____________________

27. ДВП СССР, т.17, с.617–618.

Нелепость данного польского требования была очевидной. Ведь пакт задумывался именно как механизм предотвращения агрессии против всех его участников. Тут же получалось, что Польше должны были оставить свободные руки в отношении Чехословакии и Литвы. Кроме того, как мы помним, в польско-германском пакте отсутствовала клаузула о прекращении действия этого документа в случае совершения агрессии Польшей или Германией.

Варшава ни при каких условиях не собиралась участвовать в «восточном пакте». На публике ведя игру в «переговоры», в неофициальной обстановке польские дипломаты откровенно заявляли, что ни к какой коллективной системе безопасности на востоке Польша присоединяться не намерена. Так, 10 января 1935-го Муссолини сообщил советскому полпреду в Италии о разговоре Бека с итальянским послом в Варшаве: «Бек заявил о твердом решении Польши не присоединяться к Восточному пакту» [32].

____________________

32. Документы внешней политики СССР (далее – ДВП СССР). – М.: Политиздат, 1971, т.18, с.25.

Чем дальше — тем меньше поляки скрывали свою отрицательную позицию. При этом Варшава не могла ее внятно обосновать, что, естественно, порождало подозрения относительно характера договоренностей Польши и Германии. «Не только мы, но и весь мир недоумевает по поводу отрицательного отношения Польши к Восточному пакту, — говорил 10 февраля 1935 г. Литвинов польскому послу в СССР Лукасевичу. — А когда нет этому удовлетворительных явных объяснений, то, естественно, ищут скрытых объяснений, и на этой почве не может не развиваться некоторая подозрительность».

Какого рода подозрительность? Например, Прибалтика. Ни польско-германский, ни польско-советский пакты о ненападении, ни союз Польши с Францией не являлись гарантией от вторжения Германии в страны Прибалтики (которые могли быть не только сами по себе объектом германских притязаний, но и являться «коридором» для нападения на СССР).

(...)

...Позиция Польши была странной, если исходить из цели недопущения агрессии в Европе. Но все становится на свои места и польская линия обретает логическую форму, если принять во внимание польско-германские договоренности, включая высоковероятные секретные протоколы, да добавить к этому также и польско-японские контакты.

На фоне противодействия Польши «восточному пакту» и советско-французскому сближению, подчеркнутого дистанцирования Варшавы от Москвы и отдаления от Парижа, польско-германские отношения, наоборот, — становились все более тесными и теплыми.

(...)

16 марта 1935 г. Гитлер «хоронит» Версальский договор — в Германии принимается закон о строительстве вермахта, которым вводится всеобщая воинская повинность. Число дивизий должно было возрасти до 36, а общая численность сухопутной армии Германии достичь 500 тыс. человек. Это, конечно, для начала.

Варшава узнает о решении Гитлера выйти из версальских ограничений по вооружениям одной из первых. Но поляков это не пугает. Наоборот! Позиция Польши в отношении «восточного пакта» становится еще более отрицательной. Поляки измышляют новый аргумент против пакта, не менее нелепый, чем прежние. 15 марта 1935-го французский посол в Варшаве Лярош «узнал, что у Пилсудского и Бека возник новый аргумент против пакта. Пилсудский считает принципиально невозможным принимать помощь от стран, участвовавших в разделе Польши». Как прокомментирует это советский полпред в Варшаве, «однако поляки не хотят пользоваться этим аргументом в Берлине (Пруссия ведь участвовала в разделах Польши. — С. Л.), чтобы не вызвать конфликта с немцами, тем более что это могло бы противоречить имеющимся возможным взаимным польско-германским обязательствам» [35].

____________________

35. ДВП СССР, т.18, с.182.

Более того — еще только начинаются англо-британские консультации, которые выльются в печально известное Морское соглашение от 18 июня 1935 г. (заключено в форме обмена письмами между главой британского МИД Хором и специальным уполномоченным Гитлера Риббентропом; англо-германское Морское соглашение фактически узаконит вооружение Германии), а Польша уже извещена об этом Герингом!

Хвастливые польские дипломаты, полагавшие такую доверительность со стороны нацистов свидетельством отношения к Польше как к «великой державе», «равной Германии», разболтают об этом своим коллегам из других стран. В т. ч. дойдет информация и до Москвы. 23 марта 1935-го нарком индел Литвинов в письме советскому полпреду во Франции Потемкину напишет: «Польша была извещена Герингом в Варшаве, что не позднее апреля будет аннулирован V раздел Версальского договора» [36]. Дело выгорит чуть позже, в июне, но здесь важен сам характер — союзнический — германо-польских отношений.

____________________

36. ДВП СССР, т.18, с.203.

Беспардонность, с которой Гитлер освобождался от пут, ограничивающих военные возможности Германии, только распаляет поляков. Им уже не просто не нужен «восточный пакт», они возмущаются при самой постановке вопроса о нерушимости границ.

Нарком Литвинов 5 апреля 1935 г. сообщает советскому полпреду в Чехословакии Александровскому: «Польский советник и военный атташе в одной из европейских столиц говорили нашему полпреду, что Польша не возражает против захвата немцами Австрии и, может быть, даже Мемеля. Польша вообще не согласна с формулой «мир неделим» (! — С. Л.). Она считает, что если Германия захватит Австрию, то либо война будет локализована, либо вообще ее не будет, ибо итальянцы лишь бряцают оружием. Они также сказали, что Польша не присоединяется к Восточному пакту еще и потому, что считает свою границу с Чехословакией несправедливой: во время советско-польской войны чехи захватили те районы, в которых должен был бы иметь место плебисцит. Не всегда советник и военный атташе отражают мнение своих правительств, но в данном случае надо признать, что они действительно выбалтывают то, чего не договаривает Бек» [37].

____________________

37. ДВП СССР, т.18, с.264–265.

Польша не согласна с формулой «мир неделим»! Каково! Вот когда будут в очередной раз делить саму Польшу... Впрочем, это будет потом. А тогда поляки и в мыслях не допускали, что делить будут их территорию. На тот момент союзная Гитлеру Польша рассчитывала, что делить и прирастать чужими землями будет она.

(...)

Поляки берут уроки дипломатии у Гитлера

 Рис.11 Гитлер и министр иностранных дел Польши Юзеф Бек

(...)

Уроки нацистской дипломатии, судя по всему, активно брали поляки. Тем более у главы польского МИД полковника Бека были доверительные отношения с Гитлером, а уж с «куратором Польши» Герингом и вовсе интимные. Польское руководство, как и нацистское, «химерами совести» обременено не было, а войну рассматривало как вполне нормальное явление. Юзеф Бек, например, являлся приверженцем концептуальных наработок польского историка Адольфа Боженского, провозглашавшего «политику кровопролития как единственно верную для Польши». Базируясь на тезисах Боженского, Бек полагал, что новая большая война в Европе, как и мировая война 1914—1918 гг., позволит Польше прирасти территориями[4].

____________________

4. Райле Оскар. Тайная война. Секретные операции абвера на Западе и Востоке (1921–1945). – М.: Центрполиграф, 2002, с.97.

Лукавство, коварство, цинизм, которые Польша явила еще в момент своего становления на рубеже 10—20-х годов, не только никуда не делись в 30-е годы (политики-то были преимущественно те же, вышедшие из шинелей пилсудских и желиговских), но получили второе дыхание благодаря дружбе с Гитлером.

Нацистская Германия публично уверяла, что не имеет аннексионистских устремлений в отношении Австрии и Чехословакии — и на этом фоне разрабатывала именно такие военные планы. Польша тоже публично заявляла, что не вынашивает никаких намерений по расчленению Чехословакии, уверяла Париж в том, что ее союзнические чувства к французам на месте, и что она верна своим союзническим обязательствам, — — в реальности же занималась прямо противоположным.