Завязались споры между различными линиями о старшинстве, одна линия начала исключать другую. Народонаселение волостей вмешалось в эти споры, стало выбирать князей, которые были ему любы, не обращая внимания на родовые счеты Рюриковичей: отсюда новые смуты, новая запутанность, новые усобицы. Мы упоминали, что в отношениях между князем и подчиненным народонаселением оставались еще неопределенности; но князья не имели возможности определить точнее своих отношений к народонаселению волостей, потому что все внимание их было поглощено собственными их родовыми счетами и борьбою, вследствие этих счетов происходившею; доискиваясь старшинства, они переходили из одной волости в другую, не занимаясь установлением прочного порядка вещей в последних, оставляя все по-прежнему.
Таким образом, мы видим, что причиною усобиц, нестроений, характеризующих эпоху от смерти Ярослава I, был тот же родовой быт, для выхода из которого северные племена призвали первых князей. Теперь, следовательно, для прекращения беспорядков, усобиц в самом роде княжеском нужно было, чтобы в нем самом повторилось то же явление, чтобы в нем самом родовые отношения упразднились, уступили место государственным; чтобы старший в роде князь явился государем относительно младших, а последние подчинились его власти как подданные. Для этого, во-первых, нужно было, чтобы великий князь начал иметь не одно родовое значение, как только старший, но чтобы он стал смотреть на остальных родичей как на подданных и при этом имел бы довольно материальной силы, чтобы заставить родичей смотреть на себя как на государя. Во-вторых, нужно было, чтобы князья перестали считать всю землю общим достоянием целого рода, но чтобы каждый утвердился навсегда в своей волости, начал заботиться об увеличении своих материальных сил, расширять свои владения на счет других; чтобы сильнейшие князья начали собирать Русскую землю, присоединяя к одной большой области другие, меньшие. Это явление, перемена в характере великих князей и перемена во взгляде на собственность, произошло на севере, в области Верхней Волги, в княжестве Ростовском; первый князь, который решился изменить родовые отношения, начал поступать не так, как старший в роде, но как государь, был Андрей Боголюбский. Что же за причина этой перемены? Каким образом. Андрей Боголюбский получил мысль о ее возможности и необходимости? Так как перемена эта произошла на севере, то там должно искать и причину ее.
В русской истории мы замечаем то главное явление, что государство при расширении своих владений занимает обширные пустынные пространства и населяет их; государственная область расширяется преимущественно посредством колонизации; господствующее племя славянское выводит поселения свои все далее и далее в глубь востока. Всем племенам Европы завещано историею высылать поселения в другие части света, распространять в них христианство и гражданственность; западным европейским племенам суждено совершать это дело морским, восточному племени — славянскому — сухим путем. Мы видим с самого начала, что князья наши преимущественно заботятся о населении пустынных пространств, о построении городов; сперва населялись страны юго-западные, потом колонизация шла далее на северо-восток.
Часть населения Северо-Востока, пустынной области Верхней Волги, преимущественно принадлежит Юрию Владимировичу Долгорукому, построившему здесь целый ряд городов, куда он сводил народонаселение из разных мест, из разных племен. Эта новонаселенная область, эти новые города обязаны были князю своим политическим существованием, были его собственностию: князь был здесь хозяином полновластным, здесь не было места никакой неопределенности в отношениях. Среди этого-то нового мира, на этой-то новой почве родился, вырос и возмужал сын Юрия Долгорукого, знаменитый Андрей Боголюбский. С лишком тридцать лет прожил он на севере, принял на себя впечатления окружавшей среды, воспитался в иных отношениях, чем какие существовали между князем и городами на юге; воспитался в отдалении от остальных линий княжеского рода, в отчуждении от их привычных интересов, и тем способнее, следовательно, был он для того, чтобы выделиться из рода, порвать с ним связь. И вот когда в зрелом мужестве явился он на юг, то чужд и враждебен показался он ему; он спешил удалиться на свой родной север, и, когда досталось ему старшинство в целом роде, когда все князья признали его великим князем, Андрей обнаруживает попытку к переменам существующего порядка вещей, имея по отношениям своим к северному народонаселению полную свободу действовать и привыкнув пользоваться этою свободою, что давало ему и силу материальную, и сообщало ему единство и постоянство его стремлениям.
Андрей переменяет обращение с младшими князьями-родичами; последние изумились этой перемене, поняли всю опасность для себя от нее и вооружились против новизны. «Мы признали тебя старшим, — говорили они Андрею, — а ты поступаешь с нами не как с родственниками, но как с подручниками». Роковое слово было произнесено, слово новое для выражения понятия нового, понятия подручника, подданного вместо родича. Но этого мало: ставши великим князем, старшим в роде, Андрей не поехал на юг, в Киев, стольный город всех прежних великих князей, он остался на севе-ре, в своей прежней волости, и оттуда распоряжался делами юга.
Пример подан, почва приготовлена для нового порядка вещей; и северные князья, преемники Андрея, следуют его примеру, пользуются приготовленными им средствами. Они не обращают внимания на родовые отношения, родовые счеты, смотрят на себя как на владельцев отдельных областей; не переходят из одной волости в другую, но постоянно живут в одной. Великие князья, пользуясь старшинством, заботятся о том, как бы усилить свои материальные средства, удержать власть и силу в своей семье, дать первенство своему княжеству, увеличить его на счет других. Младшие князья хорошо понимают стремление великих князей, противоборствуют им всеми средствами; но когда один из младших достигнет старшинства, то начинает действовать точно так же, как его предшественник, против которого он сам прежде вооружался. Понятно, что такой великий переворот не мог совершиться скоро; для этого нужны были века борьбы постоянной и кровавой. Наконец, княжество Московское вследствие разных благоприятных обстоятельств пересиливает все остальные; московские князья начинают собирать Русскую землю: постепенно подчиняют и потом присоединяют они к своему владению остальные княжества; постепенно в собственном роде их родовые отношения уступают место государственным, удельные князья теряют права свои одно за другим.
Характер явлений, которые мы видели на севере, условливался также самим характером народонаселения северного. Природа роскошная, с лихвою вознаграждающая и слабый труд человека, усыпляет деятельность последнего, как телесную, так и умственную; пробужденный раз вспышкою страсти, он может оказать чудеса, но такое напряжение сил не бывает продолжительно. Природа, более скупая на свои дары, требующая постоянного нелегкого труда со стороны человека, держит последнего всегда в возбужденном состоянии: его деятельность не порывиста, но постоянна; постоянно работает он умом, неуклонно стремится к своей цели — понятно, что народонаселение с таким характером в высшей степени способно положить среди себя крепкие основы государственного быта, подчинить своему влиянию народы окружные, отличающиеся другим характером; таково народонаселение Северной Руси, как оно является в истории. Несмотря на то что Юго-Западная Русь, преимущественно Киевская область, была главною сценою древней нашей истории, пограничность ее, близость к полю, к степи, жилищу варварских кочевых народов, делали ее не способною стать государственным ядром для России; отсюда Киевская область вначале и после носит характер пограничного военного поселения до полного государственного развития, начавшегося в Северной Руси.
В Южной Руси, в области Днепровской, зачалась и развилась древняя русская жизнь во всей широте, при всей неопределенности отношений, характеризующей обыкновенное общество юное, только что начавшее жить самостоятельною жизнию. Вследствие родовых отношений князья с своими дружинами переходили из одного города в другой; подле, в степях кочевали азиатские хищники, грабившие Русь; на границах степей жили разноименные народцы, составлявшие переход от степняков, или половцев, к оседлому народонаселению. Не могши, по слабости своей, быть самостоятельными между половцами и Русью, все эти народцы примкнули к последней, стали служить князьям ее и в войнах с половцами, и в распрях междоусобных, выбирая вместе с гражданами князей, которые были им любы или которые были сильны. Таковы были составные части народонаселения в Древней Руси; но все это было, выражаясь словами поэта, только еще несогласные начала вещей в общественном хаосе (discordia semina rerum): князья с дружинами жили сами по себе; города — сами по себе, пограничные народцы — сами по себе. Князья были большею частию необыкновенно храбры, умели и у себя дома, и в чужих странах честь свою взять; дружины уподоблялись своим вождям. Но что значила вся эта храбрость при таком беспорядке? Легко было перессорить князей-родичей, ничего не стоило разрознить интересы князей с интересами граждан и пограничных народцев: вот почему древняя Южная Русь, несмотря на внешний блеск своего быта, не могла устоять ни против стремления северных князей, потомков Долгорукого, ни против натиска азиатской орды. Войска Боголюбского опустошили Киев, который принял князя от руки завоевателя; при брате Боголюбского киевские князья признавались, что не могут обойтись без могущественного северного собственника, и когда явились монголы в первый раз, то Южная Русь хотя выслала против них сонм своих князей-витязей, но эти князья завели распрю и погубили рать; когда же явились монголы во второй раз, то враждебные друг другу князья умели соединиться только в общем бегстве в чужие страны: граждане старых городов не могли и представить себе возможности соединения и поодиночке полегли в развалинах. Такова была судьба Южной, старой Руси.