Он с любовью говорил о двух чудесных островках неподалеку от Рио-Муни, также принадлежащих Испании: Элобее и Кориско. «Нигде вокруг Африки вы не найдете более симпатичных островков. Климат там более здоровый, чем на материке; это замкнутые мирки, где тысячи местных жителей выращивают бананы, земляные орехи и ловят черепах в песке. Много лет назад на Кориско обосновались голландцы. Оттуда они снабжали свои суда пшеницей, овощами и бананами, и до сих пор на острове сохранились остатки небольшого голландского форта».

Но если вы ищете романтику в чистом виде, утверждает торговец, плывите на Аннобон. Аннобон — осколок земли вулканического происхождения. Длина его всего четыре мили, лежит он в двухстах милях от берега. Четыре века назад здесь налетела на рифы португальская шхуна, которая шла из Конго в Бразилию. Освобожденные таким образом рабы сумели выбраться на берег. Если на Сан-Томе рабам пришлось скрываться, то здесь весь остров оказался в их распоряжении. Вначале Аннобон принадлежал Португалии, потом она переуступила его Испании с условием, что он всегда останется «местом для свободной и открытой перевозки и торговли африканцами». К счастью для черных робинзонов, Испания больше чем на столетие совершенно забыла, что в ее владения входит этот остров.

Жители Аннобона охотились на китов по старинке — с ручным гарпуном, они снабжали американских китобоев дровами и водой, получая взамен старую одежду, ружья, спирт и табак. В садах у них росли ананасы и лимоны, апельсины и тамаринды, сладкий картофель и ямс. У них было много кур и свиней. Боцманы проходящих кораблей вскоре поняли, что здесь всегда можно выгодно выменять свежую провизию: за пакет иголок — связку кур, за сухари — фрукты, за бутылку рома — огромную корзину с рыбой. Золотые же соверены на островитян не производили ни малейшего впечатления, а пустая бутылка ценилась дороже доллара.

Если на борту судна находился священник, островитяне приходили к нему исповедаться, крестить ребенка, освятить брак. В конце XIX века на Аннобоне появились первые белые люди — испанские священники. В деревне на севере острова они обнаружили настоящую коммуну из двух с небольшим тысяч африканцев; обитатели острова не знали никаких налогов, не ведали и преступлений. Аннобон был настоящим раем в тропических водах, не принадлежащим никому и управляемым местным вождем, которого время от времени избирали на общей сходке.

Германия прослышала о «бесхозном» острове как раз во времена своей колониальной экспансии. Рассказывают, что к острову подошел немецкий корабль «Циклоп» и попытался водрузить на нем флаг с черным орлом. В ответ на это испанский священник поднял флаг своей родины.

В настоящее время Испания в знак своих прав на остров держит там одного чиновника морской службы и несколько констеблей. Островитяне хорошо разбираются в испанских песетах, но очень смутно представляют себе диктатора Франко. За четыре века небольшая кучка потерпевших кораблекрушение рабов увеличилась до двух тысяч человек, и катастрофа у Аннобона стала, таким образом, одним из самых счастливых эпизодов в истории экваториальных вод.

Так же как Аннобоном, Испания пренебрегала Фернандо-По, до тех пор пока его не занял отряд британского флота и не создал здесь базы для охотников за рабовладельческими судами. Тогда испанцы спохватились и заявили о своих правах на Фернандо-По. Через несколько лет Англия предложила за остров пятьдесят тысяч фунтов, и испанское правительство хотело было пойти на эту сделку, но из-за протестов общественности вынуждено было отказаться от нее.

Этот остров лежит в глубине Гвинейского залива, и его вулканические пики и горная цепь противостоят другому чуду — тринадцатитысячефутовой горе Камерун. Остров по форме напоминает параллелограмм в восемьсот квадратных миль. Он назван по имени португальского мореплавателя и был передан Испании в то же время, что и Аннобон.

Первые испанские поселенцы погибали от лихорадки или их прогоняли аборигены. Бежавшие с Принсипи рабы построили на юге острова убежища, где живут и поныне, называя себя «потогами» или «потоами» (то есть португальцами). После того как остров был занят англичанами, на нем закрепились африканцы из Вест-Индии и других частей Западной Африки, где говорят по-английски и где английский язык стал преобладающим. Вершины, горы и заливы носят и английские и испанские названия.

Самой интересной народностью Фернандо-По, несомненно, являются аборигены — буби[156]. Они все еще живут в условиях каменного века — в примитивных поселениях, расположенных в малодоступных горных местностях. Один исследователь, изучавший их язык, сделал интересное открытие. Буби, по его мнению, попадая в темноту, начинают терять дар речи. Их словарный запас так мал, что буби вынуждены выражать свои мысли большей частью с помощью рук.

Исследователи, побывавшие на острове в конце века, плохо отзывались о буби. «Это самый мерзкий народ в мире, — заявил Ричард Ландер. — Их вождь — кровожадный дикарь, недаром его зовут «головорезом». Другой путешественник, Т. Хатчинсон, назвал буби «самой ленивой и бестолковой расой, которую только можно встретить в Африке». Еще писатель Уинвуд Рид сообщал: «Буби фантастически ненавидят цивилизацию. Я впервые увидел дикарей, и нужно сказать, что зрелище это не из приятных. Их женщины ужасны». Каждый миссионер характеризовал буби как каннибалов, у которых в обычае и черная магия, и полигамия, и другие остатки язычества.

Может быть, не все буби — милые люди, но они далеко не так плохи, как пытаются их представить упомянутые авторы. Похоже, что исследователи видели худших из них, развращенных горячительными напитками белых, где-нибудь недалеко от Порт-Кларенса — гавани и столицы на севере острова. (Сейчас она носит название Санта-Исабель.) Далее же к югу жили подлинные представители буби — лесные жители, дружелюбный и гостеприимный народ. Обитают они в горных деревнях, окруженных частоколом. У буби светло-коричневый цвет кожи. Они значительно отличаются от континентальных африканцев как своими обычаями, так и внешним видом.

Буби говорят, что их предки вышли из кратера высокого пика Санта-Исабель. На самом деле они, видимо, пришли с материка в XVII веке, но это совершенно самостоятельное племя и происхождение его — полная загадка. Они говорят на языке банту. Буби не умеют обрабатывать железо и даже теперь применяют деревянные копья и танцуют под деревянные бубны.

Буби нельзя отнести к древним охотникам, потому что они не похожи на пигмеев и, кроме того, вот уже много веков обрабатывают землю. Их деревни окружены небольшими аккуратными полями, на которых возделываются ямс, бананы и таро[157]. Но при первой возможности они идут на охоту. Легенды буби рассказывают об охоте на буйволов. Видимо, красный буйвол Камеруна в древности водился в этих лесах, отрезанных несколько тысячелетий назад от материка в результате землетрясения. Сейчас буби охотятся на небольших антилоп, дикобразов, обезьян и белок, в пищу идет также и мясо гигантского питона, что водится на острове. На берегу собирают черепах и крабов. И никто, по-видимому, не сможет убедить буби работать на плантациях белого человека.

Буби имеют кремневые ружья. Они превосходные трапперы, а корзины-ловушки, которыми они ловят рыбу, — настоящее произведение искусства. Они могут даже делать такие корзины, в которых удается хранить пальмовое масло или воду. А вот считать они могут только до пяти, хотя память у них хорошая, и они вовсе не склонны забыть те времена, когда испанцы в начале колонизации пытались истребить всех буби и охотились за ними с собаками, как за дичью.

Много лет назад буби воевали между собой. Потом появился великий вождь по имени Мока, который объединил всех буби. Его деревня, лежавшая на юге острова близ озера, стала центром объединения всех буби и до сих пор остается главным поселением этого народа. Она расположена на высоте шести тысяч футов на голом торфянике, столь не похожем на тропические джунгли у подножия. Один белый путешественник семьдесят лет назад встречался с Мока. Он рассказывает о нем как о дикаре, который уединенно живет со своими сорока женами, подобно тибетскому ламе. Столица Мока была расположена на высоком плато, окруженном горами. По поверью, вождь буби не должен видеть моря.