твое неукротимое желанье,

то я б тебе помог.

Я б отпустил тебя под бой тимпанов,

под сладкий гусель звон.

И проводил бы  вешним утром ранним,

родному брату передав поклон.

Ну пусть бы ты ушёл нетерпеливо

стремясь попасть на родину, к отцу,

но красть богов! – Такое не к лицу!

Ведь ты мужчина праведный на диво –

не тронешь и овцу!

Зачем же ты моих богов похитил?

Их из дому украл"?

Такого поворота не предвидя,

Иаков гордо тестю отвечал:

"Во-первых, я немало опасался,

Что дочерей своих ты заберёшь –

не отпустить причину ты найдёшь.

Но, может быть, я зря того боялся –

сейчас не разберёшь.

А во-вторых – я идолов не видел.

Иди и поищи.

Не жить тому, кто так тебя обидел,

а не найдёшь, тогда уж не взыщи".

Лаван искал в шатрах рабынь и Лии

Иакова шатер он осмотрел

и к дочери Рахили подоспел,

надеясь терафимы 2 вековые

вернуть к себе в удел.

Рахиль же их взяла и положила

под мягкое седло,

перед отцом невинно извинилась,

что встать не может – женское пришло.

Лаван напрасно шарил по закутам.

Так идолов своих и не нашёл

и из шатра на свет ни с чем ушёл.

Сказал, что больше их искать не будет:

"Убрали хорошо"!

Иаков на Лавана рассердился.

Спросил: "Какой мой грех?

Я чем перед тобою провинился,

что ты меня преследуешь при всех?

Твоих вещей ведь нет в моей поклаже

ни идолов, ни ценностей твоих.

Ни безделушек, сердцу дорогих.

Твоих  кувшинов битых нету даже,

хватает нам своих!

Я двадцать лет служил тебе исправно,

Я пас твои стада,

я зятем стал, но не был полноправным

ни родичем, ни сыном никогда!

Томился от жары, страдал от стужи,

стерёг овец – ночей не досыпал,

но долга никогда не нарушал.

И был, как твой пастух, тебе я нужен –

родным лишь называл.

Ты десять раз менял мою награду

и, если бы не Бог

вчера во сне воздвиг тебе преграду,

сегодня я б со всем проститься мог"!

Потупя взор, Лаван ему ответил:

"О, нет! В своих обидах ты не прав!

Конечно, у меня нелёгкий нрав,

но я не мог бы жить на этом свете,

детей своих предав.

Давай союз меж мною и тобою

немедля заключим.

В душе желаю – этого не скрою,

чтоб наш союз был свят и нерушим".

Тогда Иаков памятник поставил –

огромный камень памятником был.

Насыпав холм, он камень утвердил

и овна он для жертвы предоставил

и всех он пригласил.

Тому холму нарёк Иаков имя.

То имя - Галаад –

свидетель верной клятвы, данной ими –

преграда между ними из преград.

Лаван сказал: "Вот этот холм свидетель:

ни я к тебе, ни ты ко мне вперёд –

никто его со злом не перейдёт.

И пусть Господь – правдивых дел радетель,

над нами суд ведёт".

И в том Иаков страхом Исаака

поклялся на холме.

И жертву он у памятного знака

под эту клятву принести посмел.

Они потом там дружно пировали –

все родичи от каждой стороны.

И между ними не было  войны.

А утром ранним все от пира встали.

Разъехаться должны.

И встал Лаван. И целовал он внуков

и дочерей своих.

И в этот добрый час, перед разлукой,

в душе своей  благословил он их.

И снова в неоглядную пустыню

ушёл от Галаада караван:

на Запад Иаков. На Восток – Лаван.

Окутал холм – семейную святыню,

предутренний туман.

*************************************

Примечание:

1. В смысле – увёл дочерей;

2. Терафимы - идолы человекоподобного вида, у  которых вопрошали будущее;

Бытие. Глава 30

Иаков идёт навстречу Исаву; вследствие страха, он посылает подарки впереди себя; Некто борется ночью с Иаковом в Пенуэле, благословляет его и даёт ему имя Израиль.

Идут, плывут верблюды длинной цепью.

Вокруг стада пылят.