«На первом этапе вопросов было больше, чем ответов. Чего-то не знал сам, что-то путали корреспонденты, — вспоминал Кожедуб. — Но привычку эту — разбор и систематизацию воздушных боев я пронес не то что через всю войну — через всю жизнь.

Избрал я для себя и Героя. Им стал виденный мною в Борисоглебске тогда капитан Валентин Николаевич Макаров — выдающийся летчик-истребитель, один из лучших летчиков начального периода войны. Половину из своих 30 личных и 9 групповых побед он одержал в 1941—42 годах. Свою первую победу, на "ишаке" (И-16. — Н. Б.) он одержал летом 1941, а последнюю, на Як-3 — в мае 1945. Я познакомился с ним еще во время войны, позднее мы вместе учились в Академии Генштаба. Рассказал ему, что во время войны хранил его портрет в планшете, вместе с портретом Иосифа Виссарионовича.

— И он меня терпел? — удивился Валентин Николаевич.

Посмеялись мы с ним тогда».

В самый канун Курской битвы полк был отведен от линии фронта километров на восемьдесят, на восточный берег реки Оскол, в Чернянку. Продолжались нечастые боевые вылеты, в бою погиб комэск старший лейтенант А. X. Гомолко. Был он сбит парой Me-109 во время вылета на прикрытие своих войск северо-восточнее Белгорода. Немцы действовали в своей типичной манере — после атаки с крутого пикирования на предельной скорости и двух коротких, но точных очередей «лавочкин» комэска захлебнулся и, разматывая за собой дымный след, заскользил к земле.

Потихоньку, тщательно анализируя свои полеты и допущенные ошибки, Кожедуб набирался опыта. К июлю 1943-го у него было 30 боевых вылетов, все на Ла-5.

Грандиозность готовящейся битвы в той или иной степени ощущалась всеми. 16 мая в состав дивизии был включен полностью укомплектованный по штату летчиками и самолетами Ла-5 193-й ИАП майора Н. Ольховского. Мощь дивизии возросла более чем на треть.

В конце мая 1943 года пополнение прибыло и в 240-й ИАП. Это были главным образом молодые летчики: П. Брызгалов, Б. Жигуленков, Е. Карпов, братья Александр и Иван Колесниковы, В. Погодин, М. Попко, В. Пронин, Я. Резицкий, И. Середа. Среди пополнения было двое «старичков» — В. Мухин и Е. Карпов, — только что переучившихся на новую технику. Командиром дивизии была поставлена задача: срочно подготовить летчиков к боевым действиям, обучить бомбометанию и тактическим приемам уничтожения противника при вылетах пар на свободную охоту.

На Курском направлении

Курская битва была не только крупнейшим сухопутным сражением в истории войн, но и грандиозной воздушной схваткой. За период с 5 по 23 июля 1943 года советская сторона потеряла 1000 боевых самолетов. Цифра эта была названа давно и не вызывает серьезных сомнений. Погибли Герои Советского Союза Н. Алексеев, В. Залевский, А. Горовец, Г. Гуськов, Л. Борисов, П. Ратников, И. Сидоров. Были подбиты самолеты К. Евстигнеева, Д. Назаренко (впоследствии Герои Советского Союза), А. Ворожейкина, О. Беликова, В. Михалева, М. Мудрова, П. Муравьева, В. Иванова, сотен других летчиков…

Потери противника в воздухе за этот же период составили от 500 (немецкие данные) до 1500 (наша оценка) машин. Для участия в операции «Цитадель» было сосредоточено около половины всех боевых самолетов Германии (70—75 процентов машин, находившихся на Восточном фронте). В боях приняли участие самые боеспособные части люфтваффе — 3-я, 51-я, 52-я и 54-я истребительные эскадры, 1-я, 2-я, 3-я штурмовые эскадры, лучшие бомбардировочные части. В изматывающих сражениях на уничтожение, когда в воздухе одновременно находилось до трехсот самолетов, а потери каждой из сторон в отдельные дни достигали ста машин, были выбиты лучшие летчики нацистской Германии. Среди них — кавалеры рыцарского креста Б. Вутка, В. Краусс, Г. Михаэль, К. Папе, Р. Реш, 3. Россман, К. Фитцнер, Г. Шель, Г. Штрассель, Г Шмид, В. Эвальд, Й. Йенневайн. Были сбиты в воздушном бою известные летчики Э. Хартман, В. Крупински, Г. Барк-хорн, дважды подбит Г. Ралль.

2 июля летчики 240-го ИАП получили предупреждение о том, что боевые действия могут начаться в любую минуту.

— Если тревога случится ночью — немедленно на аэродром! — таков был приказ командира полка.

Но 3 и 4 июля тревогу так и не объявили. Промаявшись двое суток почти без сна, в ночь на 5 июля большинство летчиков заснуло как убитые. Ранним утром в окно хаты, где спали Кожедуб с товарищами, постучал посыльный:

— Боевая тревога!

«Вот оно — началось!» — мелькало в сознании у Кожедуба, когда он бежал к аэродрому, прислушиваясь к грозному далекому гулу.

Когда полк был построен, командир обратился к личному составу:

— Немцы перешли в наступление на нашем направлении. Боевые задачи полку пока не поставлены. Мы должны быть в повышенной боевой готовности. Установлена очередность дежурства в самолетах. Ждите команды на вылет.

Весь день 5 июля 240-й истребительный авиационный полк находился в резерве. Кожедуб почти безвылазно сидел в кабине самолета. Не было аппетита, разболелась голова, что бывало с ним очень редко.

Вечером командир полка майор С.И. Подорожный вновь собрал летчиков:

— Противник стремится захватить господство в воздухе. Летчики нашей 2-й воздушной армии ведут ожесточенные бои. Сбиты десятки вражеских самолетов. Перед полком поставлена задача — прикрыть войска на Обоянском направлении. Немедленно снять бомбодержатели. С рассветом быть готовыми к выполнению задачи. Успех будет зависеть от слаженной и четкой работы всего полка.

Свой первый вылет в ходе Курской битвы и первого сбитого противника Иван Никитович запомнил хорошо:

«6 июля мы чуть свет уже в кабинах самолетов. Готовы к немедленному вылету. Не отрываясь, смотрю в сторону КП. Вот взвились три зеленые ракеты — это сигнал на вылет нашей третьей эскадрильи.

Мы в воздухе. Принимаем боевой порядок. Нас ведет Семенов.

Гул стоит в наушниках шлемофона. Иногда раздаются чьи-то отрывистые команды:

— Атакую! Прикрой!

— Внимание, слева «мессер»! С земли доносится:

— Соколы, атакуйте! Бейте их, бейте!

Набираем высоту. Издали видна линия фронта, пожары. Горят деревни и села. Горит наша и вражеская техника.

Район изучен мною отлично. Узнаю населенные пункты Яковлевку, Завидовку, Покровку…

…Мы у линии фронта. Под нами — море огня. Дым поднимается на большую высоту: в кабине чувствуется запах гари.

Нас обстреливает зенитная артиллерия. То тут, то там появились вспышки. Враг старается расстроить наш боевой порядок — так его истребителям будет легче нас атаковать.

С земли раздается спокойный голос генерала Подгорного:

— Приближается большая группа пикирующих бомбардировщиков. Увеличить скорость. Встретить врага до линии фронта!

И на подхвате голос Семенова:

— Впереди нас более двадцати пикирующих бомбардировщиков. Атакуем!

…Стараюсь действовать точно и стремительно — как командир. Его самого я потерял из вида. Зато слышу голос:

— Бей их, гадов!

Под огнем противника снова веду самолет в атаку. Захожу "юнкерсу" в хвост. Сближаюсь. Ловлю в прицел.

По-моему, дистанция подходящая. Нажимаю на гашетки. Пушки заработали. А "юнкерс" не падает. Снова стреляю. Немецкий бомбардировщик начал маневрировать.

Забываю обо всем, что творится вокруг. Вижу лишь "юнкерс" и продолжаю стрелять. Решил так: "Не собью, буду таранить. Как Вано Габуния".

— Бей, батя, прикрываю! — раздается уверенный голос моего побратима, Василия Мухина.

Почти вплотную сближаюсь с противником. "Юнкерс" по-прежнему маневрирует. Нет, теперь не уйдешь! Еще длинная очередь. Самолет вспыхнул и упал в районе западнее Завидовки.

— Вот тебе, фриц, за Игнатия Солдатенко!

Взмываю в сторону вверх по примеру командира. Не утерпел и по радио крикнул:

— Вася, одного кокнул!»[7].

Так описал Кожедуб свою первую победу, одержанную в 32-м боевом вылете. Можно сказать, что успех к нему пришел с опозданием — ведь большинство асов одержали свои первые победы в годы войны в пятом — двадцатом вылетах. Было немало блестящих летчиков, которые одерживали победу, а случалось и не одну, в первом же боевом вылете.