Именья у Шиша — для штей деревянный горшок да с табаком свиной рожок. Были липовых два котла, да сгорели дотла.

Зато у купчины домина! Курицы на крышу летают, с неба звезды хватают. Я раз вышел в утрях на крыльцо, а петух полмесяца в зубах волочит.

Это, светы мои, присказка, а дело впереди.

Пришла зима, а дров у Шиша ни полена, и притянуть не на чем. Пришел к купцу, кона'ется:

— Не дайте ли коняшки в лес съездить?

Купец покуражился немного, однако лошадь отпустил :

— Бери, пейте мою кровь, летом отработашь. Чувствуй, что я отец и благодетель. Что ише' мнессе?

— Хомута, пожалста, не соблаговолите ли, ише хомута?

— Тебе хомута?! А лаковой кореты ише не надо? А плюшево одеяло ножки накрыть не прикажете-с?

Так и не дал хомута.

Шиш привел кобылу домой, выташшил худы санишки о трех копылишках и поехал в лес. Нарубил дров, наклал большашшой воз, привязал кобыле за хвост да как зыкнет... Лошадь сгоряча хватила да себе хвост и оборвала. Сревел Шиша'нко нехорошим голосом, да нечего делать!

Повел кобылу к хозяину.

— Вот получите лошадку. Покорнейше благодарим-с!

Купец и увидел, что хвоста нет:

— Лошадку привел? Иде она, лошадка?

— Вот-с, извиняюсь ...

— Это по-вашему лошадка? А я думал — зайчик, без фоста дак ... Только и у зайчика намечен известной фостик, а тут фостика нет ... Может это ведьмедь?! Но мы ведьмедев боимся!..

В суд, в город, того же дня поташшил купец Шиша. Надо итти по мосту. Железнодорожной мост матерушшой через реку. Ползет бедной Шишанушко, а у его дума думу побиват:

— Засудят ... Сгноят в остроге... Лучче мне скорополучно скончачче, сту'кнучче об лед да ...

Разбежался, бедняга, да и ухнул вниз, через перила... А под мостом по льдю была дорога, И некоторой молодой человек на ту пору с отцом проезжал. Шишанко вокурат в сани к им и угодил да на один взмах отца-то досмерти и зашиб...

Несчастной сын сгреб Шиша да тоже в суд. Тут кряду отемнало, до городу не близко, приворотили и Шиш, и купец, и парень на постоялой, ночь перележать. Наш бедняга затянулся на полати. Ночью ему не спится, думы тяжелы... Ворочался да с полатей-то и оборвался. А под полатеми зыбка с хозяйским робенком. Робенка Шиш и задавил. Робенковы родители зажили, запели. И они на Шиша в суд. Теперь трое на его ногти грызут. Один за коня, другой за отца, третий за младеня. Едет Шиш на суд. Грустно ему:

— Прости прошшай, белой свет! Прошшайте, все мои друзья! Боле не видачче!

Не знат, что и придумать, чем оправдаться или чем пригрозить ... На случай взял да и вывернул из шассе булыжник. Завернул в плат и спрятал за пазуху.

У судьи в приказе крык поднялся до потолока. Купец вылез, свое россказыват, в аду бедному Шишу места не дает...

Судья выслушал, зарычал на Шиша:

— Ты что, сопляк! По какому полному праву хвост у их оторвал?

Шишанко вынул из-за позухи камень в платке да на долони и прикинул два-три раза. Судье и пало на ум: «Ух, золота кусок у мужика!.. Это он мне золото сулит...»

И говорит:

— Какой несимпатичный факт!.. Выдернуть у невинной животной фост ... Ваше дело право, осподин купец! Пушшай оной Шиш Московской возьмет себе вашую кобылу и держит ее, докуль у ей фост выростет ... Секлетарь, поставь печать! Купец и ты, Шиш Московской, получите копии решения.

Подкатился отецкой сын. Судья спрашиват:

— Ты пошто ревишь? На кого просишь?

— Все на их жа, на Шиша-с! Как они, проклятики, папу у меня скоропостыжно задавили.

— Как так?

— У нас, видите ли, папа были у'тлы, стары, в дело не гожи, дак мы везли их в город на комиссию сдавать. И токмо из-под мосту выехали, а они, дьявола, внезапно сверху пали на папу, папа под има скоропостыжно и скончались!

Судья брови наступил:

— Ты что это, Шиш голай? Родителей у проезжающих давить? Я тебя...

Шишанко опять камень в платке перед судьей и за-подкидывал. Судья так понял, что опять золото сулят.

И говорит:

— Да! Какой бандитизм! Сегодня папу задавил, завтра маму, послезавтра опять папу... Дак это что будет?! Опосле таких фактов из квартиры вытти страшно... Вот по статьям закона мое решенье: как ты, Шиш Московской, ихного папу кокнул, дак поди чичас под тот самой мост и стань под мостом ракообразно, а вы, молодой человек, так как ваше дело право, подымитесь на мост да и скачите на Шиша с моста, пока не убьете... Секлетарь проставит вам печать... Получите...

Безутешный отец выскочил перед судью:

— Осподин судья, дозвольте всесторонне осветить... Оной злодей унистожил дитятю. Рехал, рехал на полатях, дале грянул с вышины, не знай с какой целью, зыбку — в шшепы, и, конечно, дитятю.

Шиш затужил, а платок с камнем судьи кажет. Судья ему мигат — понимаю-де, чувствую... И говорит:

— Этот Шиш придумал истреблять население через наскакиванье с возвышенных предметов, как-то мостов, полатей и т. п. Вот какой новой Жек Патрушитель! Однако, Хемида не спит! Потерпевший, у тя жена молода?

— Молода, всем на завидось она!

— Дак вот, ежели один робенок из-за Шиша погиб, дак обязан оной Шиш другого представить, не хуже первого. Отправь свою молодку к Шишу, докуль нового младеня не представят... Секлетарь, ставь печати! Обжалованию не подлежит. Присутствие кончено.

Шишовы истцы стали открыто протестовать матом, но их свицары удалили на воздух. Шиш говорит купцу:

— Согласно судебного постановления дозвольте предъявить лошадку нам в пользование.

— Получи, гадюга, сотню и замолкни навеки!

— Не жалаю замолкать! Жалаю по закону!

— Шишанушко, возьми двести! Лошадка своерошшена.

— Давай четыреста!

Поладили.

Шиш взялся за отецкого сына.

— Ну, теперь ты, рева Киселева! Айда под мост! Я на льдю встану короушкой, на четыре кости, значит, а ты падай сверху, меня убивай...

— Братишка, помиримся!

— Жалаю согласно вынесенного приговора!

— Голубчик, помиримся! На тебя-то падать с экой вышины, не знай, попадешь — нет. А сам-то зашибусе. Возьми, чем хошь. Мне своя жисть дороже.

— Давай коня с санями, которы из-под папы, дак и не обидно. Я папу впридачу помяну за упокой.

Сладились и с этим.

Шиш за третьего взялся:

— Ну, ты сегодня же присылай молодку!

— Как хошь, друг! Возьми отступного! Ведь я бабу тебе на подержанье дам, дак меня кругом осмеют.

— Ты богатой, у тебя двор постоялой, с тебя пятьсот золотыми...

— Плачет, да платит. Жена дороже. Только все разошлись, из суда выкатился приказной и к Шишу:

— Давай скоре'!

— Что давай?

— Золото давай скоре', судья домой торопится.

— Како золото, язи рыба?!

— А которо из-за пазухи казал...

— Вы что, сбесились? Откуль у меня быть золоту? Это я камнем судьи грозил, что, мол... так, дак так, а нет — намеки излишны. Пониме'?

Приказного как ветром унесло. Судье докладыват Шишовы слова... Тот прослезился: