Поставив вещи на землю и отпустив шофера, Матвей Иванович принялся разглядывать мальчика.

— Как же ты вырос, Андрюша! — воскликнул он. — Мы расстались не так уж давно, а тебя не узнать. И как это мать отпустила тебя ко мне?

— Я отпросился. А вы здесь одни?

— Пока один. Анна Павловна болела. Теперь она на курорте и скоро приедет.

Карсыбек ничего не понял. Только через два — три дня, занимаясь чем-то с Соней в доме начальника станции, он случайно услышал разговор Елены Петровны с мужем.

— Знаешь, — сказала она Ильясу, — к Хижнякову приехал Андрюшка. Он ждал его каждый день.

— Понятия не имею… Кто он такой, этот Андрюшка? Сын, что ли?

— Нет. Он сын учительницы из того села, где Матвей Иванович до того, как приехать сюда, был председателем колхоза. Он жил на квартире у той учительницы и привязался к ее сыну, как к родному. Мать Андрея перевели из села в другое место, и она увезла сына. И вот теперь отпустила мальчика к Хижнякову. У Андрюшки нет отца. Он погиб на фронте. Матвей Иванович все годы, которые жил в том селе, был как бы отцом ему. И очень любит его.

«Так вот, значит, почему Матвей Иванович обрадовался этому парню!» — решил Карсыбек.

И хотя где-то в глубине сердца он ревновал Матвея Ивановича к Андрюшке, но и радовался, что они снова вместе, вместе хотя бы на время.

И он заметил, как повеселел с того дня Матвей Иванович. Он стал еще добрее и приветливей, еще светлее смотрели его всегда задумчивые глаза, и еще мягче стал он с теми, кто был подчинен ему. Люди, видя эти перемены в характере директора совхоза, нисколько не теряли уважения к нему. Напротив, каждое его приказание исполнялось ими с еще большей охотой.

Матвея Ивановича любили за справедливость, за то, что он никогда понапрасну не обижал людей, не раздавал направо и налево обещаний, но то, что им было обещано, всегда точно выполнялось.

«Вот уж у него, — говорили целинники, — слово действительно золото!»

Хижняков не скупился на похвалы честным и работящим, но с лентяями и другими безобразниками всегда был строг, и уж этим пощады от него ждать не приходилось. Никто не замечал, чтобы у Матвея Ивановича водились любимчики среди новоселов. Только Мишу Беляновича, после того как тот удивил весь совхоз, Матвей Иванович выделил из всех.

Да и было за что.

Как-то летом, задолго до начала уборки, Миша попросил Матвея Ивановича отпустить его на несколько дней из совхоза. Ему, видите ли, надо было съездить в соседний район к приятелю. Приятель жил в рабочем поселке, километрах в тридцати от «Тихого Угла».

Матвей Иванович, как всегда, посоветовался с Габитом Нурмановым. Он ничего не делал без совета партийного секретаря.

Миша получил отпуск.

Вернулся он дня через три. И не один, а… с коровой. Да-да, он привел самую настоящую рыжую корову, с добродушной мордой и глупыми фиолетовыми глазами.

К тому времени на центральной усадьбе появилось множество кошек, собак, голубей и кур. Даже поросенок был. Его завел главный агроном Барташвили. Просто так…

Кроме того, на конюшне стояли двенадцать породистых лошадей и могучий красавец жеребец Варяг. Их Матвей Иванович купил, чтобы развести на целине хорошую племенную породу лошадей. Ведь лошадь требуется в любом колхозе или совхозе. Сколько бы в этих хозяйствах ни было тракторов и машин, без лошади не обойтись. Она делает такую работу, для которой машину не всегда выгодно пускать в дело.

Можете себе представить, что творилось на центральной усадьбе в тот день, когда Миша Белянович привел корову!

Все новоселы, оказавшиеся в тот час дома, высыпали на улицу и сломя голову побежали к конторе, возле которой к телефонному столбу была привязана корова.

Хозяйки придирчивым глазом осмотрели ее и решили, что она будет давать в день не меньше пятнадцати литров молока.

— Восемнадцать! — возразил Миша гордо. — Хозяева говорили, что она может давать и все двадцать. Только корми ее как следует.

— А кто же ее будет доить? — недоуменно спросила Соня.

— А я уже научился, — скромно сказал Миша Белянович. — Стоит, не шелохнется.

Подошла Марьям и тоже похвалила корову, что особенно польстило Мише. Он всерьез подумывал о том, что, пожалуй, было бы неплохо, если бы задорная агрономша переменила казахскую фамилию на белорусскую. Но время шло, Марьям никакого желания пойти навстречу Мише не проявляла… И он страдал.

Пока Марьям осматривала корову, подошел главный штаб совхоза. Все хвалили корову. Последним явился Матвей Иванович и начал хвалить Мишу Беляновича.

Хижняков сказал, что пройдет еще несколько месяцев — и совхоз начнет обзаводиться коровами, овцами и свиньями. Дальше он сказал, что так же будет во всех целинных совхозах Казахстана и других республик. Он назвал цифры, за точность которых не могу ручаться: ведь я получил их из рук Карсыбека. Правда, у этого парня поразительная память — так уж у него устроена голова. Если бы он не запомнил всего того, что случилось в совхозе в те годы, не было бы этой книжки.

Матвей Иванович сказал, что к концу тысяча девятьсот шестидесятого года в совхозах Казахской республики будет много скота и разной птицы и что к этому времени в нашей стране будет столько молока, масла, мяса и шерсти, что мы догоним Америку, где этого добра пока что производят больше. Не вообще больше, а на одного человека в среднем.

И еще одну важную вещь сказал тогда Матвей Иванович:

— Сейчас мы вынуждены отпускать людей в отпуск почти на всю зиму, потому что работы для них в эту пору в совхозе нет. А вот, когда обзаведемся коровами, овцами, свиньями, птицей, построим для них фермы, тогда и зимой нам будут нужны люди. И в отпуск мы будем отправлять их не до весны, а как полагается по закону: на месяц или на две недели… Но на этом еще не все кончается, — говорил дальше Матвей Иванович. — Не только совхоз, но и все новоселы должны обзаводиться домашними животными. И в этом мы им поможем. Ведь вокруг такие чудесные, такие богатые пастбища! Кроме того, — заявил Матвей Иванович, — уже в этом году мы посеяли четыреста гектаров кукурузы… А ведь в Америке как раз на кукурузе все животноводство держится. Там давно поняли, что кукуруза действительно «царица полей». И вот, когда мы обзаведемся разной скотиной, наши целинные совхозы будут не только зерновыми, но и высокопродуктивными животноводческими. И уже с будущего года начнем мы давать стране столько дешевого мяса и других продуктов, что только подавай вагоны и холодильники… Вот почему, — заключил Матвей Иванович, — я так хвалю нашего комсомольского секретаря Михаила Беляновича. Он показал пример новоселам. А в том и сила каждого вожака, что он должен быть во всем впереди. Очень жалею, — со смехом закончил Матвей Иванович, — что Миша первым сделал то, до чего мы не додумались. Нам за это выговор бы объявить…

Матвей Иванович обнял и расцеловал Мишу, потом осмотрел корову и сказал, что она доброй породы, и только одного не может понять, зачем Мише такая уйма молока.

— Буду отдавать его детскому саду, — заявил Миша.

Все очень громко хлопали ему, а он смущался.

И началось вокруг коровы сущее столпотворение! Каждый предлагал Мише свои услуги. Нашлись среди новоселов доярки. Соскучившись по своему делу, которым занимались дома, все они хотели доить корову. Пришлось выбирать самых опытных.

Плотники тут же пообещали Мише соорудить для коровы хлев.

Корм для буренки тащили кто попало. Но скоро она перестала быть единственной в совхозе. Сначала несколько новоселов уехали в дальние районы покупать коров, коз и свиней. За ними потянулись все, кому было не лень ухаживать за животными. К началу уборки коров завелось столько, что пришлось подумать о пастухе.

И кто бы, думали, стал им?

Карсыбек.

Его отговаривали Соня и Тентекбай, а Карсыбек стоял на своем. Ведь и его отец лет двадцать назад работал чабаном в одном казахском колхозе. Кроме того, Карсыбек заявил, что он любит животных.