Тут Рэйчел вспомнила, что у Николаса только одна здоровая рука, так что она в любой момент могла отступить от руки, закрывающей ей рот. Но не сдвинулась с места.

— Шери вопила, чтобы я поторопился, сделал что-нибудь, а я одной рукой пытался отвязать старый спасательный круг, который давно висел на причале как украшение. Я даже не уверен был, что эта чертова штука удержится на воде. — Убрав руку с ее рта, он оперся о столик. — А тем временем ваша голова то и дело уходила под воду.

— Но ведь все уже прошло…

— Я просто представлял себе, как вы должны были испугаться, ведь вы же боитесь воды. — Он не смотрел на нее и барабанил костяшками пальцев по керамической плитке. — Было так страшно думать, что вы тонете.

Рэйчел дотронулась до его руки.

— Но все уже кончилось…

Он схватил ее пальцы и сжал их.

— Я испытал такое облегчение, когда вы вцепились в спасательный круг и повисли на нем, — во мне словно что-то сломалось. Я хотел обнять вас, убедиться, что с вами все в порядке, а смог только кричать и ругаться. Шери права, я чудовище.

— Никакое вы не чудовище. Но вы сдавили мне пальцы так, что пойдет кровь. Спасибо. — Рэйчел пошевелила пальцами. Она ощутила пощипывание, когда кровь прилила к ним. И тут возникла мысль о том, что она только что послала прощальный поцелуй всем своим планам заставить Николаса заняться ее делом. Она была обезоружена его чистосердечным признанием. Рэйчел покорно улыбнулась. — Думаете, я не понимала, почему вы кричите? Я учительница. Когда дети падают с качелей и страшно пугают меня, мне хочется трясти их так, чтобы у них зубы застучали.

— Но вы этого не делаете, — сказал он мрачно.

— Да, я их не трясу. Но, оказав им первую помощь и обняв их, я читаю им лекцию по безопасности при игре на площадке, от которой у них волосы встают дыбом.

Он намотал прядь ее мокрых волос вокруг пальца.

— Шери права. Вы потрясающе смелая.

Рэйчел скользнула глазами по его лицу, пытаясь понять, не дразнит ли он ее. Его твердый и серьезный взгляд придал ей уверенности. Николас заслужил правду.

— Я вовсе не смелая. Сначала я ни о чем не думала. Но потом пришла в ужас и едва не запаниковала, как в первый день, когда упала с причала.

— Послушай, Куколка, — заговорил он серьезным тоном. — Первое, что должна выучить детка вроде тебя, — это не спорить с сыщиком. Я босс, понятно?

Рэйчел поджала губы.

— Почему это ты должен быть боссом? Я хочу быть боссом. А ты можешь быть милашкой секретаршей.

Он покачал головой и, прихрамывая, пошел к двери и открыл ее.

— Ни один из нас не будет милашкой секретаршей, — сказал он через плечо. — Я — крутой сыщик, а ты — Куколка. — Обернувшись, он охватил хитрым взглядом ее задрапированное в полотенце тело и подмигнул ей. — У моего клиента потрясающие ноги. — Он закрыл дверь в ванную комнату своим костылем.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Николасу нравятся ее ноги. От этих удивительных слов у нее даже челюсть отвисла. Он назвал ее своим клиентом…

Рэйчел вылетела из ванной.

— Николас, подождите минуточку.

Он остановился на середине лестницы и медленно обернулся, балансируя на костыле.

— А почему не Ники?

— Ники? — Она затормозила на верхней ступеньке лестницы.

— Впрочем, вы правы, — сказал он с притворной серьезностью. — Не годится, чтобы клиент называл меня Ники.

— Вы серьезно? Вы на самом деле так решили?

— Да. Вам лучше называть меня мистер Бонелли.

— Я не об этом. — Она спустилась по ступенькам и остановилась, когда их лица оказались на одном уровне. — Вы сказали «клиент». Вы действительно собираетесь заняться моим расследованием?

— Я не брежу под воздействием обезболивающих лекарств, если вы об этом беспокоитесь. — Он хмуро посмотрел на нее. — Но, должно быть, эти проклятые таблетки размягчили мои мозги. — Он повернулся и продолжил медленный спуск по лестнице.

Рэйчел побежала за ним, шлепая босыми ногами по деревянным ступенькам.

— Почему вы согласились снять обвинение с моего отца?

— Я не согласился снять обвинение с вашего отца. Я соглашаюсь провести расследование обстоятельств преступления. — Чувствуя себя в безопасности у подножия лестницы, Николас развернулся на костыле и неодобрительно взглянул на нее. — Имейте в виду, не имеет никакого смысла тратить время на расследование, если вы не готовы принять то, что мне удастся открыть. Я берусь за расследование не для того, чтобы найти доказательства в поддержку моей, или вашей, или чьей-либо еще версии. Я берусь за него без предубеждения, и если вы не можете сделать то же самое, мы прямо сейчас забудем о нем.

— Я отнесусь к нему без предубеждения.

— Людям не всегда нравится то, что я раскапываю, — предупредил он.

— Мне понравится. Мой отец невиновен. — Увидев, как потемнело его лицо, она поспешно добавила: — Обещаю, что приму все, что бы вы ни установили.

— Вот еще что. Вы должны понимать, как мы будем работать. Всем заправляю я. Мне не нужно от вас никаких предложений. Ни малейшего вмешательства.

Рэйчел была готова согласиться с этими смешными условиями. Гораздо больше ее интересовало, отчего он изменил свое мнение.

— Скажите, почему вы согласились взяться за расследование, хотя раньше категорически отказывались?

— Раньше я не видел ваших ног.

У нее упало сердце. Не от его поддразнивающих слов, а от неприятного подозрения, которое они вызвали.

— Ваше согласие никак не связано с тем, что случилось, правда?

Он с раздражением посмотрел на нее.

— Оно напрямую связано с тем, что случилось.

Она заморгала от такой неприкрытой правды.

Разочарование и печаль охватили ее. И… благодарность. К своему ужасу, она чувствовала, что перспектива близости с Николасом, несмотря ни на что, привлекает ее. Она предполагала, что он был бы фантастическим любовником. Но не ее любовником. Ее пальцы судорожно вцепились в полотенце.

— Я не буду спать с вами. Даже ради того, чтобы восстановить доброе имя моего отца.

Николас открыл рот от удивления и застыл на месте.

— Я, конечно, понимаю, что в наш век женщины получили свободу и равные права с мужчинами, — ехидно сказал он, — но вы могли бы сначала подождать приглашения в мою постель, а потом уж отвергать его.

Рэйчел не хотела отступать.

— Вы сказали, что единственная причина, по которой вы согласились заняться моим расследованием, — наш недавний поцелуй.

В его глазах заплясали смешинки.

— Куколка, пути ваших мыслей неисповедимы. Вы все время говорите и делаете нечто неожиданное. — Внезапная вспышка пламени сверкнула в глубине карих глаз. — У меня предчувствие, что заниматься с вами любовью — все равно что прыгать с парашютом. Парить в пространстве в прекрасном, возбуждающем свободном падении, а затем медленно опускаться на землю, спокойным и удовлетворенным.

Эти чувственные слова, произнесенные низким, ласкающим голосом, заставили ее пульс забиться чаще и совершенно расстроили способность соображать. Она безмолвно уставилась на Николаса.

На его губах появилась слабая улыбка.

— Я должен запомнить. Есть два способа заставить вас замолчать.

Она стала пунцово-красной, мгновенно сообразив, что второй способ, который он имеет в виду, — это целовать ее.

— Я бы не сказал, что не хочу спать с вами, — усмехнулся Николас. — Признаюсь, мне любопытно было бы узнать, что такое секс с вами, но вы относитесь к тому типу женщин, которые не умеют отделять секс от любви. — Он провел пальцем по ее обнаженной руке. — Вы заслуживаете мужчины, который может дать вам и то, и другое. Я не могу.

— Нет, вы можете. — Звук собственного хриплого голоса вывел Рэйчел из состояния транса. Прежде чем Николас успел ответить на это безумное заявление, она продолжила: — Дать любовь женщине, я хотела сказать. Не верю, что вы не способны полюбить женщину. Нет, нет, — торопливо добавила она, когда он хотел что-то сказать. — Это относится не ко мне. Но если вы решились на расследование, — она зарделась, — не потому, что хотите спать со мной, то в чем причина?