Криспин. Пожалуйте сюда, господа, будьте как дома. Сейчас я велю подать... Эй, кто там? Эй!
Капитан. Пожалуйста, не беспокойтесь: нам ничего не надо.
Арлекин. Мы пришли, чтобы предложить твоему господину свои услуги!
Капитан. Какое предательство! Это нельзя спустить безнаказанно! Ну, Полишинель, только попадись мне в руки!
Арлекин. А мне он уже попался: поэтом быть легче! Я могу сочинить сатиру! Старый негодяй! Старый злодей!
Капитан. Так ты говоришь, что хозяин твой даже не ранен?
Криспин. Нет! Но его могли убить. Ведь на него нежданно-негаданно напала дюжина наемных убийц, и только благодаря его храбрости и моим крикам...
Арлекин. Это случилось, когда твой хозяин разговаривал с Сильвией у садовой решетки?
Криспин. Он, наверное, подозревал... Но его ведь ничем не запугаешь.
Капитан. Он должен был нас предупредить.
Арлекин. Надо было предупредить капитана, он пошел бы с ним!
Криспин. Вы же знаете хозяина: он всегда полагается только на самого себя.
Капитан. Ты говоришь, что схватил за горло одного из этих негодяев? И он признался, что его нанял Полишинель?
Криспин. А то кто же? Его дочь влюблена в моего господина, а отец хочет выбрать ей жениха по своему вкусу; мой хозяин расстроил его замысел, а Полишинель тоже не промах. Вспомните, как быстро он овдовел, причем дважды! Разве не унаследовал он богатство, да еще и не раз! Все его родственники, и молодые и старые, вдруг перемерли! Это все знают. Потому-то его богатство и оскорбляет людей. Это — позор!
Арлекин. Славно сказано! Я в своей сатире так и напишу... Конечно, имени не назову, поэту не следует...
Криспин. Плевал он на вашу сатиру!
Капитан. Предоставьте, это мне. Попадись он мне в руки... Но ведь не попадется.
Криспин. Да и мой хозяин не захочет, чтобы Полишинеля обидели, как-никак он отец Сильвии. Хорошо бы, все в городе узнали, что моего хозяина чуть было не убили по приказу Полишинеля, которому не по душе выбор дочери.
Арлекин. А ведь любовь превыше всего!
Криспин. А мой хозяин — не какой-нибудь проходимец. Полишинель должен бы гордиться, что мой господин пожелал стать его зятем. Мой хозяин мог жениться на какой угодно красавице-аристократке! Из-за него сходили с ума принцессы... (Смотрит в дверь.) Кто там? Коломбина? Пожалуйте сюда, милая Коломбина, не бойтесь, здесь все свои.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же и Коломбина.
Коломбина. Донья Сирена послала меня справиться о твоем господине. Сегодня утром к нам пришла Сильвия. Говорит, что не вернется к отцу и прямо от нас собирается идти венчаться с Леандром.
Криспин. Да ну?! Благородная девушка! Какое сердце!
Арлекин. Какую эпиталаму я сочиню!
Коломбина. Сильвия думает, что Леандр ранен. Она слышала с балкона удары шпаг и твои крики о помощи, лишилась чувств и пришла в себя только на рассвете. Скажите же мне, что с Леандром? Барышня просто помирает от тревоги, да и донья Сирена беспокоится!
Криспин. Скажи им, что моего господина спасла любовь, хотя именно любовь и нанесла ему рану! Скажи... Впрочем, вот он сам...
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Леандр.
Капитан (обнимая его). Друг мой!
Арлекин (так же). Друг мой!
Коломбина. Ах, господин Леандр! Вы живы и здоровы! Какая радость!
Леандр. Вы знаете о том, что случилось?
Коломбина. Весь город знает! И все возмущены подлостью Полишинеля.
Леандр. Неужели?
Капитан. Он посмел злоумышлять против вас.
Арлекин. Кто посмел восстать против вашей любви!
Коломбина. Но все напрасно. Сильвия ждет вас у моей госпожи. Она готова стать вашей женой.
Леандр. Сильвия у доньи Сирены? А Полишинель?
Коломбина. Пусть трепещет!
Капитан. Он думал, что, раз богат, ему все ни по чем!
Арлекин. Он осмелился...
Коломбина. Задумать подлое убийство!
Криспин. Нанял дюжину убийц! Целую дюжину! Я считал.
Леандр. А я видел троих...
Криспин. Вы еще скажите, что и вовсе не подвергались опасности! Какое хладнокровие, какая храбрость. Но я-то все видел! Дюжина! Двенадцать вооруженных с головы до ног головорезов! Как он их расшвырял — ума не приложу!
Коломбина. Побегу, успокою Сильвию!
Криспин. Послушай, Коломбина, а может, пока не говорить Сильвии?
Коломбина. Предоставим это донье Сирене. Сильвия думает, что твой хозяин при смерти, и рвется к нему.
Криспин. Не надо!
Капитан. Ну, друг, пойдем. У нас есть дела. Надо направить народ на Полишинеля.
Арлекин. Забросаем его дом камнями! Пусть он узнает, что такое толпа!
Коломбина. Да он на коленях приползет просить вас жениться на его дочери!
Криспин. Да, друзья мои, идите! Жизнь моего господина все еще в опасности. Если Полишинель задумал его убить, он ни перед чем не остановится! До свидания!
Арлекин. До свидания, дорогой друг!
Коломбина. До свидания, господин Леандр!
Леандр. Благодарю вас, верные мои друзья!
(Все, кроме Леандра и Криспина, уходят.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Леандр и Криспин.
Леандр. Что ты выдумал, Криспин? И ты считаешь, я поверю? Я же знаю: ты нанял эту дюжину убийц! Да если б они действительно на меня напали, разве бы я отбился?
Криспин. Так ты не понимаешь, зачем я это сделал?
Леандр. Нет, Криспин. Я люблю Сильвию и не хочу ее обманывать.
Криспин. Сильвия не поблагодарит тебя за правду!
Леандр. Но в конце концов она узнает, кто я такой!
Криспин. И Бога ради! Но тогда ты будешь уже ее мужем — любимым, честным, благородным, точь-в-точь таким, каким тебе хочется быть, а ей хочется тебя видеть. Впрочем, получив ее руку... ну, и ее приданое, ты и вправду станешь лучшим из дворян! Полишинель при всем своем богатстве не может позволить себе только одного — быть честным. Плутовство — его вторая натура. А для тебя это печальная необходимость. Если бы не я, ты давно бы умер с голоду— слишком совестлив! Да если б не это, я бы втянул тебя в политику, и мы овладели бы целым миром! Но ты не честолюбив!
Леандр. Ты не понимаешь, чем это кончится? Если б я лгал Сильвии и домогался приданого, это значило бы, что я ее не люблю. А если я ее люблю, то не могу ей лгать!
Криспин. И не лги. Люби ее всем сердцем, горячо, страстно, но защищай свою любовь. Умалчивать о том, что может нас унизить в глазах любимой, вовсе не значит лгать.
Леандр. Все это отговорки, Криспин.
Криспин. О которых тебе давно следовало бы позаботиться. Ведь и любовь — тоже хитроумная выдумка: поневоле приходится кого-нибудь обманывать — других или себя.
Леандр. Я себя не обманываю. Я не из тех, кто продает совесть, а с нею разум.
Криспин. Потому ты и не годишься для политики. Ты прав. Разум ищет истину, и тот, кто потерял его изолгавшись, теряет и себя.
Леандр. Да ты философ, Криспин!
Криспин. Я много думал на галерах. Там разум винил меня не столько в плутовстве, сколько в лени. Будь я настоящим плутом, я не сидел бы за веслом на галере, а отправлял бы на галеры других. Тогда я и поклялся, что никогда больше туда не попаду. И теперь, хоть ты мне и мешаешь, я полон решимости сдержать эту клятву.
Леандр. О чем ты?
Криспин. Пойми, наше положение ужасно, доверие исчерпано. Хозяин гостиницы, где мы живем, ни в чем тебе не отказывая, надеется, что ты вот-вот получишь деньги. Панталон поверил хозяину гостиницы и дал нам ссуду. Купцы, ослепленные нашей знатностью, чего только не отпускали нам в долг. Наконец, даже донья Сирена, которая так усердно помогала тебе... Все они живут надеждой на вознаграждение, и мы не можем требовать от них еще чего-то. Золотыми буквами начертано у меня в сердце имя этого славного города — он мне словно родной отец. Но, если ты не забыл, нас разыскивают! А знаменитое болонское дело? Ведь в нем было уже три тысячи листов, когда мы сбежали. Разве с тех пор обвинение не стало еще толще, благо ученейший юрист, болонский доктор, самолично взялся за дело? Уж, конечно, от его заключения нам не поздоровится. И ты все еще сомневаешься? Ты все еще упрекаешь меня?