Увы! Где была она, эта Индия? Как далеко от нее находилась Шучорита? Откуда явился этот преданный Индии фанатик, забывший о себе аскет? Почему, растолкав всех вокруг, он подошел и встал рядом с ней? Почему, без колебаний, отметая в сторону все препятствия, он именно ей сказал: «Но без тебя все это напрасно. Я пришел за тобой. Пока ты находишься вдалеке, жертва не будет полной»?

Шучорита и сама не могла понять, почему от этих слов по ее щекам медленно поползли слезы.

Гора смотрел на нее, и ему казалось, что она похожа на чистый и нежный цветок, орошенный росой. Глаза Шучориты были полны слез, но она не опускала их. В них не было ни тени смущения, ни тени робости, и, встретив ее взгляд, юноша дрогнул, подобно тому как содрогается во время землетрясения мраморный дворец. С громадным усилием он овладел собой и отвернулся к окну. Было уже совсем темно. Там, где узкий переулок упирался в улицу, виднелся кусочек неба, черного, как уголь, усеянного яркими звездами. Этот клочок неба и несколько звезд увлекли мысли Горы далеко-далеко прочь от будничных забот, от повседневных дел этого привычного мира. Тысячелетия бесстрастно наблюдали они, как возвышаются и сходят на нет династии царей, равнодушно внимали мольбам и стонам людей. Но сейчас, когда из бездонных глубин жизни к ним долетел зов одного человеческого сердца, обращенный к другому, когда их коснулось дыхание безмолвной тревоги затерянной во вселенной земли, казалось, дрогнули и далекие звезды, и далекое небо.

В эту минуту экипажи и люди, двигавшиеся по улице оживленной Калькутты, показались Горе нереальными, как тени на экране кинематографа. Шумы города не достигали его ушей. Он смотрел в глубь собственного сердца — там было спокойно, темно и тихо, как в ночном небе, и там сияли нежные глаза, полные слез, и звали его из ниоткуда в никуда…

Гора вздрогнул, услышав голос Хоримохини, которая хотела угостить его чем-то.

— Только не сегодня, — поспешно ответил он, — извините меня, я должен уйти. — И, не дожидаясь ответа, он быстро вышел.

Хоримохини удивленно посмотрела на Шучориту, но та тоже направилась к двери, оставив Хоримохини качать головой в полном недоумении.

Вскоре пришел Пореш-бабу. Не найдя Шучориты в ее комнате, он отправился к Хоримохини и спросил, где она.

— Откуда я знаю, — раздраженно ответила та. — Она долго разговаривала с Гоурмохоном-бабу в гостиной, а теперь, верно, одна бродит по крыше.

— По крыше? В такой холод?! — удивился Пореш-бабу.

— Пусть немного прохладится. Теперешним девушкам холод не вредит.

У Хоримохини сегодня было прескверное настроение. Рассердившись, она даже не позвала Шучориту ужинать, а та тоже забыла о времени.

Шучорита очень встревожилась, увидев на крыше самого Пореша-бабу.

— Пойдем, отец, вниз. Ты простудишься, — позвала она его.

Когда, войдя в освещенную комнату, Шучорита взглянула на Пореша, его измученный вид потряс ее. Все эти годы он был отцом и наставником рано осиротевшей девочки, и вот сегодня ее чуть не увлекли прочь от него, чуть не разорвали все узы, которые связывали их с самого ее детства! Шучорита чувствовала, что никогда не простит себе этого.

Пореш устало опустился на стул, а она, чтобы не показать ему своих слез, встала за его спиной и принялась нежно перебирать его седые волосы.

— Биной отказался вступить в «Брахмо Самадж», — сказал Пореш.

Шучорита молчала.

— Я не очень огорчен, — продолжал Пореш. — У меня еще раньше были свои сомнения на этот счет. Но из слов Лолиты я заключаю, что она не видит в этом никакого препятствия к своему браку с ним.

— Нет! — с силой сказала Шучорита. — Нет, отец! Этого никогда не должно быть! Ни за что!

Столь бурное проявление чувств было так несвойственно Шучорите, что Пореш невольно удивился:

— Чего никогда не должно быть?

— По какому же обряду они вступят в брак, если Биной не станет брахмаистом?

— По индуистскому.

— Нет, нет! — воскликнула Шучорита, отрицательно тряхнув головой. — Как ты можешь говорить это? Ты и мысли такой допускать не должен! Чтобы после всего Лолита на своей свадьбе кланялась идолу! Я не согласна! Нет, нет!

Уж не потому ли, что всеми мыслями Шучориты завладел Гора, она и восприняла так болезненно известие о том, что свадебная церемония состоится по индуистскому обряду? Своей вспышкой она как бы давала понять Порешу, что она по-прежнему с ним, словно хотела сказать ему: «Я никогда не оставлю тебя. Никто не заставит меня разорвать нити, которыми я связана с твоей общиной, с твоими взглядами, с твоим учением!»

— Биной согласен, чтобы свадьба была без идолопоклоннических обрядов, — сказал Пореш и, когда Шучорита вышла из-за стула и села против него, продолжал: — Что ты скажешь на это?

Шучорита ответила не сразу.

— Но ведь это значит, что Лолита должна выйти из нашей общины!

— Я много думал над этим. Знаешь, Радхарани, когда человек вступает в конфликт с обществом, нужно принимать во внимание два момента: на чьей стороне правда и кто сильнее. Нет никакого сомнения, что общество всегда сильнее, и восставшему, конечно, приходится страдать. Но Лолита не раз говорила мне, что она не только согласна перенести любые невзгоды, но даже рада будет им. Если это правда, я не вижу в ее замужестве ничего плохого и не знаю, вправе ли я помешать ему.

— Но как же все это будет, отец? — спросила Шучорита.

— Я знаю, — ответил он, — что впереди нас ждет много неприятностей, но поскольку в браке Лолиты с Биноем ничего дурного нет, то я, право, не вижу, почему я должен считаться с препятствиями, которые будет ставить на их пути община. Совершенно неправильно, чтобы из уважения к своей общине человек становился узким и ограниченным в своих взглядах и поступках. Напротив, из уважения к нему община должна более широко смотреть на вещи. Поэтому-то я и не могу осуждать тех, кто, сознавая, что их поступки принесут им неприятности, идет на это.

— Больше всего неприятностей придется испытать тебе, отец.

— Об этом не стоит думать.

— Ты уже дал согласие?

— Пока нет, но я дам его. Кто, кроме меня, благословит Лолиту в путь, который она избрала? Кто, кроме господа, может помочь ей?

После того как Пореш-бабу ушел, Шучорита долго сидела в каком-то оцепенении. Она знала, как сильно любит Пореш Лолиту, и ей легко было представить себе, что он должен был пережить, прежде чем решиться позволить любимой дочери сойти с проторенной тропы и шагнуть в неизвестность. И все же, несмотря ни на что, он — очень немолодой человек — готов был помочь ей восстать против всех и не обнаруживал при этом почти никаких признаков тревоги. Он избегал проявлять свои душевные силы, но в минуты кризиса оказывалось, что запас их поистине неисчерпаем!

В другое время ее никогда не поразила бы так эта внутренняя твердость; ведь как-никак она знала его с самого раннего детства. Но сегодня, потрясенная откровениями Горы, она отчетливо поняла, насколько противоположны характеры этих двух людей. Как неукротима сила воли Горы! Как безжалостно он мог все смести со своего пути и подавить чужую волю. Быть с ним заодно — значило беспрекословно подчиняться ему во всем. Сегодня Шучорита подчинила ему свою волю, и в самом унижении этом видела счастье; она чувствовала, что, принося в жертву свою гордость, она обретает нечто неизмеримо большее. Но сейчас, когда ее отец, задумчиво опустив голову, переступил порог освещенной комнаты и исчез во тьме, она не могла не сравнивать его с Горой — сильным, целеустремленным, в расцвете юности, — и невольно испытала желание сложить к ногам Пореша цветы преданности своего любящего сердца. Долго сидела она, уронив на колени руки, безмолвная и неподвижная, как изваяние.

Глава шестьдесят первая

С самого утра комната Горы стала ареной бурных споров. Раньше всех, посасывая трубку, пришел Мохим.

— Ну что ж, Биной, кажется, наконец разорвал свои цепи? — спросил он Гору.