— А я, — засмеялся парень, — из второго таксопарка.

— Вот и познакомились. — Игорь достал удостоверение.

— Да не надо, я вам верю.

— Вас как зовут?

— Николай Серпухов.

— Николай, вы знаете Звонкова?

— Мы с Женькой друзья.

— Тем лучше. Вы не замечали никого постороннего, входившего или покидавшего квартиру Звонкова?

— Да, как сказать. Я эту неделю в ночь, вот с бойцом своим и гуляю.

— Всегда в одно время?

— Да, плюс минус полчаса. Так вот позавчера вывожу коляску. Она в лифт не входит, поэтому спускаю по ступенькам. Гляжу, из Женькиной квартиры человек выходит. Я его сверху вижу. Куртка вроде как у Женьки, только вот кепка джинсовая. Думаю, с чего Женька начал кепку носить. Я его окликнул, а он бегом по лестнице.

— Значит, человек не остановился, когда вы его окликнули?

— Да он убежал просто. Я спустился на улицу, а у подъезда Любовь Васильевна сидит из десятой квартиры. Я ей: мол, тетя Люба, куда Женька Звонков побежал? А она мне: никакого Звонкова в глаза не видела. А в кожаной куртке? А она и говорит: выбежал какой-то, сел в машину и уехал.

— Любовь Васильевна, вспомните, позавчера из подъезда выбежал человек в кожаной куртке и джинсовой кепке.

— Это которого Коля Серпухов за Женю Звонкова принял?

— Да.

— А чего вспоминать. Выбежал он и сразу на ту сторону улицы. У церкви его машина синяя ждала.

— А какой марки машина?

— Я, к сожалению, не разбираюсь в них. Легковая, видно.

Капитан Коновалов, все еще не успевший переодеться в штатское, шагал по своему маленькому кабинету. Нервничал Коновалов, злился.

— Что ты воду мутишь, Корнеев? Наше дело взять убийцу. Мы его взяли. Дальше пускай прокуратура разбирается.

Игорь посмотрел на Коновалова, помолчал.

— Что ты молчишь? Сегодня бы уже отправили этого Звонкова в ИВС и ладушки.

— А если тебя, Леня, в ИВС?

— А меня за что?

— А его?

— Ну ты даешь, начальник, как за что? На гантели его отпечатки пальцев, в пластиковой сумке газета с его адресом, в квартире вещи убитого Желтухина, факт их знакомства подтвержден. Чего тебе еще!

— Мне ничего, Леня. Только некая Лена на улице Чаплыгина не живет. Вот заявление Звонкова о краже гантели, вот показания соседей о том, что из квартиры Звонкова выходил посторонний.

— Ну и что?

— То есть?

— Я же говорю тебе, пусть от этого у прокуратуры голова болит. Мы-то здесь причем?

— Леня, Леня, ничего ты не понял и не поймешь. У тебя сыск, нечто вроде завода. Тебе план необходим.

— Только не строй из себя святого, Игорь. Не надо.

— А я не святой, Леня. Я сыщик. И мое дело искать. А ты, кстати, руководишь уголовным розыском отделения, и ты должен тоже искать.

— Так что же, целоваться мне теперь с твоим Звонковым или самому в ИВС сесть?

В дверь постучали.

— Войдите, — крикнул Коновалов.

В кабинет вошел Лев Миронович.

— Вы меня вызывали. Моя фамилия Шнейдерман.

— Конечно, — Корнеев встал, — садитесь.

Лев Миронович сел, огляделся.

— Вас, кажется, Лев Миронович зовут?

— Да.

— Вы работаете вместе со Звонковым?

— Двенадцать лет.

— Что вы о нем можете сказать?

— Он прекрасный человек и великолепный работник.

— Лев Миронович, позавчера во сколько Звонков ушел с работы?

— В четырнадцать. Свидание у него было в три.

— А почему свидание? Он вам сказал об этом?

— Некий опыт подсказал мне. Если человек так тщательно одевается…

— А чем был одет Звонков?

— Серый костюм, рубашка голубая, галстук полосатый.

— Вы это точно помните, — вмешался в разговор Коновалов.

— Конечно.

— Лев Миронович, за последние дни вы не замечали ничего необычного в поведении Звонкова?

— Знаете, он рассказывал мне о каких-то странностях, творящихся в его квартире. И мы пытались связать это с пропажей ключей.

— Каких ключей?

— От квартиры Звонкова. Его кто-то вызвал по телефону вниз. Женя простоял полчаса, вернулся, так никого не встретив. А уходя домой, он начал искать ключи, и они оказались в другом кармане халата.

— Чушь это, — оборвал Льва Мироновича Коновалов, — глупость. Случайно он переложил.

— Да нет, товарищ капитан. Звонков известен мелочной скрупулезностью. Он ключи вместе с деталями в карман не положит.

— Значит, вы считаете, что ключи у Звонкова похищали?

— Я ничего не считаю, я рассказываю, как это было.

— Спасибо, — Корнеев встал, пожал руку Льву Мироновичу, — вы очень помогли нам.

Лев Миронович вышел.

— Ну, что теперь скажешь? — Корнеев посмотрел на Коновалова.

— Показания-то подмытые, не точные. Вроде да, а вроде нет.

— Но соседи Желтухина показали, что видели человека в коричневой кожаной куртке. А Звонков был в сером костюме.

— Он переодеться мог. Слушай, Игорь, я понимаю, Звонков твой знакомый, ты и стараешься.

— Я что, стараюсь его по блату в начальники устроить?

— Все равно есть некий душок.

— Вот что, Леня, я вижу, ты уже формулировку для Кривенцова подготовил.

— Да что ты, Игорь. Ну что делать со Звонковым? Отпускать?

— Зови его.

Милиционер ввел Звонкова. Женя почернел за эту ночь и половину дня. Лицо обросло щетиной, в глазах появился сухой блеск, словно у больного.

— Женя, — сказал Корнеев. — Я все проверил. Твои слова подтверждаются, но отпустить мы тебя не можем.

— Почему?

— Слишком тяжелое обвинение предъявлено тебе. Твои доводы пока еще не перевешивают обвинение. Мы вынуждены задержать тебя на семьдесят два часа.

— Мне все равно, Игорь. Все равно. Я устал.

— Уведите его.

Звонков встал, как автомат и пошел к дверям. И Корнеева поразила его совершенно равнодушная спина. Он шел, как сломанный человек.

— А я думал, что ты не решишься, — усмехнулся Коновалов, — я у прокурора постановление запас.

— Ты молодец, Коновалов, ты еще всеми нами покомандуешь.

— Игорь! Игорь!

Донесся из коридора голос Звонкова.

Корнеев бросился к дверям.

В конце коридора два милиционера держали рвущегося Звонкова.

— Что, Женя?

— Я вспомнил, Игорь. Нас Толя Балин на улице Чаплыгина видел.

Кривенцов сидел в своем кабинете среди книжечек, фломастеров, календарей. Вымытый, стерильный, в рубашке с тугим крахмальным воротником.

Он посмотрел на вошедшего Корнеева, потер ладони и улыбнулся.

Нехорошая улыбка получилась у начальника отдела. Так улыбаются победители.

— Ты чего это, Корнеев, мешаешь людям, так сказать, убийцу ловить? Приятелей выгораживаешь?

— Попрошу обращаться ко мне на «вы», как положено по инструкции.

Кривенцов откинулся в кресле, внимательно посмотрел на Корнеева.

— По инструкции, значит. Хорошо. Решением руководства я отстраняю вас от разработки по делу Желтухина. Идите. Вашими порочащими звание работника органов связями займется инспекция по личному составу.

В коридоре Корнеева догнал сотрудник НТО.

— Товарищ майор, мы проверили дактилоскопию убитого Желтухина.

— Что-нибудь есть?

— Не что-нибудь, а очень много.

— Не понял.

— А вы посмотрите, — сотрудник раскрыл папку. — Желтухин один из крупнейших уголовников. По архиву считалось, что он умер в Чите. Его настоящая фамилия Трунов.

— Вот это подарок, — засмеялся Корнеев, — с меня коньяк, ребята.

На столе перед Кафтановым лежало дело Желтухина-Трунова и рапорт Корнеева.

Он закончил читать бумагу, посмотрел на Игоря.

— Интересно. Считаешь Звонкова невиновным?

— Считаю.

— Что я тебе могу сказать, — Кафтанов потер ладонью щеку, — снять тебя с этого дела распорядился Громов. Сегодня он уехал с нашей делегацией в Монголию. Будет через четыре дня. Они твои.

— Спасибо.

Зазвенел телефон.