«Ах вот оно что», — подумал Билл с нарастающей яростью.

— Хоть что-нибудь. Скелет. Останки.

— Уверяю вас, — ровно произнес Билл, — было сделано все возможное.

— Ну так мне этого недостаточно.

— Ах вот как.

— Вы что, всерьез хотите мне сказать, — Грег гнул свое, — что эта гигантская организация со всеми своими возможностями, организация, которая ведет успешную разведку урана, золота, железной руды, нефти, не в состоянии найти какие-то паршивые кости?

Тут Билл не выдержал.

— Ах ты, вонючий лицемер, — заорал он. — Ведь тебе только затем и нужно юридическое подтверждение смерти Стефани, чтобы наложить лапы на ее деньги. А я — я любил Стефани Харпер! Она была мне, как дочь. — Он немного помолчал и продолжал уже более спокойно. — Печально, что вы так и не удосужились узнать ее получше. Тогда бы вам многое было понятнее. Она не была само совершенство, но это была добрая девушка, и люди не были ей безразличны. Она отдавала, и отдавала щедро, и единственное, чего ожидала взамен, чтобы судили ее по поступкам, а не по происхождению. Она делала все, что было в ее силах, — а это лучшая эпитафия для любого.

— Я не собирался…

— Помолчите-ка и выслушайте до конца. Да, мне очень хотелось бы похоронить Стефани Харпер по-человечески. И все-таки я рад, что тело ее не нашлось. — Он нападал на Грега, но и сам выглядел не столь уж уверенно. — И знаете почему? Потому что я хочу, чтобы на протяжении ближайших семи лет вы бы не знали ни минуты покоя. После этого, верно, вы по закону получите часть одного из самых больших состояний в Австралии. Но — есть одно «но», сынок, о котором тебе неизвестно, потому никто не предполагал, что все так может обернуться.

Грег насторожился. Это еще что такое? Ему с трудом удалось подавить противное чувство страха, которое острой болью отозвалось в животе. Ведь все так точно продумано… разве нет?

— Следует сказать вам, — Билла явно начал развлекать этот разговор, — что накануне вашей женитьбы я убедил Стефани добавить один пункт в ее завещание. В случае, если она умрет раньше вас, а вы вновь женитесь, вы теряете право на наследство.

В комнате повисла напряженная тишина. Грег сидел в кресле, не говоря ни слова и отказываясь поверить в услышанное. Билл, разрядившись, откинулся на спинку стула.

— Вот, стало быть, так. А пока вам стоит начать подыскивать работу. Не думаю, что та… тот ценный вклад, который вы внесли в деятельность компании, помешает нам отказаться от ваших услуг как одного из директоров, если найдется достойная замена. И возможно, работа с целью добыть средства к существованию покажется вам приятной переменой в жизни.

Подняв голову, Грег ненавидяще посмотрел на Билла, который точно знал, что противник, будь у него малейшая возможность, без колебаний прикончил бы его. Неожиданно Грег вскочил со стула с проворством пантеры, и впервые в жизни Билл почувствовал, как на него накатила волна физического страха. Затем, так и не сказав ни слова, Грег вылетел из комнаты.

Билл не мог унять какую-то странную дрожь. Но в то же время он чувствовал, что избавился от ноши. «Да, наши дела еще не закончены, мистер Марсден, — сказал он самому себе. — Но ждать осталось недолго».

Жизнь в сиднейском аэропорте Мэскот не замирает ни на минуту. Но особенно напряженной она становится по утрам в будние дни. Для женщины, которая недели и месяцы провела вдали от цивилизации, в мягкой тишине Орфеева острова, мощный напор и суета человеческого муравейника оказались настоящим ударом. Наполовину смущенная, наполовину напуганная, она кое-как протолкалась к главному входу.

— Такси?

Не задумываясь, Тара с облегчением устроилась на заднем сиденье потрепанного седана.

— Куда ехать? — Они уже двигались в сторону города, а она все еще ничего не могла сказать таксисту.

— Ну… — У Тары не было никаких определенных планов, она предпочитала, чтобы события разворачивались своим чередом. — Мне надо где-нибудь остановиться. Подешевле. Я не знаю… не знаю этих районов Сиднея. Может, подскажете?

Когда такси остановилось в том районе города, который называют обычно Роке, Тара впервые почувствовала, что такое бедность. Унылый, замусоренный квартал в обширной тени моста предлагал только то, что мог предложить — дешевые пансионаты со всем их содержимым. И все же Тара чувствовала, что попала, куда нужно. После продолжительного и дорогостоящего пребывания на Орфеевом острове она изрядно поиздержалась. Но даже если бы у нее все еще был мешок денег, она ни за что не остановилась бы в отеле « Риджент». Он был для Стефани Харпер. А Таре Уэллс следует жить по средствам.

Мучаясь с чемоданом и обливаясь потом в липкой полуденной духоте, Стефани добралась до частной гостиницы в угловом доме, выходившем фасадом на шоссейную дорогу. За пыльным окном Тара заметила бармена, подававшего напитки шумной клиентуре — исключительно мужчинам. Тара посмотрела на месиво мужских тел в майках, неаппетитные животы, раздувшиеся от пива, глаза, обращенные в ее сторону, и сердце у нее упало. Но тут ее заметил бармен и кивнул, чтобы она вошла через боковую дверь.

— Вам комнату, милочка? — спросил он без предисловий.

— Вот именно.

— Пятьдесят долларов в неделю…

— Хорошо.

— … с уплатой за месяц вперед и сто долларов залога…

— Залога? — Тара была поражена. Ей и слышать про такое не приходилось.

— Да, знаете ли, хозяевам в наши времена приходится быть поосторожнее… — Маленький, средних лет мужчина с редеющими песочного цвета волосами, казалось, был воплощенная осторожность. — Раньше я верил людям — жили в долг, — а потом раз, и их нет.

— Но мне просто нечем платить залог, да и вперед слишком много…

— Таков уж тут порядок. А там сами решайте.

— Что ж, придется отказаться. Я приехала в Сидней всего с четырьмя сотнями долларов в кармане, и еще надо кое-что купить, к тому же я целый день ничего не ела, и работы тоже пока нет. Извините, что я отняла у вас время. — Она повернулась к выходу.

— Эй, подождите-ка. О залоге я мог бы и забыть.

— А как насчет аванса за две недели? Хозяин заколебался.

— Ладно. Пусть будет две недели. Но только сразу.

Тара улыбнулась. Право, она может нравиться людям, если только захочет. Это уж точно, подумала она, довольная собой. Наверное, и с работой проблем не будет.

— Хотите посмотреть комнату? Сюда. — Он взял чемодан и двинулся вперед, болтая без умолку.

— Это добрый старый трактир. Настоящий обломок нашей истории. Построен в 1915 году. Там внизу, в баре, полно фотографий, посмотрите, если интересно.

По темной лестнице они поднялись на узкую площадку. Он толкнул дверь. В дальнем конце было окно, а вся комната лежала в густой тени моста. Вид у комнаты был тот еще — грязь, запустение и почти никакой мебели. За рваной дерюгой скрывалась пыльная кухонька. Тара с трудом подавила вздох разочарования.

От хозяина не укрылась ее реакция.

— Буду с вами откровенен, — извиняющимся гоном заговорил он, — эта комната пустует многие месяцы, и я совсем забросил ее. Рассчитывал на жильца попроще, ну, вы понимаете, что я имею в виду. Но в наше время уж очень рискуешь нарваться на какого-нибудь наркомана или бандюгу. А с полицией мне вовсе не хочется иметь неприятностей.

Он помолчал и внимательно посмотрел на нее.

— Ну а вы девушка славная, и я мог бы помочь… прибраться. Между прочим, меня зовут Сэнди. Я живу прямо над вами, под крышей, и свободное время у меня бывает. Я теперь сам себе хозяин. В конце прошлого года у меня умер друг — от рака, — мы двадцать семь лет работали вместе…

Голос его прервался. Тара порывисто схватила его за руку, потом подошла к окну.

— По крайней мере залив виден! — сказала она.

Остановившись посреди холла в доме на Хантерс-Хилл, Филип Стюарт внимательно проверил паспорт, билеты, пересчитал деньги. Тщательно упакованный багаж был около двери, а пальто висело рядом на стуле. Он взглянул на часы и вошел в гостиную.