Подумав, что, кажется, узнал кое-что новое о себе самом, Кипп со вздохом чмокнул Эбби в кончик носа, перекатился через нее и сел. К вечеру похолодало, и Кипп, отыскав теплый халат, с удовольствием закутался в него.

«Сможет ли она полюбить меня?»

«Полюбит ли он меня когда-нибудь?»

— Спи, — шепнул он и больше не сказал ни слова.

Эбби с улыбкой зарылась лицом в подушку.

Свою первую ночь они тоже провели в этой постели. Это был день их свадьбы — день, который она не забудет никогда.

Встав с постели, Кипп ступил босыми ногами на ковер и вполголоса чертыхнулся.

Эбби закусила губу, чтобы не рассмеяться, мигом догадавшись, что произошло. Конечно, ее щенок, может быть, нисколечко не походил на Пончика, но лужи его были ничуть не меньше.

«Ну и ладно, — сонно подумала она, потом натянула одеяло до подбородка и блаженно вытянулась. — Ничего страшного. Главное — мы помирились».

Глава 21

Дни летели быстро. И вот наконец настал вечер, который должен был запомниться ей навсегда, — вечер приема, на котором Эбби в первый раз предстояло играть роль хозяйки дома. День их свадьбы не считается, решила она, в тот вечер она была слишком ошеломлена, слишком растерянна, чтобы думать о чем-нибудь еще, кроме перемен в своей жизни.

Всю неделю до этого события Эбби либо некогда было вздохнуть, либо она изо всех сил делала вид, что так оно и есть. Она возилась с Герой — так она назвала собачку. Призвав на помощь Гиллета и миссис Харрис, она долгими часами обсуждала с ними предстоящий раут. Как украсить зал, что подать к столу, каких музыкантов пригласить и что попросить сыграть, при том что танцев не будет.

«Уже легче», — подумала она. Всего какие-то две сотни приглашенных явятся к ним в дом, поприветствуют хозяев, после чего, предоставленные сами себе, станут переходить из одной комнаты в другую, маленькими глотками потягивая вино и стараясь не замечать, когда их толкают под ребра или наступают на ноги, будут улыбаться и судачить, после чего наконец уедут, чтобы их место тут же заняли другие.

Мало кто из гостей пробудет больше четверти часа. Однако после визита всем придется ждать целый час, прежде чем кучер подгонит экипаж к дверям. И из этого времени полчаса уйдет на то, чтобы протолкнуться к выходу сквозь плотную толпу непрерывно прибывающих гостей. А потом они будут переминаться с ноги на ногу на крыльце в ожидании кареты.

Эбби искренне считала всю эту затею глупой, однако молчала, догадываясь, что каждый из тех, кто имеет в обществе хоть какой-то вес, вряд ли с ней согласится. Наоборот, они станут вспоминать этот раут много дней подряд, с восторгом и завистью называя его великолепным.

Вообще говоря, все это не слишком заботило Эбби. Да и о рауте она думала в основном потому, что с его помощью надеялась разрешить по крайней мере одну из своих проблем. А если повезет, то и обе сразу.

Самые крупные из ее проблем, как когда-то окрестил их Кипп, еще ждали своего решения. А пока и сама Эбби, да и Кипп тоже не находили себе места и, по меткому выражению дядюшек, походили на мышку, которая только что наткнулась на блюдечко с молоком.

Но в спальне все было по-другому. Ночи они проводили вместе, засыпали и просыпались в объятиях друг друга и не могли насытиться любовью.

А днем Эбби постоянно ловила на себе взгляд мужа, да и сама не раз замечала, что украдкой наблюдает за ним. Обедали они обычно вдвоем, после обеда играли партию-другую в шахматы, почти на целую неделю лишив лондонский свет своего общества. Ни Эбби, ни Кипп ни о чем не договаривались — просто им не хотелось выезжать. Гораздо до приятнее было проводить время вместе, или с Брейди, или с кем-нибудь из близких друзей, к тому же оба горели желанием пораньше отправиться в спальню.

Может быть, думала Эбби, это потому, что ночью слова им были не нужны?

Хотя теперь жизнь Эбби и стала гораздо спокойнее — благодаря ловкости и твердости Киппа, умудрившегося быстро выдворить из дома почти всех ее докучливых родственников, — все же в каком-то смысле ей было даже тяжелее. К примеру, теперь между ней и мужем не было уже никого, за кем она могла бы укрыться, чтобы избежать разговора. Ведь они остались вдвоем (Игги не в счет), и если бы не присутствие Брейди, то она очень скоро превратилась бы в тень. Эбби совсем извелась. Больше всего на свете она боялась, что не выдержит и, кинувшись мужу на шею, признается ему в любви. Или, чего доброго, спросит, любит ли он ее.

В этот вечер к обеду явился только Брейди — Софи заранее прислала записку с извинениями. «Либо обед, либо раут, — писала она. — Нельзя же на целый день оставить ребенка без матери, верно?» Софи отказалась нанять малышу кормилицу, решив, что будет кормить сына сама, как до этого кормила дочь. В светском обществе были этим неприятно удивлены, по Софи только смеялась.

Как и всегда при мысли о Софи, Эбби улыбнулась, в очередной раз возблагодарив небеса, что они послали ей такую подругу — веселую, остроумную, умевшую наслаждаться жизнью, преданную друзьям и способную хранить тайны, что, кстати, делало из нее превосходную сообщницу.

— Вспомнила о чем-то приятном? — осведомился Кипп с противоположного конца до смешного пустого стола. — О клубнике, наверное?

Эбби бросила взгляд на десерт — свой любимый десерт — и покачала головой:

— Нет, просто подумала о Софи. Она пообещала, что постарается приехать последней. Тогда у нас будет хотя бы пара минут, чтобы поболтать без помех.

Брейди кивнул:

— Брэм сказал то же самое. Велел и мне приезжать попозже, причем повторил это несколько раз и с такой ухмылкой, что у меня мурашки поползли по спине. Интересно, что он имел в виду, Эбби? Я спрашивал, но он ответил только, что это, дескать, сюрприз.

— Ну, Брейди, в таком случае, надеюсь, ты не захочешь его разочаровать? — лениво протянул Кипп, в то время как Эбби упорно молчала. Стало быть, Софи рассказала мужу об их плане, подумала она. Впрочем, Софи всегда обо всем ему рассказывает.

Будут ли и они с Киппом когда-нибудь так же близки? Эбби всей душой верила в это, хотя и понимала, что эта новая нежность, почти близость, которая установилась между ними, пока еще не означала доверия.

Внезапно потеряв всякий интерес к клубнике, она отодвинула от себя тарелку.

— Простите, Эбби, — смутился Брейди.

Бросив на Киппа удивленный взгляд, он убедился, что у того тоже вдруг резко испортилось настроение. Но поскольку Брейди подозревал, что и внезапно повисшая в комнате грозовая тишина, и тревога, снедавшая обоих супругов, имеют самое прямое отношение к его дурацкой идее бросить Эбби в объятия Киппа, то со свойственной ему храбростью он решил вызвать огонь на себя.

— Итак, как поживает наша маленькая мисс Блисс? — не найдя ничего лучшего, громко спросил Брейди в надежде, что ему удастся перевести разговор в более безопасное русло. — Надеюсь, она все еще с вами?

— Да, только мы по-прежнему ничего о ней не знаем. — Эбби с радостью ухватилась за возможность поговорить на нейтральную тему. — Киппу это не нравится, но я не вижу причин волноваться. Все мои поручения выполняются безукоризненно, Реджина даже выводит Геру погулять, когда я бываю занята. Шьет она великолепно, предложила научить слуг читать и писать, и притом откровенно заявляет, что считает Игги помесью шакала и волчицы. Так что мы чудесно ладим, хотя девочка еще не доверяет мне настолько, чтобы рассказать свою историю.

— Хотя, надо сказать, недостатка в историях у нее нет, — вмешался Кипп, поднося к губам бокал. — Между прочим, Брейди, ты не поверишь — девчонка наизусть знает Шекспира!

Брейди потрясение уставился на Киппа:

— И тебе по-прежнему не интересно узнать, кто она такая?! Просто ушам своим не верю! Дьявольщина, да вы, должно быть, самые нелюбопытные на свете люди, если до сих пор не вытрясли из мисс Блисс все ее маленькие тайны!

— Ха! — хмыкнул Кипп, вслед за Эбби вставая из-за стола. Супруги направились к лестнице, чтобы приветствовать первых гостей. Хотя столовая располагалась в задней части особняка, им был слышен грохот колес экипажей, проносившихся по площади, и Кипп по опыту знал, что очень скоро улицы заполнятся каретами, — настал тот час, когда высший свет пробуждается к жизни. — Просто серые глаза этой маленькой плутовки тебя заворожили! Знаю я тебя, Брейди!