Через несколько дней мне передали, что правление готово выслушать меня. Я выехала в Арушу и по пути увидела, что огромные стада зебр и гну возвращаются с гор на равнину. До сих пор искать здесь львят не было смысла, но теперь картина изменилась.

В исполнительный орган правления входили председатель, три члена правления и директор. Для консультации пригласили ветеринара. Моя просьба была все та же: разрешить нам ночевать в машинах и, если мы найдем львят, сделать все необходимое для Джеспэ. Мне отказали. Основание: мнение ветеринара, который никогда не видел Джеспэ, и июльская телеграмма Джорджа об отличном состоянии львят. Я возразила, напомнив всем, что после осмотра Джеспэ мы сразу внесли поправку. И многие люди, на которых можно положиться, согласились тогда, что может понадобиться операция. А они не станут рисковать своим именем, бросая слова на ветер.

Никакие доводы не помогли. И все оставалось так же, как и девять месяцев назад. Напоследок мне объявили, что на время очередного дождливого сезона (апрель — май) Серенгети будет закрыт для посетителей, но в июне нас охотно примут как обычных туристов.

Я рассказала Джорджу, чем закончилось заседание. Он решил обратиться к министру сельского и лесного хозяйства Танганьики, чтобы получить разрешение остаться в заповеднике на время дождей и ночевать вдали от жилья. Ответ был отрицательным. Министр сослался на решение правления и напомнил о трагической смерти молодого фермера в прошлом году. И он, и правление обязаны предотвращать все, что могло бы повлиять на безопасность посетителей Серенгети, тут не может быть никаких послаблений. Правление подчеркивает, что речь идет о безопасности людей, поэтому министр считает своим долгом утвердить его решение.

Мы-то исходили из того, что здоровый лев на людей не нападает, а вот подраненный, которому трудно охотиться, как раз может быть опасен. И операцию мы бы провели без какой-либо угрозы для себя, у нас есть специальная клетка, и мы договорились с одним из лучших ветеринаров Восточной Африки. Но спорить было бесполезно. Что ж, до апреля поищем в тех местах, где нет мух цеце. А в июне приедем снова.

Из сафари вернулся инспектор парка и рассказал, что видел молодого прихрамывающего льва, о котором мы уже слышали от белого охотника. Хромой по-прежнему ходит с товарищем, и тот, очевидно, охотится для обоих. Инспектор убил для них двух томми, но опасался, что хромой не поправится и придется его застрелить, чтобы не мучился.

Хотя инспектор уверял, что это не может быть Джеспэ, потому что на нем не видно никаких ран, мы все же хотели удостовериться сами и тотчас поехали туда. Нам встретился отряд охотников, тоже видевших двух молодых тощих львов, один из которых прихрамывал. Это было километрах в пятнадцати от того места, куда ездил инспектор. Скорее всего, они видели другую пару, вряд ли хромой мог столько пройти.

У Нааби-Хилл мы познакомились с тремя воздухоплавателями, которые прилетели в Серенгети из Занзибара, чтобы проверить, нельзя ли наблюдать за животными с воздушного шара. Опыты закончились, все имущество уже было сложено, и мы увидели только маленькую плетеную гондолу. Я невольно представила себе такую картину: из гондолы бросают якорь у водоема, вдруг любопытный лев хватает зубами канат и тащит шар на буксире! Вполне вероятный случай.

Мы спросили, попадались ли им львы? Да, один лев вскарабкался на дерево рядом с их палаткой, другой утащил у них одеяло. Правда одеяло удалось отнять. Они с гордостью показали нам дыры — следы львиных клыков.

В нескольких сотнях метров от Нааби-Хилл мы приметили высокие скалы и развесистые деревья. Подходящее место для львов, отсюда удобно обозревать равнину, на которой уже паслось множество животных.

Среди скал лежали два молодых льва. Джордж уже раз встречал их, тогда один прихварывал, теперь же оба были здоровы. Они ласково терлись друг о друга головами, совсем как наши львята. Неподалеку отдыхала взрослая львица. Мы остановили машину, чтобы сфотографировать ее. Она перевернулась на спину, задрав все четыре лапы кверху, и лениво зевнула.

Мы поехали дальше мимо несметных стад томми, газелей Гранта, зебр и антилоп гну, среди которых увидели не меньше сотни страусов. Опекал их взрослый самец, очень ревностно выполнявший свои обязанности. Он развил такую скорость, что мы едва успели сфотографировать его подопечных. Известно, что у страусов большие выводки, но такой стаи мы еще никогда не видели.

Равнина казалась гладкой, как стол, но кое-где были углубления, заполненные водой. По краям этих водоемов вырыли себе норы гиены, здесь они могли отдыхать в холодке, надежно спрятанные от животных, приходящих на водопой. При нашем приближении они выскочили из своих укрытий, расположенных в двух-трех метрах друг от друга. Мы насчитали их не меньше десятка.

Однажды утром мы заметили на холме молодого светлогривого льва и трех львиц. Они подпустили нас совсем близко. Самец был постарше Джеспэ, но удивительно похож на него. Как мне хотелось, чтобы и наш львенок стал когда-нибудь главой такого же прайда…

Вечером мы снова увидели все семейство на равнине, они явно высматривали себе для ужина жертву среди трех зебр с жеребенком, которые паслись, ничего не подозревая, в полукилометре от них.

Одна львица легла на живот и поползла. Через тридцать метров она остановилась, дожидаясь остальных. Строй замыкал самец. Через некоторое время другая львица вышла вперед и тоже проползла метров тридцать. Когда оставалось меньше семидесяти метров, одна из зебр наконец заметила охотников. Львы тотчас застыли на месте. Зебра снова принялась щипать траву, не спуская с них глаз. Жеребенок, сам того не ведая, подходил все ближе к хищникам. Кругом было так тихо, мирно, и у меня сердце разрывалось при виде простодушного малыша, который сам шел к гибели. А львы сидели все в ряд и глядели на него, им было не к спеху. Но разве можно их осуждать, львам тоже надо жить. Было же время, когда мне казалось безумно увлекательным застрелить беззащитную лань. Правда, это было давно, и, пожив среди диких животных в их естественном окружении, я уже не представляла себе, как это я могла только ради своего тщеславия убивать безобидную тварь.

Смеркалось, надо было уезжать, и мы не дождались конца охоты. Но, кажется, жеребенок уцелел. На следующий день мы не нашли на этом месте ни добычи, ни львов. Зато в нескольких километрах оттуда три львицы рвали мясо недавно убитой гну. Одна из них тщательно обкусывала жесткие волосы на морде антилопы и выплевывала их. Я вспомнила Эльсу. Она ненавидела волосы и перья, даже цесарок отказывалась есть, пока мы их не ощиплем.

Вечером нам удалось подсмотреть, как гиеновые собаки отмечают возвращение с охоты. Восемь собак лежали перед своей норой, в это время прибежала высунув язык девятая. В знак приветствия она потерлась о каждую из восьми, потом отошла в сторону, очистила кишечник и только после этого легла рядом со всеми. Одна за другой вернулись еще четыре собаки, и каждая проделала тот же обряд. Очевидно, у них всегда так водится, просто раньше нам не приходилось этого наблюдать.

Мы обогнули Нааби-Хилл и направились домой, но, заметив прайд из восьми львов, остановились. Тотчас к машине подбежал молодой лев, сел около нее и стал нас разглядывать. Он был поразительно похож на Джеспэ. Может быть, это наш львенок и есть? Но у него не видно шрамов и выражение морды другое. Все-таки нам хотелось проверить это получше, однако пора уже было возвращаться в Серонеру.

На следующий день мы вернулись в Нааби-Хилл рано утром. Прайд был почти на том же месте. Все мирно дремали и даже не взглянули на нас, видимо, были слишком сыты. Только молодой лев опять подошел к машине, проявляя такой добродушный интерес, что мы снова начали сомневаться. Неужели это Джеспэ? Интересно, как он отнесется к миске, в которую мы наливали львятам рыбий жир. Полное безразличие… Вскоре и остальные осмелели, они затеяли игру возле машины. Тут мы окончательно удостоверились, что это не дети Эльсы. А вообще-то самый крупный во многом напоминал Джеспэ. Пока взрослые отдыхали, набираясь сил для ночной охоты, он охранял прайд. Убедившись, что нас нечего опасаться, львенок улегся рядом с отцом и положил голову на лапы. Остальные уже давно уснули, а он все следил за нами сквозь полуприкрытые веки.