— Я должен вернуться домой, — сказал он несчастно. — Я никогда не опаздываю. Андреа и дети будут сильно волноваться. Они будут думать, что со мной что-то случилось.

— Ну, кое-что на самом деле случилось, — резонно заметил я. — Только придумайте историю, которую сможете им рассказать, когда вернетесь.

— О нет, — отреагировал он. — Я никогда не смогу рассказать им об… этом. Это только напугает их. Это пугает и меня самого.

— Пожалуйста, расслабьтесь, — немного раздраженно сказал Томми. — С вами я и Джон Тэйлор, два самых опытных частных сыщика на Темной Стороне. Вы не были бы в большей безопасности, если даже упаковать вас в вату и бронежилет. Мы разберемся с вашей неприятностью. В конце концов, у меня изумительное дедуктивное мышление, а Тэйлор — единственный человек на Темной Стороне, которого боятся все остальные.

— Это не слишком успокаивает, — сказал Эмон, тем не менее, с легкой улыбкой. — Я, правда, ценю все, что вы для меня делаете. Вот только… Я не принадлежу этому месту.

Я не мог не согласиться с этим. Темная Сторона не для всех. Переместить Эмона в нашу бесконечную ночь означало то же, что бросить младенца волкам. Я все сильнее чувствовал обязанность защитить его и все больше злился на тех, кто решил провести его через это испытание.

— Мы проведем вас через это, — сказал я. — Как только мы поговорим с людьми во «Вдовьей Доле», я уверен, что они скажут все, что нам необходимо.

— Тэйлор очень хорош в вытаскивании ответов из людей, — сказал Томми беспечно. — Даже если придется вырвать их ломом.

Я тяжело посмотрел на него.

— На самом деле, ты не помогаешь мне, Томми.

— А разве мы нельзя было поймать такси? — печально спросил. — По-моему, в закрытом пространстве было бы гораздо спокойнее.

— Лучше этого не делать, — ответил я. — Не все, что здесь кажется транспортом, является им на самом деле. Такси есть такси, но большинство из них требует за свои услуги необычные и опасные платежи. Черт возьми, даже скорая помощь ездит на дистиллированном страдании, а посыльным мотоциклистам требуется порошок из крови девственниц за срочный вызов. На дорогах можно встретить все, что угодно, и большинство из этого — голодно. Лучше пройтись. Кроме того, в толпе нас труднее найти.

— Чем больше вы мне объясняете, тем хуже я чувствую, — сказал Эмон. — Не хотел бы я видеть здешнюю справочную. — Это была незамысловатая шутка, но при сложившихся обстоятельствах, для нее требовалась храбрость.

Мы держали путь в деловой сектор, и Эмон, казалось, немного расслабился, видя все больше деловых костюмов в окружающей нас толпе. Конечно, некоторые часть из них принадлежала демонам, в некоторых вовсе никого не было, но он был рад увидеть, наконец, хоть что-то знакомое. Полицейские-по-найму были жирными по определению, и подозрительно смотрели на меня, пока мы шли мимо, но держались на расстоянии. Им не платят столько, чтобы связываться со мной. Ходят слухи, что профсоюз полицейских-по-найму пытался протащить пункт в их контракты, который давал бы им право уйти на больничный, если я захожу на их территорию. Такие мелочи, как эта, придают жизни смысл.

Наконец, мы достигли здания корпорации «Вдовья Доля» и остановились перед главным входом, чтобы осмотреться. Впервые Эмон выглядел сердитым, а не расстроенным.

— Ее не должно быть здесь, — категорично заявил он. — Где угодно, но не в этом месте. Это ставит под угрозу всю нашу мораль. Не верю, что высшее исполнительное руководство знает об этом. Мы вкладываем деньги в благотворительность. Серьезные благотворительные фонды. Если высшее руководство знало об этом, то же самое руководство, которое решает, в какие благотворительные фонды вложить деньги, которые через нас проходят…

Он внезапно замолчал, поняв, что следует из его аргументов.

— Продолжайте, — сказал я. — Если они об этом знают и одобряют, то…

— То их решения, куда направить деньги, такие же подозрительные, как это место, — закончил Эмон убито. — Выходит, я провел двадцать лет, убеждая людей вкладывать деньги в недостойные предприятия. Если у «Вдовьей Доли» есть местный филиал здесь, я возникает вопрос…, где все те деньги, что поступали все эти годы.

— Вот видите, — сказал я. — Лишь несколько часов на Темной Стороне, и уже вы гораздо умнее, чем были. Давайте войдем и устроим небольшой переполох.

Я знал, что такая крупная корпорация, как «Вдовья Доля», обязательно защищена средствами магической безопасности, но даже при этом я был поражен, когда две больших каменные статуи по обеим сторонам двери внезапно ожили.

Высокие идеальные фигуры из лучшего мрамора повернули головы с медленным, трущимся звуком, и их слепые глаза уставились прямо на меня. Эмон чуть не выпрыгнул из кожи, и даже Томми шагнул назад. Я держал марку. Чем больше вы волнуетесь, тем меньше нужно это показывать. Обе статуи тяжело шагнули с пьедесталов, чтобы встать между нами и дверью. Они угрожающе возвышались надо мной, огромные, неповоротливые мраморные формы, холодные и непримиримые, как камень, из которого они были вырезаны. Такие убьют без угрызений совести, сделают любую ужасную вещь, которую им прикажут, потому что в них нет ничего хотя бы похожего на заботу о мягких, хрупких живых существах, которых они калечат. Камень крепок, но у него нет души. Томми смотрел, что я буду делать, и я оглянулся на него. В моем рукаве всегда есть несколько полезных уловок, но мне было интересно, что мог сделать известный экзистенциальный детектив. С легкой улыбкой он приблизился к статуям.

— Будьте умниками и постойте в сторонке, парни. У нас здесь дело.

— Никто не пройдет, — сказали статуя слева голосом, похожим на грохот камней.

— Становится интересно, — заявил Томми. — Как это вы разговариваете, ведь почти наверняка у вас нет голосовых связок?

Статуя смотрела на него безучастно: — Что?

— Ну, я имею в виду, что не представляю, как ты можешь просто двигаться, старая калоша. Будучи куском камня, и все. У тебя же нет даже мускулов, или чего-то подобного. Как вы можете просто подумать, что нужно сделать, когда у вас нет мозга? Как вы можете просто жить, если в вас нет ни клочка живой материи? Вы — просто камень, и ничего более, и поэтому не можете жить, думать и действовать.

Статуи явно никогда не размышляли об этом, и, впечатленные безжалостной логикой Томми, отступили назад на свои пьедесталы и вновь застыли неподвижно. Я пнул ту, что слева, просто чтобы убедиться, но она не двинулась с места. Я усмехнулся изумленному Эмону.

— Это — дар Томми — задать вопрос, не имеющий ответа, создать сомнения по любому поводу и превратить любую ситуацию в неразрешимую. Он может заболтать все четыре ноги от осла, а потом убедить их отвезти его домой. Адские Демоны, как известно, криком кричали от его ужасной логики. Если подумать, она, действительно, по-своему жуткая.

— Как мило, — протянул Томми. — По-моему, это должно быть уроком для всех нас. Не все решает насилие.

— Держу пари, именно им все и закончится, — сказал я.

— Конечно, — согласился Томми. — Ты же здесь.

Мы распахнули дверь и вошли в громадную, невероятно роскошную приемную, с полированными деревянными полами и подлинниками картин на стенах. Люди в новых офисных костюмах увидели, что мы вошли, и решили, что им необходимо срочно быть в другом месте. Каком угодно. Я направился прямо к стойке ресепшена с Томми и Эмоном на буксире. Приемная была велика, и прежде, чем мы добрались до стойки, распахнулись дальние двери, и вбежала целая толпа вооруженных парней. Они распределились и образовали полукольцо, отсекающее нас от нашей цели, направив на нас оружие. Я остановился и стал вдумчиво их рассматривать. Они создавали впечатление реальной силы, в бронежилетах вместо безвкусной униформы полицейских-по-найму, и они держали оружие так, как это делают люди, знающие, что с ним делать. Я стоял на месте спокойно, Томми и Эмон попытались вдвоем спрятаться за меня. Действительно, здесь была чертова уйма стволов, направленных прямо на нас. А парни позади них были каменно-уверенными и предельно собранными. Это были профессионалы, готовые завалить нас по первой команде. У меня появилось желание крикнуть — БУ! — чтобы посмотреть, что произойдет.