Но в любом случае Джейн уже не могла выйти за Стюарта, в этом она была уверена. Сомнения, одолевавшие ее каждый день, уже оставили ее. Но как ему об этом сказать?

Однажды Джейн предприняла попытку сообщить ему, что ее чувства уже не те, какими были, когда они обручились. Стюарт отмахнулся от нее, сказав, что она плохо себя чувствует, но затем мрачно добавил:

– Если бы я действительно решил, что ты говоришь серьезно, то собрал бы вещи и уехал. И к черту остальных.

Джейн ничего не оставалось, кроме как временно оставить разговоры на эту тему. Тем более, что они со Стюартом теперь никуда не ходили одни. Джейн никому не рассказала о происшедшем в Афинах. Однако ей удалось убедить Стюарта, что Николас подозревает о существовании любовной связи между ними.

– Почему ты так решила? – спросил он, нахмурившись.

– Слова доктора Валласа навели на мысль. Нас не должны снова видеть вместе.

– А что за слова?

Так как правду она сказать не могла, Джейн пришлось прибегнуть ко лжи во спасение.

– Я не помню, но точно знаю, он подозревает нас в том, что мы… ну, слишком дружны. В конечно счете, – добавила девушка, не дав Стюарту заговорить, – ведь предполагается, что мы оба состоим в браке с другими людьми.

– Да, – согласился он в конце концов, смиренно пожав плечами. – Не беда, мы сможем нагнать упущенное время позже.

Джейн была рада, что Стюарт воспринял это именно таким образом, отсутствие хоть какого-то недовольства с его стороны доказывало, что его любовь к ней не была сильной. Поэтому Джейн не должна была испытывать угрызений совести по поводу расторжения помолвки, когда придет подходящее время.

Вторая половина следующего дня у нее и Паулины была свободной, и они решили навести порядок в обеих хижинах.

Девушки начали со своей, и спустя некоторое время Паулина, остановившись, спросила счастливым мечтательным голосом:

– Джейн, как ты думаешь, у меня есть шанс с Николасом?

Джейн, которая вынимала простыню из своего спального мешка, медленно распрямилась, краска отлила от ее лица.

– Шанс?

– Может, я дурочка, но… я влюблена в него.

Джейн нервно глотнула. Она с трудом представляла, что на это ответить.

– Ты уверена?

– Уверена ли я, что влюблена? Конечно уверена. Я так люблю, что это причиняет мне боль.

– Он считает тебя замужней женщиной.

Паулина посмотрела в открытую дверь. Николас стоял всего в нескольких футах от них, рассматривая какой-то мелкий предмет.

– Осталось всего несколько месяцев, и потом я смогу рассказать ему правду.

Горькая улыбка изогнула губы Джейн. Им обеим не терпелось открыть Николасу правду, но по разным причинам. Джейн надеялась лишь заслужить его уважение, а Паулина мечтала о любви.

С губ Джейн сорвался глубокий вздох. Она сказала ласково:

– Когда он узнает, что ты не замужем, чего ты от него ожидаешь?

Оторвав взгляд от мужчины, стоящего на улице, Паулина немного робко посмотрела на свою подругу:

– Я все время надеюсь, что он влюбится в меня. О, я знаю, он будет бороться со своими чувствами, веря в мое замужество. Но, возможно, как и мне, ему не удастся их побороть. – Она на секунду замолчала. – Чего я действительно ожидаю, так это того, что, когда Николас узнает правду, он обрадуется, почувствует облегчение…

Джейн грустно покачала головой:

– У него репутация закоренелого холостяка, Паулина, и я думаю, будет разумнее тебе забыть о нем.

Подруга резко посмотрела на нее:

– Как я могу это сделать? Ты, похоже, не поняла, что я сказала. Я люблю его.

Комок опять подступил к горлу Джейн.

– Предположим, он не обрадуется и не почувствует облегчения, что тогда?

В глазах Паулины появились страх и смятение.

– Я умру от горя, – ответила она в отчаянии. – Я говорю серьезно, Джейн, я не смогу жить дальше, если он меня не любит.

– Николас… можно ли предположить, что он… что ты ему не безразлична?

– Трудно сказать. Он слишком благороден, чтобы проявлять свои чувства, ведь он верит в мое замужество, но я чувствую, что нравлюсь ему… о-о, я точно нравлюсь ему! Я получаю подтверждения этому каждый день!

– Да?

Паулина кивнула:

– Николас такой внимательный и добрый, и смотрит на меня с чем-то вроде… вроде… как будто бы желает меня.

Могло ли это быть желанием, размышляла Джейн. Она решила, что Николас симпатизировал Паулине, считая ее обманутой женой, но Джейн не могла утверждать это наверняка. В любом случае разве жалость не сродни любви?

– Тебе придется просто подождать, Паулина, и посмотреть, как будут развиваться события, когда ты сможешь сказать ему, что свободна.

– Я просто не могу дождаться… и тем не менее, я должна, более того, я даже хочу подождать, чтобы дать ему время полюбить меня. Если бы мы сейчас рассказали, что сделали, он, наверное, вышел бы из себя и отправил нас домой.

– Тим был уверен, что доктор Валлас отправит нас всех домой.

– Тим должен знать. – Она сделала небольшую паузу. – Он милый, тебе не кажется?

– Очень… и, похоже, ты ему очень нравишься. – Бедный Тим, он так внимателен, но, естественно, Паулина едва замечала его. Недавно он сказал Джейн, что начинает отчаиваться в том, что когда-нибудь завоюет ее сердце.

– Я ему нравлюсь, но меня раздражает его суетливая опека. Он несется, чтобы придвинуть мне стул, и спрашивает, тепло ли мне, не устала ли я. Почему Тим так суетится? – закончила Паулина, нахмурившись.

– Может быть, – ответила Джейн осторожно, – он в тебя влюбился.

– Ему не стоит терять время. Их даже сравнивать нельзя!

– Тим не знает о твоих чувствах к Николасу, помни об этом. Он, наверное, думает, что у него есть шанс.

– Ну так у Тима его нет. – Нотки раздражения появились в голосе Паулины. – Если бы он только признался, я бы ему это сказала.

– Без поощрения он никогда не признается. Мужчины не заявляют о своей любви, если у них нет хотя бы слабой надежды, что их чувства не будут безответными.

Паулина посмотрела на дверь. Ее глаза стали задумчивыми и мечтательными, и было очевидно, что про Тима она уже забыла.

Как все это закончится? Три разбитых сердца и разорванная помолвка? Похоже, что именно так все и закончится. Столько энтузиазма было у них всех, и, сидя за кружками пива, они обсуждали раскопки, в которых должны были принять участие, и лишь Джейн подавляла в себе дурные предчувствия. Они и не подозревали, что им уготовила судьба, – по крайней мере, троим из них. Все шло к тому, что Гай будет единственным, кто останется невредим.

Активность работ в гробнице увеличивалась день ото дня, все радовались каждой новой находке, находясь в предвкушении того, что Николас наконец займется исследованием скелетов. Они принадлежали мужчине и маленькой девочке шести-семи лет. С царем и ребенком, который, скорее всего, был его дочерью, лежало огромное количество ювелирных изделий и других сокровищ. Золотые украшения для женских одеяний и волос вызвали восхищение девушек, бронзовые мечи и другое оружие, отделанное слоновой костью и золотом, заслуживало одобрение мужчин. Там было бесчисленное количество прекрасных ваз с гравировкой и утонченных чаш из горного хрусталя с ручками в виде изображений голов птиц и животных.

В радость и энтузиазм вплелось немного грусти.

На голове маленькой девочки была красивая золотая диадема, а вокруг шеи – ожерелье из аметистов и сердоликов. Оба ювелирных изделия были покрыты тонкой гравировкой.

Но основной восторг вызвал предмет, найденный Джейн. Это был золотой шар с изящно выгравированными листьями, внутри которого находились маленькие камешки или твердые семена.

– Игрушка, – сказал Николас, держа эту вещицу со странным почтением. Его обычная суровость исчезла, он печально улыбнулся. – Детская погремушка, оставшаяся со времени, когда девочка была младенцем, и, скорее всего, положенная сюда ее матерью.

– Так давно… – мягко прошептала Джейн. – Сколько лет назад, доктор Валлас? – Она задала вопрос машинально, почти что ожидая, что он будет проигнорирован. Но Николас ответил тем же тоном, что и она: