— Вы обвиняете меня в краже у собственной племянницы? — рассмеялся сэр Ричард. — Глупой девчонке ни к чему такое дорогое ожерелье, как это. Мой бедный брат не отличался умом.

Джек мрачно усмехнулся. Норри оказалась права. В нем закипела небывалая злость от того, что он должен вернуть это ожерелье. Джеку захотелось схватить эту горсть драгоценных камней и заткнуть ее в глотку этому человеку.

Джек лихорадочно вспоминал планировку гостиницы. Он знал, что коридор за дверью вел к черной лестнице. Есть ли там запасной выход? И осмелится ли Стерлинг стрелять в гостинице? Джек не имел ответа ни на один из этих вопросов, но решил рискнуть.

: — Сначала вы, друг мой, ' — сэр Ричард указал пистолетом на дверь.

Джек потянулся к дверной ручке. Все зависело от удачи, быстроты и внезапности. Удача необходима ему больше всего, так как она всегда обходила его стороной.

" Но это не имело значения. Наихудшее, что могло случиться, заключалось в том, что Ричард Стерлинг мог убить его. Однако после пяти месяцев тюремного заключения Джек считал, что и в смерти есть свои преимущества.

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату, сжимая в руке пистолет, ворвался Эдмонд.

— Если вы не возражаете, то я возьму ожерелье, — он протянул за ним руку.

— Что?

Эдмонд насмешливо ухмыльнулся.

— Не думаете ли вы, что я позволю увести его у меня из-под носа на этот раз?

— Как вы смеете, Стефенсон! — сэр Ричард двинулся к нему.

— Ожерелье! — Эдмонд вскинул пистолет.

С опаской поглядывая на них, Джек продвинулся поближе к двери. Эдмонд повернулся и навел пистолет на Джека.

— Не двигайтесь, Барнхилл. Вам еще предстоит сыграть свою роль.

Джек, защищаясь, поднял руки.

— Я тут ни при чем. Я вернул ожерелье. Вы можете разбираться между собой.

— Нет, произнес Эдмонд, в его глазах светилось коварство. — Вам с сэром Ричардом предстоит драться за него. Могу добавить, драться насмерть.

— Откройте дверь, Барнхилл! — приказал Стерлинг.

— Не двигайтесь! — заорал Эдмонд.

«Что за дурацкое положение!» — промелькнуло у Джека в голове. Собравшись с духом, он резко бросился к двери, распахнул ее и помчался влево по коридору. Эхо пистолетного выстрела гулко разнеслось в холле, когда Джек мчался к запасному выходу. Он очутился на ступенях лестницы и свернул направо. Позади него бухали тяжелые шаги, и Джек понимал, что, если коридор не ведет на улицу, ему не миновать смерти.

На лестнице раздался громкий топот.

— Эй! Что происходит? Вы не имеете права так шуметь в моей гостинице!

Джек резко остановился от испуга. Он добрался до задней стены, но двери в ней не оказалось. С воплем отчаяния он оглянулся и увидел маленькую дверцу под лестницей.

Он протиснулся сквозь нее и оказался в узком проходе между гостиницей и соседним зданием. Без колебаний Джек метнулся вправо и помчался к конюшням. Здесь он имел больше шансов спастись, чем на главной улице. .

Позади слышались голоса, но Джек не останавливался. Он обогнул угол конюшни и опрометью помчался ко входу. Джек благодарил Бога за то, что тот надоумил его оставить своего коня на другом постоялом дворе. Он должен бежать, обгоняя время, чтобы успеть выбраться из города раньше, чем Стерлинг поднимет на его поиски слуг закона.

Тяжело дыша, Джек на мгновение прислонился к стене, стараясь унять нервную дрожь. Если он не ошибался, гостиница, где он оставил коня, находится через две улицы слева. Ему предстояло пересечь главную улицу, но Джек надеялся, что Стерлинг, скорее всего, вначале обыщет переулки.

Когда он добрался до дверей конюшни, горячая боль разрывала его грудь. Громко выкликивая конюха, Джек схватил с полки седло и пошел к денникам, высматривая свою лошадь.

— Быстрее! — бросил он, задыхаясь, наконец-то появившемуся мальчишке-конюху. — Даю шиллинг, если смогу выбраться отсюда за минуту.

Паренек кинулся выполнять поручение. Джеку показалось, что секунды растянулись в часы, хотя мальчик молниеносно оседлал коня, и его веснушчатое лицо расплылось от радости, когда он увидел блестящую монету, брошенную ему Джеком.

Вскочив в седло, Джек выехал из конюшни.

Он попытался быстро определить свое местонахождение. Ему нужно ехать в сторону моста у западных городских ворот, , так как этот путь меньше всего подходит для побега, и вряд ли его там ожидают. Джек не стал гнать лошадь быстро по городу, чтобы не привлекать к себе внимания, а пустил ее легкой рысью. Он достиг окраины города даже быстрее, чем ожидал. Выехав за ворота, Джек отпустил поводья, и лошадь галопом помчалась по дороге, ведущей к Херефордширу.

Вскоре Джек перевел скакуна на шаг, так как вздымающиеся бока животного слишком явно напоминали, как он сам чуть не задохнулся, когда ему пришлось бежать из Глостера.

Теперь сэр Ричард мог поймать его только в том случае, если бы направился той же дорогой, но это казалось маловероятным. Из всех путей, ведущих из Глостера на запад и юг, этот — наименее подходящий для побега.

Господи! Какое рискованное бегство! Он спасся, но потерпел неудачу. Ожерелье у сэра Ричарда, а Онория по-прежнему в приюте. Знает ли она о его попытках спасти ее? Вероятно, нет, но Джеку хотелось совсем другого. Хотелось, чтобы она узнала, что он пытался исправить свои ошибки, пытался освободить ее.

Теперь она никогда не узнает об этом, а ему больше не представится другого шанса.

Ожерелье было единственным способом влияния на Стерлинга, больше Джек не имел ничего, что могло бы помочь ему выручить Онорию. Сэр Ричард не удовольствовался ожерельем, он хотел еще и наказать ее. Джек оказался не в силах противостоять такой мстительности.

Он не сожалел о том, что исковеркал собственную жизнь, но он не имел права делать то же самое с жизнью Онории. Чувство вины и страх за Нее неотступно терзали его. Но ведь должен же — существовать какой-то способ, может, какой-то человек, влиятельнее сэра Ричарда! ; Как только возник ответ, Джек попытался отогнать от себя эту идею. Все, что угодно, но только не это! Наверно, есть и другое средство. Но чем больше Джек думал над этим, тем яснее понимал, что у него остался последний и единственный вариант.

Он лелеял слабую надежду, что этого человека, ранее не сделавшего ничего ради Джека, возможно, удастся уговорить принять участие в судьбе Онории.

И если в Англии какой-либо человек имеет власть, чтобы укротить сэра Ричарда, то это именно тот человек, о котором подумал Джек.

С тяжелым сердцем Джек сделал вывод, что у него нет другого выбора. Он должен поехать к своему отцу и просить его помощи.

ГЛАВА 25

Онория сидела, съежившись, в углу комнаты. Ее захлестнула волна отчаяния и безысходности. Она боялась, что больше никогда не увидит белого света после того, как ворота Спринг-Мидоу захлопнулись за ней. Одна лишь искорка тепла согревала ее душу — Джек отказался от ожерелья и отдал его дяде Ричарду. Он не предавал ее; но отдал все, тщетно пытаясь спасти ее. Слава Богу, ему удалось бежать. Это она виновата, что он остался ни с чем.

Она уступила, поверив подлой лживой записке дяди Ричарда, и выдала Джека. Что он теперь думает о ней? Наверняка он считает ее глупой, безмозглой куклой.

Единственное, что ее утешало — то, что он жив и на свободе. Онория только надеялась, что Джек достаточно ценит это, чтобы беречь себя и снова не попасть в беду.

Онория не знала, что ее ожидает в дальнейшем. Может быть, дядя и выпустит ее, когда его гнев поостынет, раз ожерелье снова у него; или, может, ему когда-нибудь надоест платить за ее содержание здесь. Но куда ей идти? Она втайне надеялась, что Эдмонд скончается от раны, хотя знала, что от ранения в плечо никто не умирает. Жаль, что дядя не прицелился получше. Но, по крайней мере, она чувствовала какое-то удовлетворение, что Эдмонд показал свое истинное лицо.

Хотя это никак не влияло на ее положение. Если бы только она могла пойти за Джеком! Но Онория не знала, где искать его и захочет ли он вообще с ней говорить. Какая ему нужда в жалкой, глупой девчонке, из-за чьей неразумности ему пришлось отказаться от целого состояния? Он не смягчится, даже если она упадет перед ним на колени и станет умолять о прощении. Да, лучше, если дядя позволит ей остаться здесь навсегда.