу, но ни одного мужчины ни разу не видал. Только девицы к нему и ходят.

— Плохо, значит, следил, — буркнул я. — Дальше.

— Приезжаю вчера вечером, дождь льет — из машины не выйти, сижу себе, стекло поднял, смотрю: один автомобиль у дома Гейгера стоит, а другой — чуть повыше. Отъезжаю подальше и вижу за домом здоровенный «бьюик», внутри вроде бы никого. Подождал немного, подхожу: регистрационный талон на имя Вивьен Риган. В доме тихо, а постоял, постоял и уехал. Вот и вся история. — Броди помахал в воздухе сигаретой и украдкой взглянул на меня.

— Нет, не вся. Знаешь, где сейчас этот «бьюик»?

— Откуда же мне знать?

— В полицейском гараже, вот где. Сегодня утром его выловили в Лидо, у причала. В машине найден труп. Водителя ударили чем-то тяжелым по голове, а «бьюик» столкнули в воду.

Броди тяжело дышал, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— По-твоему, значит, это я его убил?

— Не исключено. Ты же сам говоришь, что за домом Гейгера стоял «бьюик». Так вот, на «бьюике» приехала не миссис Риган, а ее шофер, Оуэн Тейлор. Парень решил поговорить с Гейгером по душам: Тейлор был влюблен в Кармен, и игры, в которые Гейгер с ней играл, ему, естественно, не нравились. Вооружившись пистолетом и отмычкой, Тейлор проник в дом и обнаружил, что Гейгер фотографирует Кармен, а та — в чем мать родила. Парень, не долго думая, разрядил в него свой пистолет, Гейгер упал, а Оуэн уехал, не забыв, однако, прихватить с собой фотопленку. Ты же погнался за ним и фотопленку у него отобрал. Как еще она могла у тебя оказаться?

Броди облизнул губы.

— Все правильно, — сказал он. — Но парня я не убивал. Я услышал выстрелы, вижу: убийца сломя голову бежит по задней лестнице, садится в машину и по газам. Я — за ним. Доехал он до подножия каньона и свернул на Сансет. За Биверли-Хиллс его вынесло на вираже на обочину, он и остановился. Подхожу и делаю вид, что я — легавый. Он выхватывает пистолет, но нервишки-то шалят, и я успеваю стукнуть его по голове. Когда он отключился, я быстренько его обыскал, чтобы выяснить, кто он такой, и случайно наткнулся на пленку. Верчу я ее в руках и голову ломаю, что бы это могло быть, но тут парень вдруг очнулся и меня из машины выкинул. Пока я соображал что к чему, его уже и след простыл. Больше я его не видал.