– Разве тебе не хочется показать свое знаменитое умение сокрушать врагов, о котором так много говорит вся Империя? – Деланно удивилась Безумная Племянница.

– Нет. – Лаконично ответил он, чувствуя как деревенеют мышцы пресса и очередной комок идет на штурм гортани.

– Или может оно совсем не так велико, как это раздувает Ловчая Служба? – Нанесла разящий удар Безумная Племянница.

– Только глупец, способен верить слухам, которые разносит Ловчая Служба. – Вяло бросил Аттий Бузма, и стремительно склонившись к клумбе, поделился с ней очередной порцией изысканных лакомств и дорогих вин, коими потчевали его на вчерашнем официальном ужине, плавно перешедшем в оргию.

– Да, – сморщив носик, и отходя на несколько шагов в сторону, сказал Племянница, – Кажется ты способен сражаться только с клумбами…. Поливая их потоками блевотины, словно репутации своих соперников, грязью.

На сей раз укол достиг своей цели. Аттий Бузма прекрасно понимал, что лучшей тактикой было бы сделать вид что он даже не заметил несправедливого обвинения. Но укол достиг своей цели.

– Все ради Империи, – бросил он, тупо глядя на заблеванную клумбу. – Все только ради интересов Великой Империи и Рода Романов. … Чего тебе от меня надо Романа Комнус Виллия Кордиус Виллина? По-настоящему?

А вот это уже был сокрушительный удар. Не укол в словесном фехтовании, ни ловкий финт, ни стремительный выпад…. Это был тупой но сокрушительный удар крестьянской дубины, направленный руками того, кто всю жизнь тяжело трудится для прокормления себя и своей семьи, а не проводит по паре часов в неделю в гимнастическом зале. Искусство словесной пикировки, племянница Мэра освоила кажется раньше чем научилась говорить. По условиям этой игры, задавать подобные вопросы было нельзя, это сразу уничтожало всю игру. Аттий Бузма в очередной раз нарушил правила, нанеся запрещенный удар. Отбить его было нельзя, можно было только уклониться. Однако племянница не стала уводить разговор в сторону, и после пары секунд обдумывания, применила столь же бесчестную тактику, честно ответив на честно заданный вопрос. (ну или почти честно, поскольку честный ответ она не знала и сама). – Хочу сбить с тебя спесь, а может быть и зарезать…. Как настроение будет.

Непонятно на что надеялась племянница, говоря это. Возможно рассчитывала, что находящийся в состоянии глубочайшего похмелья Аттий Бузма, понимая свою нынешнюю несостоятельность как бойца, и устрашенный перспективой смерти, начнет юлить и выкручиваться, как делали это большинство из тех, кому она бросала вызов? Но видно не учла она ту степень омерзения и отвращения к самому себе и своей нынешней жизни, которое в данный момент обуяло нашего героя. Он не стал выкручиваться. Он даже не попытался назначить другое время для поединка. Он просто выпрямился, утер рот рукавом рубашки и просто сказал. – Хорошо. Пойдем.

Тут уже Безумная Племянница почувствовала что опять пропустила удар. Драться с Аттием Бузмой, когда он находится в столь плачевном состоянии, это было недостойно ее.

Нет, никто бы никогда не посмел сказать, что она воспользовалась беспомощностью соперника, однажды уже победившего ее на честном поединке. А даже и посмей кто-либо сказать это ей в глаза, или шептать за спиной, – Безумная Племянница Мэра рассмеялась бы ему в лицо. Она даже в младенчестве сидя на горшке, чувствовала себя выше и важнее чем все-те людишки, что окружали ее. И неважно, были ли людишки няньками, слугами, или Сенаторами, – их мнение для нее было неважно.

Но вот мнение совсем другого человека …. Того, кто долгим и упорным трудом, прорываясь сквозь океаны пота, боли и усталости, достиг немалого мастерства в искусстве фехтования. Мнение этого человека было для нее важным. А учитывая, что этим человеком была она сама….. То заколоть, или просто победить сильного, сумевшего внушить ей настоящее уважение своим мастерством и бесстрашием противника, воспользовавшись его беспомощным положением, – для мастера, каковым небезосновательно считала себя Романа Комнус Виллия Кордиус Виллина, было недопустимо и непростительно. – Отложим поединок до вечера, когда ты станешь больше похож на человека, а не блюющую свинью. – Пренебрежительно глядя на Аттия Бузму бросила Безумная Племянница, и повернулась чтобы уйти.

– Сегодня вечером, по приказу Мэра, я обязан присутствовать на банкете в честь приезда посольства…., э-э-э…, какого-то захудалого южного царька…, не помню его имени. – В нарушение всяческих этикетов, голос Аттия Бузмы остановил Племянницу. – И если ты хочешь чтобы наш поединок состоялся, он состоится сейчас, или никогда.

– И почему же это «никогда»? – Опять с усмешкой спросила Безумная Племянница.

– Потому что я не приму вызова. – С такой же усмешкой ответил Аттий Бузма. – Поводов придумаю сколько угодно. Вплоть до не желания поцарапать Члена Высочайшей Семьи.

– И что тогда станет с твоей Великой Славой?

– Да ничего ей не будет. – Рассмеялся в лицо наиболее вероятной Наследнице наш герой. – Моя слава и без того так раздута, что большинство жителей Империи верят, что я руками драконов, как курей душил. То что я не стал связываться с тобой, нисколько не умалит ее. Умный и так все поймет, а мнение глупцов никому не важно.

– А сам ты? – На сей раз без всякий усмешек спросила Племянница. – Что после этого ты сам будешь чувствовать?

– О Боги…, – Сквозь всхлипывания сдерживаемого смеха, сумел простонать наш герой. – Что я буду думать о себе, если откажусь драться с тобой? …. Ты хоть раз дралась в настоящем бою? Тебе хоть раз приходилось брать в руки меч или нож, для того чтобы спасти свою жизнь, а не прибавить весу своей репутации, или самомнению? – Нет. Никогда. А я веду эту битву с того момента, как научился ходить. Я начал убивать когда ты еще не перестала играть в куклы…. И в каждом из боев, моей единственной защитой, было мое желание и способность выжить…. Я дрался на поединках где нет правил и в уличных разборках, где рвут глотки зубами. Я схватывался грудь в грудь, и стрелял в спины, резал глотки спящим, и травил своих врагов ядом…. Так что вряд ли я стану что-то чувствовать, отказавшись от потешного боя с взбалмошной девчонкой, необычайно гордящейся тем, что научилась держать в руках меч.

– Тогда почему ты хочешь драться со мной сейчас? – Задала вопрос Безумная Племянница, и это было подобно точному удару в сердце. Ибо ответа на ее вопрос, Аттий Бузма не знал.

… Каково было его отношение к Безумной Племяннице, в свое время произведшей на него столь яркое, и почти в буквальном смысле слова, – сногсшибательное впечатление? – Аттий Бузма предпочитал об этом даже не думать…. Проще было заставить себя не думать о ней вовсе, чем думать о ее недоступности.

… Нет, зная нравы Высшего Света, он не сомневался, что при определенной настойчивости и удаче, он вполне может в один прекрасный миг оказаться в ее постели.

Но…. Но дикарь Эй, все еще сидевший в глубине натуры нашего героя, хотел большего. Он, своей звериной натурой сразу почувствовал, что эта самка должна быть его, и только его. Но цивилизованный, обученный, натренированный и вышколенный в Школе Ловцов Аттий Бузма понимал всю бессмысленность подобных мечтаний. И лучший способ держать в узде Эйя, был держаться подальше от Безумной Племянницы. Один раз ее безумие уже оказалось заразным для него. А безумие, это не то что мог позволить себе человек, идущий над пропастью по весьма тонкому канату, и одновременно уворачивающийся от летящих в него стрел.

«Жить как во Дворце» – эта поговорка, возникая во времена Второй Династии, и широко используемая в Городе до сих пор, означала отнюдь не благополучие и счастье. «Жить как во Дворце», – так ироничные горожане, называли состояние неопределенности и смертельной опасности. Ибо живущий во Дворце, все время играет в Опасную Игру, ставкой в которой может быть благосостояние, свобода, а то и сама жизнь. За свое недолгое пребывание во Дворце, Аттий Бузма уже успел увидеть, как внезапно исчезали вчерашние фавориты и любимчики. Чьи имена мгновенно забывались буквально на следующий день, превращаясь во что-то неприличное, о чем в достойном Обществе не принято говорить.