¹Итон — одна из старейших престижных мужских средних школ Великобритании, где учатся представители аристократичес­ких семей. Эту школу заканчивали почти все премьер-министры Англии. — Прим. перев.

[131]

ке для игр, в школе и на спортивном поле. В подростковом возрасте стремление к достижениям и почестям неизбежно и часто преувеличено, и никто из нас полностью от него не свободен.

Во взрослой жизни подобные желания усиливаются. За ними не только история, традиции и до определенной сте­пени религиозное воздействие кальвинизма, но также са­мые очевидные «достижения» нашей изобильной культуры. Реклама играет на нашем стремлении к приобретениям и использует это стремление для продажи товаров. Газеты рассказывают об обычном человеке, только если он убил или ограбил кого-то или сам был убит или ограблен, но мы ежедневно читаем о самых мелких событиях в жизни бога­тых и известных людей на следующий день после того, как эти события произойдут, а когда такие люди умирают, мы снова читаем о них в длинных некрологах.

Мы изучаем бизнес, овладеваем профессиями, чтобы раз­вить способности к приобретению богатства и статуса, но курсов по развитию способности любить не существует. Есть Гарвардская школа управления бизнесом, но нет Гарвард­ской школы любви, и если бы какой-нибудь эксцентрич­ный миллионер, бывший студент Гарварда, пожертвовал деньги на открытие такой школы, он поставил бы попечи­тельский совет университета в трудное положение.

Мир не оказывает почести за достижения в любви. Ког­да человек счастлив в любви, друзья о нем говорят: «Как ему повезло!» Когда мы видим очень удачный брак, то го­ворим: «Им повезло, что они нашли друг друга». Мирские достижения мы считаем признаком выдающихся способно­стей, а вот достижения в любви — случайностью: два чело­века просто случайно встретились и у них все получилось хорошо. Нет никаких предположений о мудрости выбора, о том, что, выбирая друг друга, мы сделали значительные уси­лия и проявили высокое мастерство в достижении гармо­нии, счастья и осуществленное™ друг в друге.

Учитывая, какое огромное давление оказывается на лю­дей, чтобы они повернули в другую сторону, поразитель­но, что любовь все еще остается одним из наших главных

[132]

идеалов. Должно быть, вещи, их приобретение и статус не ликвидируют одиночество, тревогу, потребность в любви и совместном счастье.

Чрезвычайно трудно избежать привязанности к приоб­ретению, когда оно занимает такое большое место. Успех важен для нас, а наиболее очевидным его показателем яв­ляются финансовые достижения. Почти все имеет свою дену, и люди начинают считать, что деньги — самый простой и универсальный способ определения ценности. В приобре­тении мирских вещей они видят удовлетворение, безопас­ность, статус, рост своего «я», подтверждение своих спо­собностей и достоинства. Как ребенок, наконец добравший­ся до сливы, они думают: «Какой я хороший мальчик!»

Вещей недостаточно

Все это было бы превосходно, если бы не два соображе­ния. Во-первых, всегда существует постоянная, неослабная забота о своем «я», которая скорее напоминает инфантиль­ную любовь к себе, чем более зрелые выражения такой любви. Почему человек, чье состояние в полной безопас­ности, продолжает лихорадочно следить за колебаниями рынка ценных бумаг? Почему человек с таким статусом продолжает заниматься делами даже в выходные дни и во время отпуска? Безопасность должна как будто приносить свободу от необходимости постоянного самоутверждения, она должна принести уверенность в себе и спокойствие.

Второе соображение сводится к тому, что мы живем в мире людей. Сколько бы богатства мы ни накопили, на эмоциональную настроенность нашей жизни в первую оче­редь влияют те, кто к нам близок, и то, как мы на них реагируем. Разумеется, мир наделяет нас почестями и ста­тусом, но в глубоком личном смысле для нас наиболее цен­но наше положение в собственной семье. А члены семьи реагируют на нас не в соответствии с социологическими прин­ципами. Дома они раскованы, да и нас видят без всех укра­шений социально-экономических достижений, И миллионер,

[133]

и самый обычный человек смотрят на своего шестилетне­го ребенка да и на всякого близкого человека с той же самой обнаженной способностью любить. Рано или по­здно, но истина проявится. Не все можно купить. Людей ничем заменить нельзя.

Любовь к материальным богатствам и любовь к людям часто вступают в противоречие. Однако в человеческой при­роде или обществе нет такого закона, который делал бы это необходимостью. У каждого из нас обязательно много раз­новидностей любви, и одна из самых больших жизненных трудностей — добиться их совместимости. Идеальное ре­шение не требует, чтобы мы чем-то жертвовали. Очень мно­гие сумели объединить преимущества обоих видов любви и убедились, что они могут гармонично сосуществовать. При­обретения и достижения совсем не обязательно должны делаться за счет другого человека. Совместные усилия — не только мечта. Известно, что люди достигают большего, когда работают совместно, а не друг против друга. Даже деловые отношения оставляют место для достоинства, уважения и любви. Чем больше эти качества проявляются в нашем по­вседневном поведении, тем более совместимыми становят­ся работа и любовь. Отношения с другими людьми прино­сят большее удовлетворение, мы становимся менее насто­роженными, материальные символы статуса меньше нас привлекают, чем глубокие внутренние ценности, которые готовы разделить с нами окружающие.

Такой тип достижений или успеха обогащает жизнь мно­гих; но не всем так везет. Некоторым трудно освободиться от привязанности к себе и проявлений любви к себе, оли­цетворенных в материальном обладании. Такие люди не в состоянии с такой же силой и энергией привязываться к другим. Неспособность устанавливать и поддерживать проч­ные отношения заслуживает более пристального рассмот­рения.

[134]

8. НЕСПОСОБНОСТЬ ЛЮБИТЬ

Мало кто из нас, если таковые вообще существуют, счи­тает себя не способным любить. Как бы мы себя ни вели, мы считаем, что действуем из самых справедливых, благород­ных и любящих побуждений. Не все разделяют такое наше мнение о себе, но в этом случае мы считаем, что нас недо­оценивают и судят о нас несправедливо. А вот в других мы легко различаем и осуждаем неспособность любить. Непред­взятый взгляд на проблему показывает, что поведение, ли­шенное любви, в той или иной степени характерно для нас всех. Конечно, у некоторых оно проявляется сильней.

Согласно определению любви всего лишь как привя­занности, мы неизбежно развиваем множество видов любви. В предыдущих главах эти разновидности перечислялись. Но у некоторых привязанности глубже и больше направлены на людей. Ранний жизненный опыт делает многих неуверен­ными в себе, отчужденными и способными во взрослой жизни лишь на поверхностные отношения. Есть люди (таковыми были, например, первые пациенты Фрейда), которые пере­жили такой неприятный опыт в любви, что потеряли всякую способность влюбляться снова. И, разумеется, есть очень много таких, которые любят, скорее, вещи, чем людей, и

[135]

эта их привязанность к статусу, богатству, достижениям отнимает энергию, которую они могли бы потратить на людей. Хуже всего то, что мы все в годы формирования характера обязательно и часто сталкиваемся с проявления­ми враждебности и учимся испытывать чувство нелюбви и вести себя без любви.

На первый взгляд может показаться, что жизнь младен­ца настолько невинна, что свободна от несовершенств люб­ви, которые преследуют нас позже. В конце концов, разве родители не любят своих детей? Конечно, любят и многое для них делают. Тогда откуда эти несовершенства? Как они возникают в детском опыте любви?

Любовь без радости

Чтобы понять психологический климат, в котором во- лей-неволей оказывается младенец после рождения, необ­ходимо проанализировать самого себя. Начнем с предполо­жения, будто как родители мы все любим своих детей. Мы знаем, что многие не собирались заводить детей. Они могут даже вообще не хотеть их или хотят завести в будущем, в более подходящее время, но не в то, когда рождается ребе­нок. Это не обязательно вина родителей. Жизнь полна сюр­призов, и ребенок может появиться действительно в непод­ходящее или даже трудное время. Трудности могут быть финансовыми, психологическими, они могут быть связаны с обстоятельствами, неподконтрольными родителям. Одна­ко если родители испытывают напряжение и тревогу, это обязательно отразиться на их отношениях к ребенку.