В ладонь ткнулось что-то мокрое и холодное. Опустив глаза, вижу, что рядом стоит тот самый пес, который бродил по берегу. Я и не заметил, когда он вернулся. Его глаза лучатся теплом, умиротворением и какой-то великой мудростью, в которой тонут и растворяются все мелочные мирские проблемы.

   Присев, глажу пса по загривку. Он блаженно прикрывает глаза и замирает, наслаждаясь лаской.

   - Вот тебе и первый новый друг в новой жизни, - слышу голос Василия. - Давай выпьем за новую жизнь. И собаке нальем. Не знаешь, собаки пиво пьют?

   - Это пес, - говорю, возвращаясь к столику и держа руку на загривке следующего за мной пса. - Он ест и пьет все, что едим и пьем мы.

   Василий поднимается и, открыв заднюю дверцу автомобиля, начинает что-то там искать, чем-то гремя и шурша. Наконец возвращается, держа в руках походный котелок, в котором мы, бывало, варили уху во время ночевок на рыбалке. Пристроив котелок меж крупных галек, чтобы не опрокидывался, Василий выливает в него бутылку пива. Я беру со стола бумажную тарелку, кладу в нее кусок колбасы, несколько пластинок сыра и ставлю рядом с котелком.

   - За новую жизнь! - поднимает бокал Василий.

   - За новую жизнь! - согласно повторяю я.

   Мы чокаемся, после чего наклоняемся и прикасаемся своими бокалами к котелку. Пес как-то по-кошачьи мурлыкает и начинает шумно лакать напиток.

   - Вась, - говорю, пережевывая кусочек кабаноси. - Знаешь, почему я никогда не расспрашивал тебя о других мирах?

   - Почему? - напрягается Суровцев, подозрительно уставившись на меня.

   - Потому, что я хотел посмотреть на них сам, - отхлебнув пива и стараясь не смотреть на собеседника, спрашиваю: - Надеюсь, ты не откажешься стать моим экскурсоводом?

   - Ты безумец!...