Немного развлекала сопровождающая его толпа.

Привидения плыли рядом, стараясь быть ближе к человеку. Касьянушка шёпотом причитал что-то эмоциональное о тёмной ноченьке и лихих людях. Дормидонт Силыч старался взять себя в руки, время от времени солидно откашливаясь, и тут же испуганно горбился, опасливо поглядывая вокруг. Линь Тай откровенно жался к Лёхину, выставив перед собой в блоке кулачишки. Один Глеб Семёнович гоголем плыл чуть поодаль, на всякий случай делая вид, что не имеет никакого отношения к разношёрстной компании. Мда, давненько привидения не гуляли по реальному миру. Привыкли к компьютерному, с его переходами от одной информации к другой, а тут - пространство без границ, да ещё что в небесах, что на земле. Здания не в счёт - они всего лишь препятствия.

Домовых тоже собралось немало. Аж семеро. Сначала Лёхин не понял, куда столько. Но, проснувшись к началу следующего дома, он вник в их боязливый и озабоченный разговор и понял: дедушки беспокоятся, что человек без ухода пролежал слишком долго, и может понадобиться помощь не одной пары рук. Кажется, предупреждения Лёхина, что к Даше домовой Дементий боялся подходить, они не восприняли всерьёз. А может, надеялись: увидев всё воочию, компанией-то легче будет разобраться.

К цели своей полуночники пришли быстро. Обычный дом, на дороге перед которым еле-еле разойтись двум машинам. Через пешеходную дорожку чуть дальше от дома, на асфальтовом пятачке, тесно стоят машины, среди которых тёмной громадой высится грузовик. Крайняя в ряду машина явно подъехала недавно, поскольку её обсиживали кошки.

Кошки смотрели куда-то вниз, пока к ним не приблизилась странная компания во главе с человеком. Теперь они уставились на человека, хотя что-то время от времени снова тянуло их посмотреть вниз.

Лёхин заинтересовался. Сначала ему показалось - владелец машины оставил в салоне включённое радио, по которому почему-то шла трансляция какого-то южноамериканского сериала: ругались эмоционально и основательно. Но тут ожил Шишик и с высоты хозяйского плеча углядел нечто, на что сверху вниз проскрипел, кажется, пренебрежительное: "Пхе!"

Домовые, негромко переговаривавшиеся, замолчали и тоже повернулись к машине. Даже призраки не выдержали - подлетели полюбопытствовать.

Что-то резко загудело гулким и глухим басом. Кошки вытянули головы посмотреть на колесо. Лёхин прислушался изо всех сил (ударили по шине?), хотя в прозрачном ночном воздухе и так любой шорох слышался издалека. Успел шагнуть к машине разок - и тут снова раздалось гудение, уже с другой стороны машины. И - Лёхин ушам не поверил - негромкий раздражённый голос с хрипотцой чётко произнёс фразу из довольно крепких словечек, причём смысловую нагрузку несло только её начало: "Ах ты!.."

- Пойдём, Лексей Григорьич, не с руки нам тут задерживаться, - нетерпеливо подёргал хозяина за штанину Елисей, и Лёхин послушно пошёл дальше.

Правда, по дороге к последнему подъезду он вспомнил оправдывающий его афоризм: любопытство не порок, а жажда знаний - и спросил:

- А что это было, Елисей?

- Ездовой-мастеровой, - тоном "это ж все знают!" ответил домовой и торопливо, видимо боясь последующих расспросов, добавил: - Это он автомобильную барабашку гонял. Хозяин машины, видать, парковаться не умеет так, чтоб и ему удобно было, и прохожему. Вот у него и завелась автобарабашка. Та ведь дух места. А ездовой гоняет - ему машины жалко.

- Сломает? - забеспокоился Лёхин, оглядываясь. - Автобарабашка эта?

- Ну, до аварии, может, и не доведёт, но машину точно покалечит.

Для себя Лёхин запомнил: барабашка - дух места. Почему же Елисей отказался говорить об этом дома? Боялся - барабашка подслушает и похулиганит?

По старой привычке Лёхин ещё думал, как быть с домофоном. Но подъездная дверь зачирикала - и человек толкнул её, перейдя из ночной прохладной громады в тесный мирок с тяжеловатым освещением. Встречающая сторона в лице трёх домовых принялась было приветствовать вошедшего, но при виде ещё не только входящих, но и влетающих (Лёхин придержал дверь) немного оторопела.

- Здрасьте, - за всех поздоровался Лёхин. - Пустите погостевать, дедушки!

Один из троицы, видимо, хозяин той квартиры, куда направлялся Лёхин, торопливо ответил:

- Гостюйте, гости добрые! Айда, пошли-провожу.

И потопал вперёд. Лёхин - за ним, пряча удивлённую улыбку. Такого прикида у домовых он ещё не видел: джинсы, правда, широкие, как привычные штаны, заправлены не в валенки, а в плохо зашнурованные кроссовки с высоким верхом; поверх чёрной майки, которую можно разглядеть даже под пушистой бородой, - чёрная кожаная куртка нараспашку, а на её плечах побрякивают толстозвенные цепочки. В общем, Лёхин пожалел, что не присмотрелся к ряду машин перед домом внимательнее: наверняка среди них прячется мощный байк. Если только мотоцикл не оставлен в гараже или даже в подвале дома, где, судя по крышам под окнами первых этажей, располагались сараюшки жильцов.

У самой двери в квартиру домовой обернулся и с поклоном сказал:

- Зовут меня, гости дорогие, Никандром, и вся надёжа моя только на вас.

Он тихонько толкнул дверь и пропал в темноте.

Лёхин замялся на входе. А не будет ли выглядеть его проникновение в чужую квартиру да посреди ночи уголовно наказуемым деянием? Он поднял глаза. Тусклого света лампы, спрятанной в старательно и многажды продырявленной банке из-под краски, достаточно, чтобы приметить его, Лёхина, светлые волосы "ёжиком" в качестве главной приметы. Стараясь не оглядываться на другие двери на площадке лишний раз, он мрачно подумал, что в следующий раз напялит старую трикотажную шапочку - так называемую лыжную - и обязательно сделает в ней дырки для глаз. Самое то для подозрительной личности, топчущейся у квартиры, хозяин которой и сам наверняка выглядит как та самая подозрительная личность.

Неправильно поняв его заминку, семеро домовых во главе с Елисеем решительной цепочкой протопали в квартиру. Привидения было засомневались, но во тьму юркнул любопытный Линь Тай, за ним торжественно прошествовал Глеб Семёнович. Призраки купца и нищего дрогнули, и тут Лёхину стало стыдно. Не для того его сюда вызывали, чтобы у дверей топтался. Ну, будь что будет. Он распахнул дверь, сразу включил в прихожей свет и, дождавшись, когда влетят Касьянушка с Дормидонтом Силычем, закрыл дверь на замок.

- Где? - спросил он.

Шишик зыркнул направо. Лёхин шагнул из узкой, как у него, прихожей и увидел кухню. У порога притулился к дверному косяку Никандр, а толпа сопровождавших Лёхина домовых сбилась в испуганную кучку и шёпотом обменивалась впечатлениями.

"Как на похоронах", - хмуро подумал Лёхин и пошёл на кухню.

Самонадеянно влетевшими туда привидениями словно из пушки выстрелило назад и едва не размазало по Лёхину. А уж их безмолвный крик будто ветром сбил с плеча Лёхина "помпошку".

Приготовиться увидеть что-то жуткое очень полезно до встречи с ним. Но увидеть не то, в чём твёрдо уверен… Это напрочь сметает всякую подготовку.

Хозяин квартиры явно заснул за столом, готовя себе обычный бутерброд - на столе лежала надрезанная булка и кусок колбасы. При взгляде на последний Лёхин машинально отметил себе: "Выбросить!" Заснул-то хозяин за столом, но охвативший беднягу сон оказался настолько крепок, что, расслабившись, человек упал из-за стола, скорчился между его ножками и перевёрнутым в падении стулом. Всё ещё от дверей, присев на корточки, Лёхин разглядел, что человек, как и ожидалось, одет в чёрную кожаную куртку с металлическими заклёпками и цепочками, да и штаны его отличались именно кожаным материалом.

Не подходя к нему - осталось шага три! - Лёхин, забывшись, в упор рассматривал страшенную змеюгу, кольцами обвившую тело и теми же кольцами вздымавшуюся вверх. На вошедшего и уставившегося на неё Лёхина змеюга внимания не обращала, как не обращал на него внимания паук, высившийся над Дашей.