Не менее гнусный праздник — это праздник ослов, учрежденный в воспоминание бегства Божией Матери в Египет. Избирали прекрасную молодую девушку, сажали ее на богато убранного осла, дав в руки младенца: девушка представляла Богородицу, а младенец Христа. Окруженная епископом и всем духовенством, она ездила от одной церкви к другой, въезжала в храм на осле и останавливалась у алтаря — тогда начиналась служба. Пели: «Jntroit» < Песнь входа>, «Куrie» <Господи [1] >, «Gloria» <Слава [2]> и «Сredo» <Верую>; после оканчивали ослиным ржанием и читали похвалу ослиным достоинствам, оканчивая каждую строку этими стихами: «Et sire ane! ca chantez belle bouche, rechignez/ Vous aures du foin assez et de l’avoine a plantez». <Ваше Величество Осёл! Как ни пойте, как ни хмурьтесь — будет Вам вдоволь и сена, и овса! [3]>. Потом преклоняли колена с произнесением: «Аминь, аминь!» Вместо слов: «ita missa est» священник ржал по-ослиному три раза, а за ним все повторяли: «Игого! итого! игого!» [4].
В Рождественские праздники ставили столы с кушаньями, которые не снимали целую ночь, думая, что этим способом могут умилостивить злых духов и что целый год будет изобилие в их доме; бегали в личинах и плясали, представляли, по словам Блаженного Августина, оленей с рогами и тем самым осмеивали неверность супружеской любви, ибо рога означают прелюбодеяние.
Известно, что греки и римляне изображали супружескую неверность рогами; их имели не только смертные, но <и> сами боги. Юпитер называется рогатым любовником, потому что он похитил Европу в виде быка и предавался чувственному удовольствию под разными образами. Венера приставила рога Вулкану, потому еще в древности вошло в пословицу «Ставить рога, делать рога» и всегда относилось к женам, ставившим рога своим мужьям. То же самое разумеется и ныне. Не мужской пол сделался первым нарушителем верности, а прекрасный пол, <об> этом свидетельствует вся история человеческого рода и все деяния богинь. Известную часть тела преступивших верность наказывали греки и римляне не розгами, а редькою [5]
Языческо-римский мир считал календы первыми числами Каждого месяца, и если христианские проповедники старались уничтожить календские праздники, то это оттого, что cуеверный народ, смешав их с церковными праздниками, отправлял их заодно. Доныне видим повсюду остатки языческих обыкновений, совершаемых накануне Рождества Христова и на святках. Восточные императоры Константин Великий и Валентиан IV (конца ГУ в.) строго повелевали наблюдать праздничные дни, не смешивая их с календами. Каждому христианину было вменено в священную обязанность знать Рождество Христово, Богоявление Господне и Пасху. Константину Великому стоило великих усилий и трудов, чтобы заставить гордый Рим ниспровергать свои Кумиры. Перенесение столицы в Византию победило упорный дух язычников; но протекали с того времени столетия, а Европа еще блуждала в хаосе поверий.
Наша Коляда, которую несправедливо производят от сходства с римским празднеством Календе (Ка1еndае), совершалась и ныне совершается накануне Р. X. и в Рождественские Праздники. Отчего происходит коляда? и что она значит? Некоторые из наших писателей думают, что русские язычники славили Коляду, бога торжеств и мира, и что в Киеве стоял ему кумир[6]. Ни бога мира и торжеств, ни Идола в Киеве никогда не было, и все наши святочные Забавы ничего не имеют общего с праздником римского Януса, бога мира.
Ближе всего можно думать, что Коляда произошла от Польского Коленда, значащего поздравление.
Допустить можно, что латинское слово Календе усвоено славянскими племенами, как это бывает со всяким языком, но отнюдь нельзя смешивать Календские празднества с нашими Колядскими обрядами [7]
Колядованье вошло в обычай прежде на юге России, а потом распространилось по всей России с значительными изменениями. Ничего нет похожего у наших колядований с празднеством восточных народов: египтян, индейцев, греков и римлян [8]. В которое время появились колядования на юге и когда перешли отсюда на север России — вовсе ничего неизвестно. Никаких не осталось памятников, ни исторических воспоминаний. Если бы коляда праздновалась во время летописца Нестора, то нет сомнения, что он упомянул бы о ней в своей летописи. Даже ни в продолжителях его летописи, ни в других летописях до половины XVI в. не встречаем названия коляды. Это доказывает, что коляда отнюдь не была божество, но составляла одни народные увеселения. Если польский летописец Стрыйковский говорит о боге коляде, то он сам его выдумал, потому что до него (жившего в конце XVI в.), мы нигде не встречаем даже названия. Архимандр. Киево-Печер. Лавры Иннокентий Гизель поверил ему, а другие, как-то: Глинка, Кайсаров, Попов, Чулков не только списывали с него слово в слово, но выдумали такое число новых богов и богинь, что ввели в заблуждение знаменитого историографа русской истории.
Многие стали искать значения коляды у языческих праздников, и оказалось, что она не соответствует нашему празднеству. Писали большие по сему предмету рассуждения и внесли новые погрешности.
Пробежим предрождественские обычаи славян, совершаемых под разными названиями.
Коляда у словаков, обратившаяся в церковный обряд, cоставляет поздравление на Рождество Христово и новый год. Священник с своим причетом и мальчики ходят по городам и деревням поздравлять на новый год хозяев домов и поют: «Рок новы за се к нам пришел». Один из поющих носит на плечах мешок для собирания подарков. Мужчины дарят их деньгами, хлебным зерном, овощами, калачами; женщины полотном и нитками. Песни, обыкновенно духовного содержания, поются под открытым небом.
У тех же самых словаков мальчики, девицы, женщины, молодые мужчины, а иногда пожилые, собираются вместе как смеркнет, идут петь щедрый вечер (strdzy wcer), который иными празднуется довольно роскошно. Иногда по улицам по несколько вместе, а иногда толпою и поют громким голосом песни в честь святого вечера или нового года. По окончании песен получают в награду калачи, деньги и тому подобное. Если поющим не дают долго, то они говорят:
У венгерских словаков ходят с деревянным ужом, который сжимается и раздвигается по произволу; пасть его красная, на лбу корона из позолоченной бумаги. Нынешние греки ходят и теперь, как во времена Гомера, с ласточкою и поют песни, совершенно подобные нашим колядским. Вот еще некоторые словакские колядки:
1
помилуй
2
Отцу и Сыну и Св. Духу
3
ст. — фр.
4
Болтин «Примеч. на Леклерка», ч. I, с. 169–171.
5
Cattul: «Podici moechorum injici solebat raphanus vel mugil». <Был обычай вставлять редьку или кефаль в зад(ницы) прелюбодеев.> В Дельфийском храме так уважали редьку, что говорили: «Raphanus ex auro, beta ex argento, rapum ex plumba» <Редька — из золота, свекла — из серебра, репа — из свинца>.
6
Кар. «И. Г. Р.», т. 1, с. 91; Чулков «Абев. русск. суев.»; Гизеля «Синпсис»; Попов «Крат. опис. религии славян»; Кайсаров «Славянская и российская мифология»; она же перевед. на немец. яз.
7
На всех славянских наречиях коляда означает поздравление; (см. словари: Юнгманна, Бернолака и Вука Стефановича; у словаков она означает еще славление, а колядовать — славить. Кроаты, босняки употребляют в том же самом смысле. Коллар «Narodn. Zpiewanky», ч. I, с. 420, изд. Буд., 1834 г., производит коляду от кроатского слова колдуш — нищий; колдунство — бедность, коледуем — нищенствуем. Он еще более наделал ошибок, когда последовал слепо неосновательному сочинению Кайсарова и ему подобным. Линде, см. его словарь, несправедливо производит коленду от колено-давания. Вероятно хотел сказать от колено-преклонения. Его увлек стих, который поется в западной церкви: «Collaudemus, collaudemus, Christem regem», и греческое слово коллавдо — воспеваю, хвалю. Он нашел еще у кроатов koelda, подарок, подносимый в новый год. У боснийцев он нашел календу, означающую песнь в честь идола или на новый год; у краинцев календу, богиню цветов. Потом он начал выводить от греческого такаландина, латинского календалия, календы первые три числа каждого месяца. Таким словопроизводством он ничего не доказал, а только затемнил и заставил нас думать, что он производил по произволу, что было созвучно с колядою. По известию Валвасора коленда значит у далматов то же самое, что Иванов день. Некоторые производили коляду от индийского слова коли — часть, зачаток; другие от колена и преклонения колена перед изображением Креста. Г. Гнедич (см. его введение к новогреческим пениям) решился произвесть коляду от коладис — кишки, потому что из кишок делаются колбасы и раздаются в Малороссии и России тем, которые ходят поздравлять на Рождество Христово. Многие стали утверждать еще, что правильнее произвести от коло, по сходству с греческим киклось — колесо, и от килио, калиндио — катаю, основываясь на том, что год обращался в это время колесом.
Когда многим понравилось слово коло, тогда начали доказывать, что окончание его ада, еда произвело коляду, коледу. Окончание же ада и еда объяснили обходом, торжественным вокруг хождением, сопровождаемым пением и поздравлением, а напоследок заключили, что все это означает собрание!! Не довольствуясь этим, вывели следствие: что все слова, как, например: грома-ада, мокри-ада, бесе-да, сере-да, имеют окончания и значения латинские, а начала славянские!!! Этим бы следовало кончить толкование, но словопроизводители, противореча самим себе, сознались, наконец, что они сами не знают, отчего происходит коляда, а думают, что она сначала была народным обычаем, потом обратилась в божество, и в честь его составили молитвы. — Коллар «Narodn. Zpiew.», с. 409–411.
После многих словопроизводств увидели еще, что коледы, коледуем и «следованье близко с колдованьем. Снегир. «Русск. прост. праздн. и проч.», вып. II, с. 28. Словопроизводителям недоставало вывести коляду от американского танца календы. Roberts «Hist. of America», кн. IV, с. 128, изд. 1828 г.
8
Успенск. «Опыт о древн. русск.», с. 417.
9
«Словацкие песни». Харьк.1832 г.