Это была роковая ошибка. Длинная тонкая рука схватила ее за горло и потянула в пальмовые заросли. Фоби брыкалась и вырывалась, но нападающий был ужасно силен. Знакомый голос прошептал:

— Неужели ты подумала, что я позволю тебе жить, когда ты знаешь, что я предал своего кузена, чтобы унаследовать его состояние? Глупая, жадная Фоби!

Она снова попыталась вырваться, но Эндрю сделал вдох и перерезал ей горло. Он быстро засунул руку в ее карман и вытащил оттуда монеты, которые сам дал. Затем затащил ее глубже и скрылся в темноте.

Принимая во внимание то, что вся округа была вовлечена в войну, разрушена и разграблена, бал у губернатора Райта был чересчур пышным. Оркестр, состоящий из рабов, играл веселую музыку, а блестящее собрание разодетых в атлас и кружево дам и джентльменов танцевало и смеялось. Портвейн и мадера, в большом количестве импортируемые из Португалии, лились рекой.

Официальный обед будет роскошным пиршеством, состоящим из десятков блюд, к каждому из которых будет подано вино. Эти выскочки мятежники могут терроризировать всю округу, но в городах Юга, расположенных на побережье, королевский флот защищал океанскую торговлю. Не было такой роскоши, которая была бы недоступна для роялистской семьи, если, конечно, последняя могла себе это позволить.

Серена, окинув взглядом толпу напудренных голов, быстро отыскала в ней черные волосы Квинтина. Он всегда выдавался — выше, чернее, красивее — гибкая пантера в стаде толпящихся овец. Она поправила свои иссиня-черные локоны и начала пробираться к нему, увидев, как он вышел через открытые двери, ведущие в сад.

Эта трогательно маленькая Мадлен наконец-то отошла от него и сейчас разговаривала с Эндрю. Бедная глупышка. Она действительно верит, что он ей друг! Ну что ж, пусть эти двое обсуждают книги и политику. У Серены другие планы. Ее платье стало сенсацией бала — с глубоким декольте, с ниспадающим с плеч шлейфом. Блестящая малиновая тафта улавливала огонь свечей и искрилась при каждом ее движении.

— Ты еще не устал от нее? Или ты все еще пытаешься сделать себе наследника, Квинт, дорогой?

Квинтин обернулся на мурлыкающий голос Серены и сдержал ругательство.

— Я бы предпочел не обсуждать мою жену, если ты не возражаешь, Серена.

— Как пожелаешь, Квинт, дорогой.

— Я также предпочел бы, чтобы ты оставила эти нежности. Это может быть неверно истолковано, если нас услышат.

Она засмеялась и, взяв его за руку, увлекла за собой через лужайку в укромное место за высокой живой изгородью.

— Каким тщательным и порядочным ты стал. Жена, должно быть, приручает тебя. Кто бы мог подумать.

Ее замечания были слишком близки к правде. Квинтин ощутил волну гнева. Он вскинул брови на холодную красавицу и бросил сквозь зубы:

— Щепетильность и порядочность — вот качества, которые брак не привил тебе и никогда не сможет привить.

— Ах, Квинт, если бы я вышла замуж за подходящего мужчину. Для тебя, например, я была бы всем, чем бы ты ни пожелал. — Она вложила в свой голос нотку искренней мольбы и печали. — Но ты должен был жениться на твоей маленькой гугенотке. Я скучаю по тебе, Квинт.

— Ты скучаешь по мне в постели, не более того. Ты ведь в действительности не хочешь брака, по крайней мере такого, какого требую я, — с верностью и детьми, которые унаследуют Блэкхорн-Хилл.

Она изогнула бровь.

— Значит, ты уверен, что твоя маленькая гугенотка такой образец верности? О, конечно! Она, должно быть, ужасается тому, что ты заставляешь ее делать в постели, но достаточно покорна, чтобы не протестовать.

Он натянуто засмеялся:

— Ты, пожалуй, была бы удивлена, Серена…

Она изучала резкие точеные черты лица в лунном свете.

— Ты прав. Не будем говорить о ней. Давай поговорим о нас. — Она придвинулась ближе к нему и обвила его руками за шею, притягивая к себе.

Он начал было освобождаться от ее льнущих рук, но она умоляюще прошептала:

— Только один поцелуй… Один прощальный поцелуй, Квинт. Я потеряла тебя. — Она выдавила слезинку из-под густых черных ресниц.

— Ты неубедительная актриса, Серена, — сказал Квинт с невеселой усмешкой, но наклонился и встретился ртом с ее губами.

Все напряжение последних дней хлынуло из нее, когда он впился в ее губы. Был ли это вызов той власти, которую Мадлен имела над ним? Или просто беспокойство из-за смертельной опасности, грозящей Соломону? Сейчас ему было безразлично, примитивная мгновенная страсть освободила его мозг от всех мыслей.

Квинтин не услышал тихий вскрик Мадлен, когда она обогнула изгородь и увидела его в объятиях с Сереной. Несколько мгновений она стояла, парализованная ужасом и болью. Но потом ярость овладела ею.

— Ты грязный лицемер! Обвиняешь меня в своих собственных грехах! Надеюсь, вы оба будете гореть за это в аду. Вы стоите друг друга!

Квинт оторвался от Серены как раз в то время, чтобы увидеть, как его жена повернулась и побежала к боковому выходу из сада. Он выпутался из цепких рук Серены и бросился вслед за Мадлен, которая была на удивление быстрой в полной форме «куриного гнезда» поверх полдюжины нижних юбок. Ее абрикосовая шелковая одежда исчезла за углом дома, но он уже нагонял. В тот момент, когда она добежала до конца прохода между домом губернатора и садовой оградой, он, наконец, поймал ее.

Мадлен почувствовала его сильные руки на своих плечах и попыталась вырваться, но он с легкостью повернул ее к себе лицом. Одной рукой он крепко держал ее за талию, а другой сжимал запястье.

— Пусти меня, ты, распутный лицемер!

— Говори тише, — скомандовал он, — у меня нет желания драться на дуэли с половиной идиотов в колонии из-за того, что я оскорбил твои деликатные чувства.

— Мои чувства не пострадали, благодарю. Зато у тебя их нет. Ни капли порядочности! — жгучие слезы застилали ей глаза, превращая очищающий гнев в щемящую боль. — Ты унизил меня, бранил меня за то, что я испытываю удовольствие от твоих ласк, сказал, что только шлюха может говорить о таких низменных физических желаниях. Ну так с этого момента, муж мой, ты будешь доволен своей женой. Я презираю твои ласки и никогда больше не отвечу на них!

Он по-прежнему держал ее, но она больше не вырывалась, а лишь смотрела ему в глаза с презрением, которое поразило его, подобно удару. Квинт ощутил внезапное чувство опустошения. Возможно, одна легкомысленная минутная слабость стоила ему чего-то дорогого.

— Нам нужно поговорить, Мадлен, но не здесь, не сегодня. Я должен…

— Тоби сказал мне, что вы собираетесь делать сегодня. Да поможет мне бог, я даже стала соучастницей предательства ради тебя.

— За обедом заметят наше отсутствие, если мы не вернемся. — Он помолчал. — Или ты хочешь, чтобы Серена торжествовала? Теперь она добилась своего.

— Честно, Квинт, мне наплевать, пусть Серена хоть кувыркается от радости в розарии губернатора Райта. Вы с ней не стоите даже веревки, чтобы повесить вас. — Она выскользнула из его рук и направилась к дому, он последовал за ней. — Кузен Эндрю попросил разрешения сопровождать меня к столу, — не удержалась она.

Тюремные корабли острова Тайби черными пятнами неясно вырисовывались на горизонте, благодаря убывающему лунному свету. Воздух был прохладным и неподвижным в ожидании рассвета и еще одного дня преисподней для сотен мужчин, которые лежали, умирая на борту этих кораблей. Квинт припал к земле у края воды, вглядываясь в узкий пролив, где встречались два плоских острова.

— Ты прав, Ноубл. Я слышу вонь даже отсюда. Этого достаточно, чтобы человека вывернуло наизнанку. Как могут цивилизованные люди так обращаться с заключенными?

Старый доктор покачал головой:

— Я слышал, что наше правительство держит британских заключенных много севернее в аналогичных условиях. Война — это всегда мерзость, а эта отвратительнейшая из всех. Когда я на прошлой неделе лечил на борту наших людей, еще шестеро умерли от оспы. Некоторые из них пытаются сделать прививки, используя жидкость из язв больных. Иногда это срабатывает, но в тех условиях, в которых они вынуждены жить…