Разные мнения существуют по поводу того, насколько удалась Рену общая композиция ансамбля. Упрекали его в том, что открывающаяся с Темзы перспектива ведёт «в никуда», так как завершается слишком малым по размеру памятником, и в том, что слишком часто стоят колонны, окружающие барабаны куполов. Но как бы то ни было, Гринвичский госпиталь остаётся единственным сохранившимся в самом Лондоне классическим архитектурным ансамблем, обладающим и единством замысла, и должной монументальностью.

Часть зданий Гринвичского госпиталя отведена нынче для экспозиций Национального морского музея. Своеобразным музеем является и стоящий у гринвичских причалов «Катти Сарк», последний из деревянных чайных клиперов XIX века.

Замечательные архитектурные ансамбли Хэмптон–корта и Гринвичского госпиталя, Вестминстерский дворец, госпиталь Челси и многие другие здания достойно украшают Темзу, эту важнейшую реку Англии. Однако все же наибольшую славу ей принесли всемирно известные лондонские доки и порт, расположенные в восточной части города. Всей историей своего развития и каждым нынешним днём напряжённой жизни они связаны с огромным районом Лондона, Ист–эндом.

Ист–энд

Даже сравнительно беглое ознакомление только с главными достопримечательностями Лондона требует много усилий и времени. Памятники древности, выдающиеся сооружения и целые архитектурные ансамбли, первоклассные произведения искусства, превосходные парки, площади и сверкающие, шумные центральные улицы — всюду много удивительного, заслуживающего пристального внимания. Однако, как ни поразительны Тауэр и Сити, Вестминстер и Вест–энд, всего этого явно недостаточно для того, чтобы сказать, что знакомство с огромной столицей британских островов состоялось. Необходимо собственными глазами увидеть ещё один важнейший лондонский район, где нет древних соборов и поражающих воображение дворцов, почти нет зелени и великолепных площадей, но зато есть много другого интересного и поучительного, дающего богатую пищу для размышлений и позволяющего увидеть Лондон как бы в другом ракурсе. Речь идёт о восточной части города, о «восточном конце» — Ист–энде. Знакомство с ним даст не только новые, отличные от ранее испытанных впечатления, но и позволит совершенно по–другому понять и оценить увиденное в деловом Сити и богатом Вест–энде. Словом, не побывав в Ист–энде, ещё нельзя считать, что вы видели Лондон.

Ист–энд — это необыкновенно большой промышленный и рабочий район к востоку от Сити, возникший вокруг доков и многих предприятий с ними связанных. Среди округов, относящихся к собственно Ист–энду, выделяются Поплар и Степни — наиболее старые промышленные районы Лондона. Само собой разумеется, это не означает, что все или почти все промышленные предприятия сосредоточены только лишь в Ист–энде. Их достаточно много и в других частях города, а люди, работающие на этих предприятиях, рассеяны на огромной территории. Вот почему и бытуют два понятия, выраженные одним названием Ист–энд — рабочие округа в районе доков как понятие географическое и весь трудовой Лондон с точки зрения социальной.

История Ист–энда уходит корнями в далёкое прошлое Лондона. Бурное промышленное развитие Англии в XVI веке превратило Лондон в крупнейший торговый центр, через который, прежде всего благодаря Темзе, шёл сбыт большинства производимых в стране товаров. Все это требовало создания огромного торгового флота. Строилось большое число военных судов как для защиты торговых кораблей, так и для морских операций в войнах, которые велись в это время. После разгрома в 1588 году «Непобедимой Армады» Англия, вытеснив с морей свою бывшую соперницу Испанию, ещё больше расширила строительство флота. Первый, сухой док был создан в 1599 году в Ротерхите. Через несколько лет, в 1612–1614 годах, в Блэкуолле появляются доки Ост–Индской компании. Вокруг них, на северном берегу Темзы, начинает расти рабочий район Поплар. Интенсивное строительство доков в период промышленного переворота приводит к возникновению района Степни.

Транспортировка, погрузка и выгрузка товаров, конечно, требовали огромного числа рабочих рук. Однако в ещё большем количестве рабочих нуждались сами доки, а также связанные со строительством и оснасткой кораблей многочисленные канатные, ткацкие и другие мастерские. В Лондон хлынуло огромное количество ремесленников. Это были и согнанные огораживаниями со своих земель крестьяне и сельские ремесленники, мастеровые из Фландрии, Франции и других стран, гонимые за свои религиозные убеждения и искавшие в протестантской, «веротерпимой» Англии убежища. Историки отмечают почти катастрофический рост населения города. Если в 1530 году в Лондоне жило около пятидесяти тысяч человек и из них только тридцать пять тысяч в Сити, то к 1605 году столица насчитывала уже около двухсот двадцати пяти тысяч жителей. Старый город, конечно, не мог вместить весь этот человеческий поток, да, собственно, и не хотел этого делать. Сити ревниво оберегал свои привилегии, и многочисленные правительственные указы запрещали селиться сначала ближе двух километров от стен Сити, а затем эту дистанцию ещё больше увеличили. Хотя принимавшиеся законы не всегда оказывались действенными, тем не менее огромное число людей было поставлено в исключительно тяжёлые жизненные условия. Обитая в неблагоустроенных кварталах, они в своём большинстве оказывались в кабале у хозяев, потому что по английским законам того времени бездомных и не имевших работы людей ждали наказания и тюрьмы или дома для бедных, мало отличавшиеся от тюрьмы.

На улицах Ист–энда

Так в XVI веке неподалёку от Сити, главным образом к востоку от него, начинает складываться Ист–энд, имя которого станет нарицательным для всего трудового Лондона.

Особенно много строилось в Ист–энде различного рода промышленных предприятий в XVIII веке. И если докеры селились поблизости от доков, причалов и пристаней, то рабочие, занятые на этих предприятиях, естественно, старались найти себе жильё также неподалёку от места работы. Даже сейчас, спустя двести лет, в эпоху высокого развития техники, транспортная проблема для многомиллионного Лондона с его необыкновенно большой территорией — одна из острейших. А в ту пору иметь работу для простого рабочего означало и жить тут же, недалеко от места работы. Вот почему один из самых первых и важных признаков, определяющих лицо сегодняшнего Ист–энда, это чередование и постоянное совмещение в одних и тех же кварталах предприятий и жилых домов. Вряд ли нуждается в комментариях, сколь печально такое соседство для жителей Ист–энда.

В своей массе Ист–энд малоэтажен. Многие километры улиц застроены двухэтажными кирпичными, почерневшими от копоти и гари, совершенно одинаковыми домами. Их унылое однообразие в десятках кварталов не может не угнетать. Есть и немало многоквартирных домов с сырыми дворами–колодцами, открытыми железными галереями, которые служат не только входом в квартиры, но и обычным местом сушки белья. Почти все кварталы Ист–энда полностью лишены зелени, и это в городе, который славится своими огромными и действительно великолепными парками, находящимися в центре. Отсутствие садов и скверов ещё больше ухудшает условия существования населения Ист-энда, лишает его отдыха и радости, делает эти районы тоскливыми, особенно в пору дождей и туманов или в засушливые, жаркие летние дни.

Дома Ист-энда

В Ист–энде всегда селилось много эмигрантов. Характерный для всего района признак — наличие многих кварталов, почти сплошь заселённых выходцами из какой‑нибудь одной страны. Эти кварталы обычно живут своим собственным укладом, сохраняя обычаи и нравы, язык и религию своего народа. Только чаще всего эти колонии эмигрантов живут ещё в более худших условиях, скученно и намного беднее других обитателей Ист–энда.