Однажды утром, когда он зашел к ним, Каролина сидела одна у маленького столика, за которым обычно работала. Она была бесконечно грустна, руки ее безвольно лежали на груде бумаг.
— Как же не огорчаться? Наши дела решительно принимают дурной оборот… Я, впрочем, не падаю духом. Но скоро у нас ничего не останется, и тяжелее всего уныние, в которое неудачи приводят брата. Ведь он бодр и силен, только когда работает… Я думала уж снова взяться за уроки, чтобы как-то помочь ему. Искала место, но ничего не нашла… Не могу же я стать прислугой!
Никогда еще Саккар не видел ее такой расстроенной и подавленной.
— Ну вот еще что придумали! Ваши дела не так уж плохи! — воскликнул он.
Она покачала головой; сейчас она с горечью смотрела на жизнь, которую обычно принимала с такой бодростью, даже когда ей приходилось нелегко. В эту минуту вернулся Гамлен с известием о новой неудаче. Крупные слезы медленно выступили у нее на глазах, она замолчала, стиснув руки и устремив взгляд в пространство.
— И подумать только, — вырвалось у Гамлена, — что там можно было бы нажить миллионы, если бы кто-нибудь согласился помочь мне!
Саккар остановился перед чертежом какой-то изящной постройки, стоящей среди обширных складов.
— А это что такое? — спросил он.
— Это я забавлялся, — объяснил инженер. — Это проект резиденции, там, в Бейруте, для директора компании, о которой я мечтал, — знаете, Всеобщей компании объединенного пароходства.
Он воодушевился, приводил все новые подробности. Во время своего пребывания на Востоке он убедился в том, как плохо там организован транспорт. Несколько обществ в Марселе, убивая друг друга конкуренцией, не имеют возможности приобрести достаточное количество комфортабельных пароходов. Первой мыслью Гамлена, лежавшей в основе всех задуманных им планов, было объединить эти общества в синдикат, создать одну большую компанию с миллионным капиталом, чтобы эксплуатировать все Средиземное море и обеспечить себе господство на нем, установив рейсы между военными портами Африки, Испании, Италии, Греции, Египта, Азии, вплоть до самых отдаленных берегов Черного моря. Такой проект мог зародиться только в уме организатора с большим чутьем и глубокими патриотическими чувствами. Осуществить его — значило завоевать Восток и передать его Франции, не говоря уже о том, что в результате должны были окрепнуть связи с Сирией, где открывалось широкое ноле деятельности.
— Синдикаты, — прошептал Саккар, — им, конечно, принадлежит будущее… Это такая мощная форма объединения! Три или четыре мелких предприятия, которые прозябают каждое в отдельности, приобретают, объединившись, могучую жизнеспособность и начинают процветать… Да, будущее принадлежит крупным капиталам, централизованным усилиям масс. Вся промышленность, вся торговля в конце концов превратятся в один огромный универсальный магазин, где можно будет получить все.
Теперь он остановился перед акварелью, изображавшей дикий пейзаж, бесплодное ущелье, заваленное обломками гигантских, поросших кустарником скал.
— Ого, — сказал он, — вот где край света. Вряд ли здесь толкаются прохожие, в этом закоулке.
— Это одно из ущелий Кармила, — ответил Гамлен. — Сестра сделала этот набросок, пока я поблизости занимался изысканиями.
И он просто добавил:
— Взгляните-ка! Между меловым известняком и порфиром, лежащим под ним, по всему склону горы проходит богатая жила сернистого серебра. Да! Целые серебряные рудники, эксплуатация которых, по моим расчетам, могла бы обеспечить колоссальные прибыли.
— Серебряные рудники! — с живостью повторил Саккар.
Каролина, глаза которой все еще были устремлены вдаль, услышала эти слова, и они как будто вызвали перед ее глазами какое-то видение.
— Кармил! Ах, какая пустыня! — сказала она. — Какие долгие дни одиночества! Там все поросло миртом и дроком, которые так хорошо пахнут, теплый воздух напоен их ароматом… Там есть орлы, они всегда парят в вышине… Но все это серебро спит под землей, а рядом столько нищеты! Хотелось бы, чтобы там толпился счастливый народ, чтобы выросли заводы, возникли города, чтобы там жили люди, возрожденные трудом.
— Было бы совсем нетрудно провести дорогу от Кармила до Сен-Жан-д’Акра, — продолжал Гамлен. — Там, наверно, нашли бы и железо, потому что его очень много в местных горах… Я разработал и новый способ добычи, который принес бы значительную экономию. Все готово, дело только в том, чтобы найти капитал.
— Общество серебряных рудников Кармила… — прошептал Саккар.
Но теперь уже инженер, глядя вверх, переходил от одного чертежа к другому, снова поглощенный этим трудом всей своей жизни, взволнованный мыслью о сияющем будущем, которое покоилось здесь, в то время как он бездействовал, парализованный нуждой.
— Но ведь это все только начало, только мелкие предприятия, — продолжал он. — Посмотрите на эту серию чертежей, — вот где самое главное, целая сеть железных дорог, пересекающих Малую Азию из конца в конец… Отсутствие удобного и быстрого сообщения — вот основная причина застоя, в котором находится такая богатая страна. Вы не найдете там ни одной проезжей дороги, и единственный способ передвижения и перевозок — это мулы и верблюды… Представьте себе, какой произойдет переворот, если провести железную дорогу до самого края пустыни. Промышленность и торговля вырастут в десять раз, и победоносная цивилизация, Европа, откроет для себя наконец двери Востока. О, если это вас хоть немного интересует, мы когда-нибудь поговорим подробнее. И вы увидите, увидите!
Однако он не мог удержаться, чтобы тут же не начать объяснения. Свой план прокладки железных дорог он разработал главным образом во время путешествия в Константинополь. Основная и единственная трудность заключалась в том, чтобы пересечь Таврский хребет, но он объездил различные перевалы и утверждал, что имеется возможность провести прямую и относительно недорогую трассу. Впрочем, он не предполагал сразу осуществить всю систему. Если удастся получить от султана концессию на все работы, то благоразумнее будет сначала построить только главную линию — от Бруссы до Бейрута через Ангору и Алеппи. Позднее можно было бы подумать и о линии от Смирны к Ангоре и от Трапезунда к Ангоре через Арзрум и Сиваш.
— А потом, со временем… — продолжал он.
Но не закончил, а только улыбнулся, не решаясь высказать, как далеко шли его смелые планы. Это была мечта.
— О, равнины у подножия Тавра, — медленно, словно в забытьи, заговорила Каролина, — какой восхитительный край! Достаточно копнуть землю, и получаешь урожай, да какой! Фруктовые деревья, персиковые, вишневые, фиговые, миндальные, гнутся под тяжестью плодов. А поля оливковых и тутовых деревьев! Это целые леса! И какая привольная, легкая жизнь на этом чистом воздухе, под вечно голубым небом!
Саккар разразился тем резким жизнерадостным смехом, которым он смеялся, когда чуял богатство. И так как Гамлен продолжал говорить о других своих планах, в частности о создании банка в Константинополе, где у него остались могущественные связи, в особенности связь с великим визирем, он весело перебил его:
— Да ведь это рай земной! Столько добра, что девать некуда!
Потом, по-родственному положив обе руки на плечи Каролины, все еще сидевшей на прежнем месте, он сказал:
— Не надо отчаиваться, сударыня! Я отношусь к вам с большой симпатией, вот увидите, мы с вашим братом придумаем что-нибудь очень хорошее для нас всех… Запаситесь терпением, подождите.
В течение следующего месяца Саккар нашел для инженера еще несколько мелких работ; он не возобновлял разговора о крупных делах, но, по-видимому, думал о них беспрестанно, был увлечен ими, хотя подавляющий размах этих предприятий приводил его в смущение. Возникшая между ними дружба стала еще теснее, когда Каролина с величайшей естественностью стала заниматься его холостяцким хозяйством, заметив, что его разоряли бесполезными расходами и тем хуже обслуживали, чем больше у него было слуг. Он, такой искусный в делах, известный своей сильной и ловкой хваткой в неразберихе крупных мошеннических афер, у себя дома допускал полный беспорядок, не обращая внимания на страшную утечку денег, утраивавшую его расходы; отсутствие хозяйки в доме сильно ощущалось во всем, вплоть до мелочей. Заметив этот грабеж, Каролина сперва давала Саккару советы, затем стала посредницей между ним и прислугой; с ее помощью удалось два или три раза кое-что сэкономить, и в конце концов он, смеясь, предложил ей стать его домоправительницей, — почему бы и нет? Она ведь искала место учительницы, значит, могла в ожидании лучшего согласиться на это вполне приличное предложение. Оно было сделано в шуточной форме, но приняло серьезный характер. Разве не могла она заняться этим, поддержать своего брата, зарабатывая триста франков в месяц, которые ей предлагал Саккар? Она согласилась и через неделю совершенно перестроила его хозяйство, отказала повару и его жене и наняла вместо них кухарку, которая вместе с лакеем и кучером должна была справляться со всей домашней работой. Она оставила только одну лошадь и один экипаж, вникала во все, проверяла счета с таким щепетильным вниманием, что через две недели ей удалось уменьшить расходы вдвое. Он был в восторге и в шутку говорил, что теперь он обкрадывает ее и что она должна потребовать проценты с тех сумм, которые он экономит с ее помощью.