Конная статуя Марка Аврелия (166–180). Хотя этот император был философом-стоиком (в своей книге «Наедине с собой» он писал: «…Все относящееся к телу подобно потоку, к душе — сновидению и дыму. Жизнь — борьба и странствие по пустыне»), его бронзовый монумент современники воспринимали как символ военной мощи Рима.

В конце III — начале IV в. римские портреты сильно изменились. Скульпторов меньше занимают красота и величие облика, характер и настроение человека. Внешность начинают передавать упрощенно: огромные глаза, условно-декоративная шапка волос, нередко искаженные пропорции тела. Это было связано с тем, что наступала новая эпоха — эпоха христианского мировоззрения.

Внешняя красота стала считаться неглавной, все внимание уделялось духовному началу в человеке. Яркий памятник того времени — огромная голова Константина I (начало IV в.). В портрете его создателю удалось передать величие духа этого обожествленного императора, при котором христианство стало официальной религией Римской империи.

Голова римского императора Константина I — единственное, что осталось от его колоссальной статуи, установленной в Риме в 315 г.

ШЕДЕВРЫ СРЕДНЕВЕКОВОЙ КУЛЬТУРЫ

О чем рассказывала скульптура готических храмов?

В XIII в. в Англии, Германии, Испании, Чехии и в Польше строили храмы во «французской манере», как окрестили ее современники. Легкие, почти невесомые, своими остроконечными шпилями они словно выражают устремленность к Небу. Камень превращается в легкое кружево, а стена как будто растворяется, уступая место огромным окнам с цветными витражами… Позже к таким храмам стали относиться презрительно, считая, что им недостает меры и ясности. Поэтому их назвали готическими — по имени варваров — готов, когда-то разоривших Италию. Осталось это название и в те времена, когда отношение к готической архитектуре изменилось.

Скульптура готических соборов — это удивительный мир, населенный христианскими святыми, персонажами Библии и странными чудовищами, рожденными народной фантазией.

Скульптура в храме служила не только для украшения. Она наглядно рассказывала неграмотным об основных христианских истинах, подвигах святых, напоминала о том, что ожидает людей после смерти…

Вверху: Реймский собор, как и все готические соборы Франции, кажется устремленным к небу. Средневековые зодчие научились строить так, что вся тяжесть здания ложилась на его каркас. Это позволило им возводить тонкие стены с огромными окнами и поднимать своды собора на недосягаемую прежде высоту

Внизу: Мадонна с Младенцем. Персонажи позднеготической скульптуры уже кажутся совсем живыми.

В каждом знаменитом готическом соборе Франции — Парижском, Реймском, Амьенском и Шартрском — около двух тысяч скульптур! Они повсюду: в обрамлении порталов (врат), на карнизах между этажами, в нишах декоративных башенок. Средневековые мастера своим необыкновенным трудолюбием стремились совершить подвиг во славу Бога.

Статуи святых (у каждого свои атрибуты — предметы, по которым их можно было узнать) стоят по стенам храма в определенном порядке. Утверждал его не скульптор, а особая комиссия. Согласно христианскому вероучению, храм символизирует весь мир, а каждая его часть — какую-нибудь сторону земли или неба.

Поэтому можно сказать, что скульптура представляла собой «население» этого огромного, сложного, символического мира — храма.

В чем особенность французской готики?

В период раннего средневековья, в скульптуры XI–XII вв., Церковь требовала от скульпторов, чтобы они превозносили лишь религиозные чувства.

Тело, учила Церковь, — вместилище греха, поэтому скульпторам не разрешалось изображать полнокровное и тем более обнаженное тело.

Один из самых ярких образцов ранней готической скульптуры — убранство западного портала (1145–1155) собора в Шартре. Вытянутые, почти бесплотные фигуры святых с одинаковыми лицами и улыбками, в длинных одеждах, под которыми словно и нет тела, стоят на столбах, обрамляющих вход в храм. Скульптуры еще не имеют самостоятельной ценности — они лишь часть столбов, дополнение к богатому архитектурному убранству храма.

Западный, центральный, портал Амьенского собора, как и весь храм, словно кружевом, покрыт скульптурами.

Всего сто лет разделяет скульптуры западного и южного порталов собора в Шартре. Но как все изменилось! В XIII–XIV вв. другим стало отношение человека к миру: он начал постигать радость бытия и преклоняться перед земной красотой. Церковь по-прежнему требовала от скульпторов, чтобы они воспевали страдания, скорбь, смирение, грусть — словом, те чувства, которые, по ее мнению, только и испытывали святые. Но мастера того времени уже смело использовали многие достижения древнегреческого искусства: они научились делать фигуры «настоящими», достигать пропорций в сложных композициях. По сравнению с бесстрастными героями греческой классики средневековая скульптура кажется очень эмоциональной.

Скульптуры южного портала по-прежнему связаны с опорой-колонной, но уже отделяются от стены. Лепка становится объемнее, позы — свободнее, движения — раскованнее, и рыцари, епископы, святые оживают. Пожалуй, самая пленительная фигура южного портала — святой Федор, похожий на странствующего рыцаря. Он стоит в непринужденной позе, опираясь на тяжелое копье. Его нежное, одухотворенное лицо обрамлено длинными волнистыми волосами.

Западный портал Шартрского собора украшен скульптурами святых, которые стоят на обрамляющих его столбах. Посмотри, какие они вытянутые и «бесплотные» — под длинными одеждами святых словно и нет тел. Центральный портал готических соборов обычно посвящался Христу и был украшен сценой Страшного суда, правый, южный, — Богородице, левый, северный, — особенно почитаемому в тех краях святому.

Скульптурные группы Знатная дама и Дьявол (стр. 30) и Монахиня и Дьявол с южного портала Шартрского собора. Выполненные через столетие после скульптур западного портала, они уже не имеют удлиненных пропорций и отделены от стены, а позы фигур кажутся очень естественными.

Скульптурная группа «Встреча Марии с Елизаветой» (около 1220) находится справа от центрального входа в Реймский собор. Сюжет взят из библейской легенды, рассказывающей о том, как встретились Мария и Елизавета, которые как раз в это время готовились стать матерями — Христа и Иоанна Крестителя. Обе женщины слегка повернулись друг к другу, чуть наклонив головы и подняв в приветствии правые руки. Они очень разные: усталая, полная внутренней горечи, немолодая Елизавета и юная, сияющая тревожной радостью Мария. Ее душевное волнение скульптор подчеркнул множеством складок одежды. Из-за них поверхность камня, кажется, начинает вибрировать, наполняться движением.