А вслух сказал:

— Вы откуда?

Ребята молчали. Тут из вагона выскочил долговязый парнишка с таким же смуглым и скуластым лицом, как у Карсыбека, но с глазами дерзкими и насмешливыми.

— Ты кто? — спросил долговязый.

— Я Карсыбек.

— А еще что скажешь? — нагло продолжал долговязый.

— А ничего… А вы откуда?

— Мы из Алма-Аты! — важно заявил долговязый.

Карсыбек знал, что так называется столица Казахстана, но никогда там не был.

— А где она, Алма-Ата? — спросил он несмело.

— Что — где?

— Ну, Алма-Ата.

— Далеко отсюда. Мы ехали шесть дней.

— Может быть, это на краю света?

— Вот дурень! — Долговязый презрительно рассмеялся и сплюнул. — Конца и края у света нет, потому что земля — шар.

— Ну да, скажешь! — возразил Карсыбек. — Откуда это ты знаешь?

— Нам говорили в школе! — важно сказал долговязый.

Ребята с интересом слушали их разговор. А когда долговязый шепнул им, что «этот дурень» (он показал на Карсыбека) не знает даже такого пустяка, что земля шар, все дружно рассмеялись. А долговязый смеялся громче всех.

Карсыбеку не очень нравился их смех, и особенно противно было наглое хихиканье долговязого. Он сжал кулаки и хотел как следует отдубасить долговязого, но тот миролюбиво заметил:

— Да брось ты петушиться! Ты что, не ходишь в школу, что ли?

— Нет. Школа далеко отсюда.

— Ничего, скоро будет и здесь.

— Откуда это тебе известно? — вызывающе спросил Карсыбек.

— Нам сказал начальник.

— А зачем вы сюда приехали? — повторил свой вопрос Карсыбек.

— Этот разъезд будет большой станцией. Мы приехали строить ее! — горделиво заявил долговязый.

— Ну да! — недоверчиво заметил Карсыбек.

— Уж будь покоен. Что мной сказано, то отрезано.

— Ух ты! — Карсыбек насмешливо прищурился. — Кто же это ты такой?

— Я Тентекбай. А эти ребята — моя дружина.

— Что-о? — протянул Карсыбек.

— Э, да ничего-то ты не понимаешь!

— Ты все понимаешь… Ладно. А зачем тут нужна большая станция?

— Здесь, говорят, целина будет.

— Как?

— Целина, говорю, — неуверенно сказал долговязый Тентекбай.

— А что это такое?

Тентекбай подумал, почесал нос и сказал что-то своим русским приятелям. Те замотали головами.

— Они не знают. И я… не знаю, — с запинкой проговорил Тентекбай.

Это откровенное признание немного смягчило Карсыбека.

«Значит, и этот парень не все знает!» — с удовлетворением подумал он.

— А ты по-русски умеешь говорить? — спросила рыжая тощая девочка. Глаза у нее были зеленые, словно вода в озере, а руки длинные и тоненькие, как прутики.

Тентекбай перевел ее вопрос Карсыбеку. Теперь тот с суровым видом сказал, что знает, но плоховато.

— Мы его научим — правда, ребята? — сказала рыжая девочка, и все хором согласились с ней.

Хотя Карсыбеку еще многое было неясно: зачем приехали эти люди, для чего надо строить станцию, ведь поезда ходят и так, — ему надоело расспрашивать заносчивого Тентекбая и тем показывать свое невежество. И он предложил приехавшим ребятам пойти с ним в степь и поглядеть на норы сурков.

— Может быть, мы и сурков увидим, — сказал он с видом человека, знающего то, о чем эти городские ребята понятия не имеют. — Они еще не ушли на зиму, потому что тепло, — объяснил он с важностью.

Ребятишки перебрались через железнодорожную насыпь и побежали в степь.

На следующий день Карсыбек, призанявший у приехавших еще десяток-другой русских слов, снова отправился к своим новым друзьям. За ним увязались и прочие дети разъезда.

Однако поиграть в тот день не пришлось. Взрослые и дети постарше выгружали с платформ какие-то деревянные бруски, оконные переплеты, готовые двери, а самые сильные мужчины таскали и складывали в кучу большие щиты, сделанные из материала, незнакомого Карсыбеку.

— Это что такое? — обратился он к Тентекбаю, тащившему с помощью рыжей девочки длинный, не очень тяжелый брус.

— Да ты не видишь, что ли? — оборвал его Тентекбай. — Дома, ясно?

Карсыбек не видел никаких домов и решил, что долговязый насмехается над ним, как вчера.

— Ну что рты пораскрывали? — накинулся Тентекбай на Карсыбека и соседских ребят. — Помогли бы!

Отчего бы и не помочь?

И вот Карсыбек и его старые приятели с разъезда начали делать то же, что и все. Целый день они разгружали платформы и вагоны. И чего только там не было! Посуда, стекло в ящиках, кровати, столы, стулья и прочее добро. Многие предметы и вещи были совсем не знакомы Карсыбеку, но расспрашивать не было времени. Тентекбай то и дело покрикивал на ребят:

— Эй вы, поторапливайтесь!

Карсыбек даже об обеде забыл. Да какое там! До обеда ли, если кругом такое делается…

Под вечер пришел новый начальник станции, Ильяс Жаркенов. Ну, тот самый, в кожаном пальто. Он похвалил ребятишек и каждому дал по большому краснобокому яблоку. Карсыбек долго вертел в руках прохладный, круглый и скользкий шар, не зная, что с ним делать. Ведь он никогда не видел яблок. Заметив, что все приехавшие с аппетитом начали грызть яблоки, он тоже принялся за свое. Ну, чудеса!.. Такое сочное, сладкое и чуть-чуть кисловатое! Вот так штука! Карсыбеку, конечно, и в голову не приходило, что он ест алма-атинский апорт — знаменитое яблоко, каких мало.

Домой Карсыбек пришел поздно, долго рассказывал матери обо всем, что видел и слышал, потом лег и почувствовал, что у него болит голова. Ночью он бредил, а утром не смог встать. Первый раз за свои десять лет Карсыбек заболел — вот неприятность!

— Ну, ясно, — проворчал отец. — День вчера был холодный и ветреный, парень сильно потел работая, вот и простудился.

Несколько дней Карсыбек провалялся в постели, а когда встал и вышел на улицу — так и ахнул.

Да и было с чего. Поселка-то просто не узнать!

Правее домиков жителей Степного разъезда, за служебным вагоном, ближе к семафору, там, где неделю назад была голая степь с высохшим, шуршащим на ветру ковылем, стоял ряд домов сказочной красоты. Так, по крайней мере, показалось Карсыбеку. Не саманные — длинные, узкие и приземистые, а большие, квадратные, со множеством окон, пока еще не застекленных, с крышами не плоскими, как у домиков на разъезде, а с островерхими.

Два дома были уже покрыты — и не камышом, а теми самыми серыми плитами, которые Карсыбек вместе с другими выгружал из вагонов.

«Это шифер», — сказал тогда всезнайка Тентекбай.

Дома стояли на невысоких кирпичных столбах, у каждого было веселое крылечко.

Карсыбек со всех ног бросился к строящимся домикам. Там все было, как на любом строительстве, и мне вовсе нет охоты терять время попусту на описание того, что вы сами видели много раз.

На ваших глазах строятся громадные, многоэтажные дома. Вы знакомы с подъемными кранами, которые во множестве возвышаются теперь во всех городах. На вашей памяти появились новые широкие и длинные улицы с бульварами и асфальтовыми тротуарами…

А ведь для Карсыбека строительство маленьких, сборных домиков было чудом техники. Он просто остолбенел, увидев, как люди ловко пристраивают друг к другу те самые щиты, о которых Тентекбай сказал, что они и есть «дома»… На глазах Карсыбека вдруг вырастала одна стена, потом другая, третья, четвертая — и вот дом почти готов.

Тут плотники стучат топорами, подгоняя стропила для крыши, там в оконные проемы вставляют рамы, здесь навешивают двери, а на крыши двух крайних домиков женщины и мужчины укладывают последние плиты шифера, серого и красного вперемежку.

Карсыбек, раскрыв от удивления рот, наблюдал за невиданными делами. Потом, набравшись смелости, подошел к почти готовому домику. Около него хлопотала довольно полная, молодая и красивая женщина.

— Ты что, мальчик? — обратилась она к Карсыбеку на казахском языке.

— Я пришел посмотреть на твой дом, — пробормотал Карсыбек.